Разведчик Пустоты

– Эльдары могут пуститься за нами в погоню.

– Да. Могут. Еще жалобы будут? Ты теряешь время, а его у тебя и так мало.

– А что с Октавией? Как мы пойдем по Морю Душ без навигатора?

– Никак, – ответил Талос. – Поэтому она полетит с вами.

Он мог бы догадаться, что реакция Октавии будет куда более бурной, чем у Вариила. Если бы он вообще озаботился такими предсказаниями, его догадка была бы совершенно верной.

– Я устала, и меня тошнит от ваших приказов, – сказала она.

Талос не смотрел на нее. Он расхаживал вокруг трона, поглядывая на бассейн с жидкостью и вспоминая предыдущую обитательницу этих покоев. Та умерла в грязи, разорванная на куски выстрелами Первого Когтя. Несмотря на то что память его была близка к абсолютной, Талос не мог точно припомнить, как звали то создание. Как необычно.

– Вы слушаете меня? – спросила Октавия.

Тон ее голоса, столь изысканно аристократичный, вернул Талоса к реальности.

– Да.

– Отлично.

Он сидела на троне, поглаживая одной рукой раздувшийся живот. Из‑за крайней истощенности Октавии ее беременность была еще более явной.

– Какова вероятность того, что корабль Делтриана хотя бы сумеет спастись?

Талос не видел смысла ей лгать. Он окинул ее долгим и тяжелым взглядом, пока секунды утекали с каждым биением ее пульса.

– Ваши шансы выжить почти до смешного малы. Но все же этот шанс.

– А Септимус?

– Он наш пилот и мой раб.

– Он отец мо…

Талос предостерегающе поднял руку.

– Будь осторожна, Октавия. Не принимай меня за человека, способного поддаться чувствам. Я сдирал кожу с детей на глазах у их родителей, как ты знаешь.

Октавия сжала зубы.

– Так он остается? – Она не понимала, зачем произнесла следующую фразу, но слова вырвались как будто по собственной воле: – Он последует за мной. Вы не сумеете удержать его здесь. Я знаю его лучше, чем вы.

– Я еще не решил его судьбу, – ответил Талос.

– А что насчет вас? Какая «судьба» ждет вас?

– Не говори со мной таким тоном. Это не императорский двор Терры, ваше маленькое высочество. Меня не впечатлить и не запугать высокомерным тоном, так что побереги дыхание.

– Извините, – сказала она. – Я просто… рассержена.

– Объяснимо.

– Так что же вы сделаете? Просто позволите им убить вас?

– Конечно нет. Но ты видела, что случилось, когда мы пытались бежать, как мы упирались носом в один заслон за другим. Они не позволят нам скрыться в Великом Оке. Петля начала затягиваться вокруг нас в ту же секунду, когда я выпустил на свободу псайкерский вопль. Мы будем сражаться здесь, Октавия. Если мы попытаемся оттянуть это, то потеряем последний шанс выбрать место боя.

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Мы погибнем.

Талос махнул рукой в сторону настенных мониторов, каждый из которых показывал космос вокруг корабля под разными углами. И каждый из этих глаз смотрел на миллионы каменных обломков, парящих в пустоте.

– Это яснее ясного, – продолжил он. – За этим астероидным полем притаились ксеносовские корабли, ждущие нашего хода. Мы мертвы, Октавия, и больше не о чем говорить. А теперь приготовься к тому, чтобы покинуть корабль. Бери с собой все, что захочешь, мне это неважно. У тебя одиннадцать часов, а затем я не желаю тебя больше видеть.

Он развернулся и вышел, отшвырнув в сторону двоих ее служителей, недостаточно поспешно убравшихся с дороги. Она смотрела ему вслед, ощущая вкус свободы впервые с того момента, как попала в плен, – и не понимая, так ли этот вкус приятен, как ей помнилось.

Дверь открылась без скрипа, и на пороге показался его господин.

Септимус, все еще возившийся со шлемом Узаса, поднял голову. Он как раз заканчивал починку левой глазной линзы.

– Господин? – спросил он.

Талос вошел, наполнив неказистое помещение ревом сервосуставов и всепроникающим гудением активированной брони.

– Октавия покинет корабль через одиннадцать часов, – сказал Повелитель Ночи. – Твое нерожденное дитя отправляется вместе с ней.

Септимус кивнул, не отводя взгляда от наличника хозяина.

– Со всем уважением, господин, я уже догадался.

Талос прошелся по комнате, поглядывая по сторонам и ни на чем не задерживая внимания дольше, чем на пару секунд. Он увидел наполовину собранные пистолеты на верстаке, наброски схем, угольные портреты возлюбленной оружейника, Октавии, и одежду, сваленную неаккуратными кучами. Но больше всего в этой тесной комнатенке чувствовалась личность ее обитателя – здесь он жил и наложил на все неповторимый отпечаток.

Комната смертного, – подумал Талос, вспомнив стерильную пустоту своих собственных покоев – точно таких же, как у любого другого легионера, если не считать выцарапанных на стенах пророчеств.

Как же они отличаются от нас, если оставляют столь четкий след там, где проходит их жизнь!

Он снова обернулся к Септимусу – человеку, прослужившему у него уже больше десятилетия.

– Нам с тобой надо поговорить.

– Как пожелаете, господин, – сказал Септимус, опуская шлем на верстак.

– Нет. Давай забудем на следующие несколько минут, кто и кому тут служит. Сейчас я не хозяини не господин.Я – Талос.

Воин снял шлем и посмотрел на человека сверху вниз. Его бледное лицо было спокойно.

Септимус едва подавил желание схватиться за оружие. Эта странная фамильярность его встревожила.

– Почему мне кажется, что это нечто вроде пугающей прелюдии к тому, чтобы перерезать мне глотку? – поинтересовался он.

Улыбка пророка не коснулась темных глаз.

Октавия и Делтриан не ладили. Она считала, что техножрец слишком нетерпелив для столь аугментированного существа, а ему не нравился исходящий от нее неприятный запах биологических соединений и органических жидкостей, связанных с системой размножения млекопитающих. Таковы были их первые впечатления друг о друге, и дальше все пошло только хуже. Оба вздохнули с облегчением, когда навигатор отправилась в свой отсек для последних приготовлений перед отлетом.

Она пристегнулась ремнями к неудобному трону в самом чреве приземистого, насекомообразного корабля Делтриана. Ее «покои», если это так можно было назвать, были оснащены единственным пикт‑экраном, и в них едва хватало места для того, чтобы вытянуть ноги.

– Кто‑нибудь садился на этот трон и опробовал его механизмы? – спросила она, когда сервитор вставил тонкий нейрошунт в небольшой и элегантный разъем на ее виске. – Ой!Осторожнее с этим!

– Слушаюсь, – промямлил киборг, уставившись на нее мертвыми глазами.

Это было все, что она услышала в ответ, что, впрочем, тоже ее не удивило.

– Нажимай, пока не услышишь щелчок, – сказала она лоботомированному рабу, – а не до тех пор, пока оно не вылезет у меня из другого уха.

Изо рта сервитора потянулась нить слюны.

– Слушаюсь.

– Трон! Просто убирайся.

– Слушаюсь, – повторило создание в третий раз и убралось.

Девушка услышала, как сервитор наткнулся на что‑то в коридоре за дверью, когда корабль затрясся в последние минуты перед стартом.

В каморке Октавии иллюминаторов не было, так что она просмотрела сигналы с наружных пиктеров. На экране мелькало одно изображение центрального ангара «Эха» за другим. «Громовые ястребы» загружали полным боекомплектом, а десантные капсулы поднимали на стартовые позиции. Октавия бесстрастно смотрела на это, пытаясь понять, что она чувствует. Был ли этот корабль домом? Будет ли ей не хватать его? И куда они вообще отправятся, если смогут уйти?

– Ох! – прошептала она, глядя на экран. – Вот дерьмо!

Она остановила промотку и ввела код, заставив одну из камер на корпусе развернуться. Погрузчики и платформы с командой сновали туда и обратно. Грузовой шагоход класса «Часовой», захваченный в каком‑то давнем набеге, прогрохотал мимо, топая стальными подошвами о палубу.

Септимус с потрепанной кожаной сумкой, перекинутой через плечо, стоял у основного трапа и говорил с Делтрианом. Длинные волосы скрывали его лицевые протезы, а под плотную куртку он надел защитный комбинезон с элементами брони. К правой голени оружейника был примотан мачете в ножнах, а на поясе висели два пистолета.