Разведчик Пустоты

– Именно так, капитан. Ауспик‑сканирование показало, что катакомбы по большей части остались нетронутыми. Они все еще тянутся на километры во всех направлениях, и целые секции этого лабиринта устойчивы к планетарной бомбардировке. Бой на нашихусловиях. Если эльдары хотят нас заполучить, пусть спускаются во тьму. Мы будем охотиться на них, так же как они охотятся на нас.

– Сколько мы там протянем? – спросил Люкориф сквозь треск вокса.

– Часы. Дни. Все зависит от того, какие силы они отправят в погоню за нами. Если предположить, что они высадят целую армию и хлынут в туннели, мы все же сможем потрепать их куда сильнее, чем в честном бою. Часы и дни – это всяко дольше, чем пара минут. Я знаю, что предпочел бы.

Воины теперь проталкивались вперед, положив руки на оружие. Настроение изменилось, нежелание действовать улетучивалось. Талос продолжил, обращаясь к Когтям:

– «Эхо проклятия», вероятно, не переживет даже краткого перелета к атмосфере планеты. Как только мы выйдем из самой плотной части астероидного поля, эльдары насядут на нас. Все, кто хочет спастись, должны быть готовы покинуть корабль.

– А команда? Сколько душ на борту?

– Наверняка неизвестно. Как минимум тридцать тысяч.

– Мы не сможем эвакуировать их всех или позволить офицерам, находящимся на ключевых должностях, покинуть их посты. Что ты им скажешь?

– Ничего, – ответил Талос. – Они сгорят вместе с «Эхом». Я останусь на мостике до последних секунд, чтобы смертные командиры не поняли, что легион бросил их умирать.

– Жестоко.

– Необходимо. И более того. Это наш последний бой, и будь мы прокляты, если не бросим в него все силы. Первый Коготь останется со мной, чтобы приготовить наш последний сюрприз эльдарам. Остальные как можно быстрее высадятся в десантных капсулах и «Громовых ястребах». Затаитесь под поверхностью Тсагуальсы и ждите развития событий. И помните, что, если мы это переживем, сюда придет Империум. Они обнаружат тех, кого мы пощадили в Санктуарии, и услышат рассказ о наших деяниях. Эльдарам плевать на смертных. Они явились сюда по наши души.

Фал Торм из вновь сформированного Второго Когтя злобно хмыкнул.

– И вдруг ты заговорил о выживании. Какие у нас шансы пережить это, брат?

Единственным ответом Талоса была на редкость скверная улыбка.

Через несколько часов пророк и Живодер шли по личному апотекариону Вариила. Собранные здесь инструменты были более специализированными, и под ногами путалось куда меньше рабов и сервиторов.

– Ты понимаешь, – спросил Вариил, – сколько трудов я должен выбросить в помойку по твоей прихоти?

Выбросить в помойку, – подумал Талос. – И Малкарион называет холодным меня.

– Вот почему я пришел к тебе, – сказал он вслух, проведя рукой по механической конечности хирургического аппарата.

Талос представил эту машину в действии, за священными операциями.

– Покажи мне результаты твоих трудов.

Вариил провел Талоса к камерам, расположенным в задней части апотекариона. Оба воина заглянули туда, где подопечные Живодера скорчились в клетках с голыми железными прутьями. Ошейники на горле приковывали их к решеткам.

– Похоже, они мерзнут, – заметил Талос.

– Возможно, так и есть. Я держу их в стерильной среде.

Вариил указал на первого из детей. Мальчику было не больше девяти лет, но на его груди, спине и горле розовели неровные шрамы от недавно проведенных операций.

– Сколько их у тебя?

Вариилу не потребовалось сверяться с нартециумом, чтобы уточнить цифры.

– Шестьдесят один в возрасте от восьми до пятнадцати лет, хорошо адаптирующиеся к различным стадиям имплантации. Еще сто девять подходящего возраста, но не готовые к имплантациям. Пока что умерло больше двухсот.

Талос был отлично знаком с этими цифрами.

– Очень хороший уровень выживаемости.

– Я знаю. – Вариила, кажется, почти задело это замечание. – Я искусен в том, что делаю.

– Вот почему я хочу, чтобы ты продолжил это делать.

Вариил вошел в одну из клеток, где мальчик неподвижно лежал ничком на полу. Живодер перевернул его носком бронированного ботинка. Снизу вверх на него уставились мертвые глаза.

– Двести тринадцать, – сказал апотекарий и жестом приказал сервитору убрать тело. – Сожги это, – приказал он.

– Слушаюсь.

Талос не обратил внимания на сервитора, занявшегося своими погребальными обязанностями.

– Брат, послушай меня на секунду.

– Я слушаю, – ответил Вариил, не прекращая вводить новые данные в нартециум, уточняя детали.

– Ты не можешь остаться с нами на Тсагуальсе.

Это заставило апотекария остановиться. Глаза Вариила – льдисто‑голубые в отличие от черных Талоса – поднялись и окинули пророка медленным и бесстрастным взглядом.

– Очень смешная шутка, – сказал Живодер без капли юмора.

– Без шуток, Вариил. В твоих руках ключ к будущему легиона. Я отсылаю тебя до начала битвы. Корабль Делтриана способен на варп‑перелеты. Ты отправишься с ним, как и твое оборудование, и твоя работа.

– Нет.

– Это не обсуждается, брат.

–  Нет.

Вариил сорвал с наплечника кусок содранной кожи, обнажив скрывавшийся под ним крылатый череп.

Символ Восьмого легиона воззрился на Талоса пустыми глазницами.

– Я ношу крылатый череп Нострамо, как и ты. Я буду драться и умру рядом с тобой на этом никчемном мирке.

– Ты ничего мне не должен, Вариил. Уже нет.

В кои‑то веки Вариил выглядел ошеломленным.

– Должен тебе? Должен тебе?Так вот как ты воспринимаешь наше братство? Как набор услуг, за которые надо расплачиваться? Я ничего тебе не должен.Я останусь с тобой, потому что мы оба из Восьмого легиона. Мы братья, Талос. Братья до смерти.

– Не в этот раз…

– Ты не можешь…

– Я могу делать все, что захочу Капитан Малкарион согласен со мной. На корабле Делтриана хватит места самое большее для десяти воинов, и то лучше оставить его для реликвий, которые надо вернуть легиону. Но тебя и твою работу необходимо сохранить в первую очередь.

Вариил перевел дыхание.

– Ты когда‑нибудь замечал, как часто перебиваешь собеседников? Это раздражает почти так же сильно, как привычка Узаса облизывать зубы.

– Я учту это, – ответил Талос. – И буду работать над этим ужасным недостатком все долгие годы, что мне остались. А теперь ответь – когда ты будешь готов? Если я дам тебе двенадцать часов и столько сервиторов, сколько нужно, ты можешь гарантировать мне, что погрузишь все свое оборудование на борт корабля Делтриана?

Вариил обнажил зубы в нехарактерной для него злобной улыбке.

– Будет сделано.

– Не видел тебя сердитым со времен Фригии.

– На Фригии были исключительные обстоятельства. Как и сейчас. – Вариил помассировал закрытые глаза кончиками пальцев. – Ты многого от меня требуешь.

– Разве когда‑то было иначе? И мне нужно от тебя еще кое‑что, Вариил.

Апотекарий, почувствовав что‑то необычное в интонации порока, снова встретился с ним взглядом.

– Проси.

– После того как ты будешь в безопасности, я прошу тебя найти Малека из Чернецов.

Вариил поднял тонкую бровь.

– Я никогда не вернусь в Мальстрим, Талос. Гурон оторвет мне голову.

– Я не думаю, что Малек остался там, и не верю, что Чернецы добровольно заключили союз с Кровавым Корсаром. Если они высадились на судно Корсаров, у этого должна быть другая причина. Не знаю какая, но, несмотря на случившееся, я ему доверяю. Найди его, если сможешь, и передай, что его план сработал. Малкарион пробудился. Военный теоретик вновь возглавил Десятую в ее последние ночи.

– Это все?

– Нет. Передай ему мою благодарность.

– Я сделаю все это, если ты просишь. Но корабль Делтриана не улетит далеко без дозаправки. Он слишком мал для дальних полетов, мы оба это знаем.

– Ему и не надо лететь далеко, по крайней мере сначала. Ему просто надо убраться отсюда.

Вариил недовольно проворчал: