Страница 86 из 122
Правительство сняло все ограничения. Был запрещен экспорт зерна и использование его для получения алкоголя, отменены все пошлины на импорт. По официальным каналам была закуплена пшеница из стран Балтийского моря. Флот грабил нейтральные суда, плывущие во Францию. Эти действия не только прекратили быстро нараставший голод, но и вызвали гнев богатых землевладельцев, которые не могли больше назначать свои цены обедневшему и голодному населению.
Теперь правительство установило премию за импорт и призывало употреблять хлеб из пшеничной муки, смешанной с рожью или ячменем. Но к концу XVIII века даже самые бедные слишком привыкли к белому хлебу. Булочники отказывались готовить смешанную продукцию, так как ей пришлось бы черстветь на магазинных полках.{528},[65]
После 1800 года несколько хороших урожаев временно уменьшили цены. В 1804 году землевладельцы воспользовались военным дефицитом и продвинули в парламенте «хлебный закон», возвращающий «скользящие» тарифы налогов на зарубежную пшеницу.
Установка больших налогов на импорт пшеницы, транспортные расходы на которую и так были выше, чем для отечественного зерна, уверили английских фермеров в возможности установки минимальной цены в шестьдесят три шиллинга за четверть — более чем на 50% больше, чем исторически исходная цена. «Хлебный закон» 1804 года показал стратегию и политическое влияние английских производителей зерна, а также — двойственность протекционизма, стремящегося защитить отечественных производителей (в данном случае британскую земельную аристократию) в ущерб потребителям. Естественно, английские землевладельцы желали сделать высокие цены на зерно в военное время постоянными.
Закон практически не оказал никакого влияния, так как плохие урожаи и развитие военных действий с Францией вскоре вновь взвинтили рыночные цены выше сотни шиллингов.
В 1809 году голод в Англии и, наоборот, небывалый урожай во Франции дали Наполеону верную возможность сорвать куш, продавая зерно врагам.{529}
Меньше 63 …… 24,25
От 63 до 66 …… 2,5
Больше 66 …… 0,5
В октябре 1813 года Британия и ее союзники вторглись во Францию, и в апреле 1814 года Наполеон был выслан на остров Эльба. В период между этими двумя датами цены на пшеницу упали со ста двадцати до семидесяти шиллингов. Английские землевладельцы, привыкшие к трехзначным ценам, опять добились изменения законов, позволившего им не потерять сверхприбыли в мирное время. И снова бедняки вышли на улицы и осадили парламент.
В этот момент вековая история «хлебных законов» сплелась со столь же древними семейными преданиями — преданиями семейства Рикардо. Едва закончились гонения и избиения евреев в Португалии (XVI век), как многие представители этого замечательного семейства оказались беженцами в свободном порту Ливорно, к северу от Рима. Среди итальянских городов-государств он был единственным, где евреев не заставляли креститься, жить в гетто и выслушивать нотации священников.
Главным занятием ливорнских евреев была торговля средиземноморскими красными кораллами, но когда прекратились их поставки, одного из членов клана — Самуэля Израэля — поманил преуспевающий и знаменитый своей толерантностью Амстердам. Около 1680 года Самуэль переехал в Голландскую республику. Там его семейство добилось успеха. Йозеф Израэль Рикардо — дедушка Самуэля — стал удачливым брокером, обосновался на Амстердамской бирже и активно участвовал в финансировании голландских вооруженных сил во время Семилетней войны.
Занимаясь финансированием вооруженных сил, Йозеф Рикардо часто приезжал в Лондон. Его сын, Абрахам Израэль Рикардо, обзавелся семьей в городе на берегах Темзы. Его сын Давид станет знаменитым адвокатом и теоретиком свободной торговли, а также самым влиятельным и громогласным из противников «хлебных законов» того времени.{530}
Давид родился в 1772 году, за четыре года до того, как в свет вышла книга Адама Смита «Исследование о природе и причинах богатства народов», которая активно поддерживала свободную торговлю. Впервые Давид читал эту книгу в возрасте 27 лет в Бате, где лечилась его жена. В последующие годы он превзошел отца, достигнув успеха на Лондонской бирже, а в 1815 году молодой брокер, благодаря своей состоятельности, приобрел связи в правительстве, которые очень пригодились после победы при Ватерлоо (как и Натану Майеру Ротшильду, который первым получил известие о победе.) Состояние Рикардо использовал на то, чтобы получить место в палате общин, а также в интеллектуальных целях. Как раз в это время он приобрел экземпляр книги Смита, в котором позже нашли 150 пометок. Из этих каракулей и сложилась основа его знаменитых «Начал политической экономии и налогового обложения», опубликованных в 1817 году.
«Начала» оказались достойным продолжением «Исследований о богатстве народов». Как сказал историк Дэвид Уэзерол: «Адам Смит объяснил, что такое капиталистическая система. Давид Рикардо объяснил, как капиталистическая система работает».{531} Знаменитая глава Рикардо о внешней торговле начинается пророческим утверждением, которое ставит с ног на голову весь меркантилизм: «Нам не следует искать более крупных прибылей, если, открывая новые рынки, мы на определенное количество наших товаров можем приобрести вдвое больше импортных». Далее Рикардо переходит к описанию закона сравнительных преимуществ применительно к следующей гипотетической ситуации. Представим себе, что для того, чтобы произвести определенное количество вина, требуется 120 англичан, а для того, чтобы произвести определенное количество одежды — 100 англичан. Но португальцев для этого требуется только 80 и 90 человек соответственно. И хотя португальцы более эффективно производят и шерсть, и вино, Рикардо доказывает, что лучше им сосредоточить силы на том, что у них получается лучше, то есть на производстве вина, которое требует работы только 80 человек. Одежда, которую они обменяют в Англии на вино, достанется им дешевле, чем изготовленная своими силами.{532} Но заключения Рикардо слишком сложны для современной аудитории, и даже сегодня мало кто понимает закон сравнительных преимуществ.[66]
Приведем более убедительный пример. Представим на минуту известного адвоката, час услуг которого стоит 1000 долларов. Теперь представьте, что он к тому же большой умелец работать по дереву — в два раза производительнее среднего столяра. К примеру, перепланировка кухни, которая потребует 200 часов работы обычного столяра, у нашего умельца займет только 100 часов. Если средний столяр зарабатывает по 25 долларов в час, то наш умелый адвокат заработает 50.
Если семье этого адвоката понадобится новая кухня, возьмется ли он сам за работу, раз он умеет делать это вдвое лучше обычного столяра? Только не в том случае, когда каждый час адвокатской практики приносит ему тысячу долларов! За сотню часов, которые ему нужно потратить на кухню, он сможет заработать $ 100 000. Уж лучше он наймет на 200 часов менее умелого столяра — это обойдется ему всего в $5000. Ему придется отработать 5 часов на своей основной работе, чтобы оплатить 200 часов труда рабочему, который будет трудиться над его кухней. Говоря экономическим языком, у этого адвоката есть сравнительное преимущество адвокатской работы и сравнительное неудобство работы столяром. (Заметим, что анализ Рикардо не рассматривает фактор удовольствия от работы или склонности к ней. Может быть, нашему адвокату нравится работать по дереву, и он решит сделать все сам — выбор, важный в эмоциональном плане, но экономически нерациональный.)
65
Это не очень отличается от отказа американцев XXI века ездить на малолитражных автомобилях.
66
Фактически, Джон Стюарт Милль более понятно описал этот принцип в своем труде, озаглавленном почти так же — «Принципы политической экономии». Эта книга вышла в свет поколением поз же. Авторы более раннего периода (XVII—XVIII вв.), такие как Смит, Роберт Торренс и Генри Мартин, излагали эту концепцию в общем виде. Тем не менее специалисты по истории экономики ставят в заслугу Рикардо математическое обоснование взаимовыгодной при роды свободной торговли. См. Irwin. P. 89-93.