Страница 12 из 12
Дербишир выразил идеологию Tangerine следующим образом: «Мы пытались сделать вещи лучше, обдумывая их внешнее качество, удобство пользования и уместность на рынке».
Многие агентства старались делать нечто очень узнаваемое. Гриньер вспоминает: «Работая у Билла Могриджа, я видел много по-настоящему хороших дизайнеров, которые умели делать только конкретный вид офисной продукции. Когда они пытались переносить ту же самую эстетику на более массовые, повседневные вещи, то терпели поражение – получались странные техноизделия. Это озадачивало меня. Я полагал, что дизайн должен говорить на разных языках в зависимости от задачи».
Прогресс в технологии производства позволил Джони и его коллегам расширить горизонты. «В 1990-е годы мы уже могли позволить себе обращать внимание на внешний декор изделий, – говорит Гриньер. – Их форма становилась все интереснее. Работа уже не сводилась к тому, чтобы спрятать электронную начинку и поставить в нужное место кнопку. Мы могли больше заниматься формой, использовать свойства пластика. Наши вещи стали не просто функциональными, но и красивыми». Однако у этого процесса была и обратная сторона, которую Гриньер своими глазами видел в IDEO. «Дизайнеры часто создавали только форму, – объясняет он. – Они не думали о том, что, скажем, компьютерный экран и телевизор выполняют разные функции. Это было неправильно. Мы хотели создавать не просто красивую оболочку, а дизайн, который впишется в жилье человека. И мы уделяли очень большое внимание пользовательскому интерфейсу».
В этом отношении у Джони было свое мнение: приоритетом для него всегда была красота изделия, а не просто функциональность. Он постоянно задавал себе вопрос, каким должен быть результат. «Он ненавидел уродливую, черную, безвкусную электронику, которую выпускали в 1990-е, – вспоминает Гриньер, – терпеть не мог компьютеры с названиями вроде ZX75 и указанием количества мегабайт».
В эпоху больших перемен в дизайне Джони пытался отыскать свой собственный путь.
Отчаяние
В свое время компания Ideal Standard обратилась в RWG с просьбой работать непосредственно с Джони и получила отказ. А Tangerine была рада оказать такую услугу. Вскоре после прихода Айва Ideal Standard заказала у них линию сантехники – унитазы, биде и раковины, которые должны были заменить старую линию Michelangelo.
Джони, Гриньер и Дербишир взялись за дело c присущей им основательностью. Но работа, казавшаяся спасением для молодой компании, вскоре превратилась в кошмар. Сегодня можно предположить, что именно поэтому Джони ушел из Tangerine.
Приступив к работе, Айв обратился за вдохновением к книгам по морской биологии – он искал в них природные мотивы. «Джони очень нравилась вода, и он мог подолгу смотреть ее течение, – вспоминает Гриньер. – Он черпал вдохновение для чаши, которую разрабатывал, и смотрел на нее почти как на античный артефакт. Он говорил о поклонении воде. Воды в мире становилось все меньше, ее нужно было беречь. Он сделал овальную чашу с невероятной архитектурной стойкой. Это было смело и прекрасно»{82}.
Джони, Гриньер и Дербишир представили Ideal Standard три варианта коллекции, каждая из которых была названа в честь одной их черепашек-ниндзя, которые носили имена художников эпохи Возрождения – Рафаэль, Донателло и Леонардо{83}. В гараже родителей Джони, которые к тому времени переехали в сельский Сомерсет, они сделали из пенопласта модели раковин и унитазов. «Они были ошеломляюще хороши», – говорит Гриньер.
Три дизайнера отправились в центральный офис Ideal Standard в городе Халл, чтобы вдохновить компанию новым дизайном. Модели поставили в большой комнате, чтобы менеджер по продукции мог хорошенько их осмотреть и решить, подходят ли они для презентации. Но на CEO[7] и других руководителей компании впечатление произвести не получилось.
CEO сразу отверг дизайн и разразился потоком критики. Он сказал, что модели слишком дороги в производстве и не соответствуют устоявшемуся стилю. Он беспокоился, что декоративная стойка раковины, которой Джони очень гордился, может упасть и травмировать ребенка.
«На презентации было тяжело, – вспоминает Гриньер. – Наши идеи разнесли в пух и прах… Наш дизайн все-таки очень сильно отличался от обычной продукции Ideal Standard».
Финальным аккордом стало то, что презентация совпала с британским Днем смеха, когда все носят красные клоунские носы и собирают средства на благотворительность. Получить отказ от CEO с поролоновой нашлепкой на носу – это походило на злую шутку.
Гриньер говорит, что по дороге в Лондон Джони был совершенно подавлен. «Он был удручен и близок к депрессии, – вспоминает Гриньер. – Он вложил в проект душу, но этим людям было все равно»{84}. Дербишир тоже помнит тот день. «Джони был очень огорчен, что его дизайн им совершенно не понравился».
Чувство юмора обычно позволяло Джони смеяться над неудачами, но такое сокрушительное поражение нелегко забыть. Несмотря на подавленное состояние, Джони продолжал работать над дизайном, но все шло наперекосяк. По мнению Дербишира, проблема была в том, что «в Ideal Standard хотели сделать дизайн слишком “производственным”, лишив его сердца и души».
Несмотря на неудачу с Ideal Standard, в Tangerine приходили все более крупные клиенты. По словам Гриньера, это было похоже на американские горки.
Фирма грамотно рекламировала себя. «Мы изобрели такой способ привлечь внимание: я придумывал какой-нибудь концепт, Джони готовил впечатляющий образец, мы делали красивые фотографии и запускали их в прессу, чтобы наделать шума, – рассказывает Гриньер. – Всего за пять лет мы прошли путь от маленькой компании в подсобке лондонского дома до подрядчика крупных международных клиентов».
Но Джони не нравилось, что частью его работы было продвижение фирмы. «В Tangerine все партнеры были творцами. Мы гордились собой и хотели заниматься дизайном, а не быть номинальными руководителями, которые принимают заказы и перепоручают их работникам. Тем не менее девяносто процентов времени мы тратили на продажу наших услуг. Джони же был моложе и хотел посвящать себя разработке классных вещей. Порой ситуация приводила его в отчаяние», – объясняет Гриньер.
Джони постепенно осознавал, что работа консультанта – не для него. Он был влюблен в дизайн, но обнаружил, что ему сложно идти на компромиссы, необходимые для построения бизнеса, и не хотел мириться с тем, что в маленькой фирме дизайнер должен быть еще и продавцом.
«Я был довольно наивен, – признавался потом Джони. – Я недавно окончил колледж, но уже очень многому научился и разработал целый ряд разных предметов: от расчесок и керамики до электроприборов и телевизоров. Самое главное, что я понял свои сильные и слабые стороны, мне стало ясно, чем я хочу заниматься. Меня интересовал только дизайн. Развивать бизнес мне было неинтересно, впрочем, и получалось-то у меня плохо»{85}.
Было особенно невыносимо, когда труд перечеркивали люди, для которых он работал. Бывший шеф по RWG Фил Грей разговаривал с ним в 2012 году. «Джони сказал, что в консалтинге его раздражает то, что он не ведет проект вплоть до завершения. Клиенты выбирают из его работы какие-то куски и, в соответствии со своими собственными представлениями, указывают, как соединить их. Ни один проект он не смог сделать таким, каким задумал изначально. Он настолько опережал время, что клиенты зачастую просто не понимали, что он делает»{86}. Отчаяние Джони видел и Гриньер. «Часто он делал превосходный дизайн, который в инженерном проекте не был и наполовину так хорош, как следовало».
Бруннер приходит на помощь
Боб Бруннер, с которым Джони познакомился во время поездки по Калифорнии, посетил студию на Хокстон-стрит осенью 1991 года. Он уже три года не работал в Lunar Design и осел в Apple, где возглавлял отдел промышленного дизайна и собрал великолепную команду ярких дизайнеров, некоторые из которых сыграют потом важную роль в разработке iPod, iPhone и iPad.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.