Нечто подобное

Переговорное устройство снова заработало, и Аманда неуверенно произнесла:

— Он еще сказал… я не собиралась говорить вам — это касалось меня. Я знала, что вы рассердитесь.

— Что он сказал?

— Он сказал — может, ему понадобятся мои услуги. Он не сказал какие. Однако, я почувствовала… — она немного помолчала, — я почувствовала, что меня от него тошнит, — закончила она. — Такого чувства я еще не испытывала ни к кому. Независимо от того, что мне говорили. Это было что-то другое.

Поднявшись, Саперс подошел к двери в приемную и открыл ее. Пемброук, конечно, уже ушел. Он увидел только Аманду Коннорс в приемной за своим столом, утирающую глаза платком. Саперс подошел к входной двери, открыл ее и спустился по ступенькам на улицу.

Он открыл багажник своего припаркованного автомобиля и достал ручку от домкрата. Взяв ее, он отправился вниз по тротуару. Стальная ручка была скользкой и холодной. Он искал комиссара Пемброука.

Вдали он увидел сжавшуюся фигуру. Измененная перспектива, догадался Саперс. Она делала его маленьким, но это не так. Доктор Саперс направился к полицейскому из НП, подняв вверх ручку от домкрата. Фигура Пемброука росла.

Пемброук не обращал никакого внимания на Саперса. Он не видел, что тот приближается. Замерев, стоя рядом с группой других людей, прохожих, Пемброук внимательно смотрел на заголовки, демонстрируемые машиной последних известий.

Заголовки были огромные, зловещие и черные. Приближаясь, доктор Саперс стал различать слова. Он замедлил шаги, опустил ручку от домкрата и наконец застыл, как и все остальные.

— Карп открывает самую главную тайну правительства! — визжала машина так, что в пределах слышимости ее слышал каждый. — Хозяин — робот-двойник! Уже создается новый!

Машина последних известий двинулась с места в поисках новых покупателей. Здесь никто не покупал. Все стояли как замороженные. Доктор Саперс подумал, что это похоже на сон; он закрыл глаза и подумал: я не могу в это поверить. Никак не могу в это поверить.

— Подчиненный Карпа похищает все планы для нового хозяина-робота! — визжала теперь машина новостей в другом квартале. Звук ее пронзительного голоса раздавался эхом. Планы опубликованы!

Все эти годы, подумал доктор Саперс, мы поклонялись кукле, чучелу. Безжизненному, инертному существу.

Открыв глаза, он увидел Уайлдера Пемброука, который гротескно согнулся, пытаясь расслышать прощальный вопль удаляющейся машины. Пемброук сделал несколько шагов вслед за машиной, как будто загипнотизированный ею. Удаляясь, Пемброук снова стал уменьшаться. Я должен пойти за ним, решил доктор Саперс. Сделать его реальным. Вернуть ему его рост, так чтобы я смог сделать с ним то, что я вынужден сделать. Ручка стала такой скользкой, такой мокрой, что он едва мог ее удержать.

— Пемброук! — окликнул он.

Фигура остановилась, мрачно улыбаясь.

— Итак, теперь вы знаете обе тайны. Вы полностью проинформированы, Саперс. — Пемброук подошел к нему. — У меня есть для вас один совет. Я предлагаю вам позвонить и вызвать журдяка, чтобы рассказать ему то, что знаете вы. Вы боитесь?

Саперс смог сказать:

— Это слишком много — все сразу. Я должен подумать. — Сбитый с толку, он слушал завывания машины последних новостей; ее еще было слышно.

— Но вы расскажете, — сказал Пемброук. — В конце концов, — все еще улыбаясь, он достал свой служебный пистолет и со знанием дела направил его в висок Саперса, — я вам приказываю, доктор. — Он медленно подошел к доктору. — Теперь не осталось времени, потому что «Карп и сыновья» уже сделали свой шаг. Настал момент, доктор, это… как говорят наши немецкие друзья. Вы не согласны?

— Я… вызову журдяка, — сказал Саперс.

— Не упоминайте источник, доктор. Думаю, я вернусь с вами вместе. — Пемброук подтолкнул доктора Саперса назад к ступенькам, ведущим к входной двери офиса. — Скажите просто, что один из ваших пациентов, один из Хранителей, открыл вам это в доверительной беседе, но вы чувствуете, что это слишком важно, чтобы умалчивать.

— Хорошо, — сказал Саперс, кивая.

— И не волнуйтесь за психологический эффект этого, за действие, оказываемое на всю нацию, — сказал Пемброук.

На массу Исполнителей. Я думаю, они смогут выдержать и это, когда пройдет первый шок. Конечно, реакция будет, я предполагаю, что она разрушит всю правительственную систему. Вы со мной не согласны? Я хочу сказать, что не будет Хозяев и так называемых «Николь», не будет деления на Хранителей и Исполнителей. Потому что все теперь мы будем Хранителями. Верно?

— Да, — сказал Саперс, медленно проходя приемную, где Аманда Коннорс, онемев, уставилась на него и Пемброука.

Наполовину обращаясь к себе, Пемброук пробормотал:

— Единственное, о чем я беспокоюсь, — это реакция Бертольда Гольтца. Все остальное, кажется, в порядке, но этот фактор, я, видимо, не могу предвидеть.

Саперс остановился и повернулся к Аманде:

— Соедините меня, пожалуйста, с машиной-репортером из «Нью-Йорк Таймс» Подняв трубку телефона, Аманда молча набрала номер.

Мори Фрауенциммер издал громкий горловой звук и с посеревшим лицом опустил газету и пробормотал, обращаясь к Чаку:

— Ты знаешь, кто виноват в утечке информации?

Его тело обвисло, как австралийская акация, по которой как будто уже взбиралась смерть.

— Я…

— Это был твой брат, Винс, которого ты привел от Карпа. Это конец. Винс работал на Карпа; они его никогда не увольняли — они его заслали. — Мори обеими руками смял газету. — Боже, почему ты не иммигрировал? Если бы ты упехал, ему бы никогда не удалось проникнуть сюда: я бы не взял его без твоей рекомендации. — Он поднял полные ужаса глаза. — Почему я не дал тебе уехать?

На улице против «Товарищества Фрауенциммера» завизжала машина новостей:

— Главный государственный секрет: Хозяин — робот! Изготавливается новый! — Она начала все снова, поскольку контролировалась центральной системой механически.

— Разрушь ее, — рявкнул Мори на Чака. — Эту машину на улице! Пусть она убирается, ради Бога!

Чак глухо сказал:

— Она не уберется. Я пытался. Когда впервые ее услышал.

Они смотрели друг на друга, он и его босс Мори Фрауенциммер; ни один не мог произнести ни слова. Да и нечего было говорить. Это был конец их фирмы.

И, возможно, их конец.

Наконец Мори сказал:

— Эти стоянки Луни Люка. Эти притоны драндулетов. Правительство все закрыло, да?

— А что? — спросил Чак.

— Потому что я хочу иммигрировать, — сказал Мори. — Мне нужно выбраться отсюда. Да и тебе тоже.

— Они все закрыты, — согласно кивнул Чак.

— Ты знаешь, что мы наблюдаем? — сказал Мори. — Это переворот. Заговор против правительства Штатов, организованный кем-то или целой группой кого-то. И это люди внутри аппарата не такие аутсайдеры, как Гольтц. И они работают с картелями, с Карпом, самым крупным. У них огромная сила. Это не уличная потасовка, не грубая ссора. — Он вытер свое красное, мокрое от пота лицо носовым платком. — Мне плохо. Черт, нас втянули в это дело — тебя и меня; в любую минуту ребята из НП будут здесь.

— Но они должны знать, что мы не хотели…

— Они ничего не знают. Они будут хватать всех. Без разбору.

Вдали послышался звук сирены. Мори слушал с широко раскрытыми глазами.

Глава 14

Как только Николь Тибодокс разобралась в ситуации, она отдала приказ убить рейхсмаршала Германа Геринга.

Это было необходимо. Возможно, что у революционной клики были с ним связи. В любом случае она не могла рисковать. Слишком многое было поставлено на карту.

В потайном дворике Белого дома взвод солдат с ближайшей военной базы сделал эту необходимую работу. Она рассеянно слушала глухой, почти неуловимый звук их мощных лазерных ружей, думая, что смерть Геринга наглядно доказывала, как мало власти он имел в Третьем рейхе. Поскольку его смерть не повлекла никаких изменений в ее времени, в настоящем; это событие не вызвало даже легкого волнения, предвещавшего изменения. Это было одной из характерных черт правительственной структуры нацистской Германии.