В объятиях Кали

Айвори удалилась в спальню, чтобы привести себя в порядок. Вернулась она уже в слаксах и теплом свитере.

— Собираешься выйти погулять? — спросил Бейнс.

— Да нет. Просто немного прохладно, — ответила она.

— Сядь и выпей чего-нибудь. — Бейнс налил ей и себе бурбону. — Все-таки ты удивительно красивая женщина, — сказал он, передавая бокал. Никогда не забуду, какой сюрприз ждал меня в том заброшенном доме, где мы встретились. Я-то думал, что имею дело с мужчиной.

— Я была закутана в плащ.

— А под плащом — ничего. Никогда еще меня не соблазняли подобным образом.

— Но раньше ты не был владельцем Кали, — сказала Айвори.

Самолюбие Бейнса было слегка уязвлено, и он в сердцах произнес:

— Что говорить об этом глиняном чучеле! Кстати, кто это выкладывает за нее такие денежки?

— Никто. Она нужна мне. И моему народу.

Бейнс загоготал.

— Твоему народу? Где же это находится твой народ?

Она подняла на него спокойный взгляд.

— Моя родина в горах — в центральной части Цейлона. Статую сотворили руки моих предков, и теперь она по праву принадлежит их потомкам.

— Эта рухлядь?

— Советую тебе никогда не называть Кали так непочтительно.

— Ну вот, и ты туда же. Я дурачил недоумков, и они верили, что Кали волшебным образом доставляет им авиационные билеты. А ведь это делал я, каждую ночь собственноручно всовывая их статуе в пальцы.

— Но руки-то у нее вырастали?

— Это был конек Сардины. Так и не понял, как он это делал, но получалось у него хорошо. И психов удерживало в рамках.

— Дело вовсе не в индусе.

— Ты что, действительно веришь в эту чепуху? — Бейнс не старался скрыть удивление.

— В отрастающие руки, в ожидание возлюбленного, в необходимость постоянных жертвоприношений? Да, вижу, веришь.

— На самом деле ты ничего не знаешь, — сказала Айвори. — Я шесть лет охотилась за ней.

— Не думай, что приобрела нечто стоящее — тебя ждет разочарование. Только взгляни. Старый хлам, которому место на помойке.

Девушка подошла к нему сзади, обнимая за плечи.

— Думаю, ты просто недостоин лицезреть ее красоту, — сказала она, потихоньку вытаскивая из кармана брюк шелковый желтый румал. — Видишь ли, Кали раскрывается только перед теми людьми, которых любит. Ты просто маленькое звено в нужной ей цепи, мистер Бейнс. Сомневаюсь, чтобы твоя судьба беспокоила ее.

И она затянула румал на его шее.

Номер 221.

Глава двадцать шестая

Разряженный горный воздух наполнил прохладой грудь Римо. Изменив принцип дыхания, мужчина сделал так, что его тело стало получать больше кислорода.

— Богом забытое местечко, — сказал он.

— А я-то думал, белые всегда восхищаются горами и снегом, — заметил Чиун. — И вечно кричат: назад, к природе, хотя никто так, как они, не склонен к обморожению и смерти от холода.

— Но уж Бейнс-то этого не закричит, — уточнил Римо. — Надеюсь, ты правильно определил расположение его дома.

— Четыре кучи металлолома в его офисе...

— Четыре компьютера, — поправил корейца Римо.

— Вот-вот. Именно эти четыре кучи металлолома определили, что тайный владелец этого дома — О.Х. Бейнс, — закончил фразу Чиун.

— Да. Владелец, — согласился Римо, — но этот владелец может уже валяться где-нибудь на пляже в Пуэрто-Рико.

Они карабкались вверх по каменному склону, туда, где на выступающей скале стоял небольшой, выстроенный в современном стиле охотничий домик. Стена, обращенная в сторону пропасти, была из цельного стекла.

Никто из них не заговорил о том, о чем думали оба: если Бейнс здесь, то с ним и статуя Кали.

Когда они вышли на дорогу, ведущую к дому, Чиун сказал:

— Я привез кое-что, Римо, это может пригодится. — Кореец запустил руку под кимоно. — Ты не спрашиваешь, как я съездил в Синанджу.

Римо весь напрягся.

— Не хочу сейчас думать об этом, папочка. Мне нужен Бейнс, а покончив с ним, я хочу сразу же убраться отсюда.

— А статуя?

— Ее может не быть в доме. Он мог ее куда-нибудь отправить, — сказал Римо.

— Ты действительно так думаешь? — мягко спросил Чиун.

— Нет. — Римо прислонился к дереву. — Ты прав, у этой статуи большая сила. Я не могу с ней совладать, и каждый раз, приближаясь к статуе, испытываю странные чувства.

Он прикрыл глаза.

— Что причиняет тебе такую сильную боль?

— Птица, — ответил Римо. — Обыкновенная птица, которую я убил. Но на ее месте мог быть человек. Я убил невинную птицу и принес ее в дар Кали. Я убил для нее.

— Это все уже было. И вот случилось опять, — сказал Чиун.

— А разве может быть иначе? Я бежал оттуда, Чиун. Хотел улететь в Корею, спрятаться под твоим крылышком. — Он весело рассмеялся. — Лу предан позору в истории Дома Синанджу из-за того, что сражался в цирке с тиграми. А я не способен даже бороться со статуей. Вот каков я на самом деле.

— Каков ты — покажут время и история, — сказал Чиун. — А вот что за подарок я тебе привез. — Из рукава кимоно старик вытащил серебряное кольцо и протянул его Римо. — Оно было на руке Лу, когда он швырнул статую Кали в море. Возьми его.

— Так ты за этим ездил в Синанджу? — спросил Римо. — Чтобы помочь мне? — Он вдруг почувствовал себя снова ребенком.

— Это мой долг учителя, — сказал Чиун, вновь протягивая кольцо.

Римо взял из рук старика кольцо, но оно не налезало ему ни на один палец.

— Буду держать в кармане, — решил Римо, благодарно улыбнувшись Чиуну. Тот верил, что серебряное кольцо может сотворить из труса мужчину, и Римо еще больше его за это любил.

— Ты не слабее Лу, — сказал Чиун. — Помни, вы оба Мастера Синанджу.

Римо хотел ответить, что никакой он не Мастер и никогда им не будет и что Чиун прав, называя его тупой бледнолицей бездарью. Кто такой Римо Уильямс? Неудачник из Ньюарка, города в штате Нью-Джерси, и никто больше. Но вслух он сказал:

— Ладно. Пошли дальше.

В шале они проникли бесшумно — через гараж. В доме стояла тишина. Казалось, дом пуст. О.Х. Бейнса они нашли в гостиной; тот лежал, раскинувшись, на диване в какой-то ненатуральной позе — глаза выкатились из орбит, изо рта свисал черный распухший язык, на шее — багровая полоса. Тело еще не остыло.

— Он мертв, — констатировал Римо и тут же внезапный приступ удушья охватил его.

Он почувствовал слабость в коленях, голова отчаянно кружилась. Заполнявший комнату запах рвался внутрь его тела, парализовывал мысли.

— Она здесь, прошептал Римо. — Статуя здесь.

— Где? — спросил Чиун.

Не глядя, Римо указал в тот угол комнаты, где стояла большая картонная коробка, тщательно упакованная и перевязанная, — готовая к дальнему морскому путешествию.

Но тут, по воле заключенного внутри коробки злого духа, узнавшего Римо, стенки коробки пали, уголки их задымились, и повалил густой дым. В считанные секунды плотный картон обратился в горсть золы, над которой гордо возвышалась статуя Кали. Римо взглянул на нее, и губы статуи раздвинулись в улыбке.

Римо рухнул на колени. Послышались шаги — кто-то шел из спальни. На звук шагов обернулся только Чиун.

— К нам гостья, Римо, — сказал он.

Резко повернул голову, а потом с неимоверным трудом, дрожа всем телом, поднялся на ноги. Перед ним стояла Айвори. С ружьем в руках, но лицо ее не выражало решимости убивать, а в глазах застыли боль и печаль.

— Почему этим человеком оказалась именно ты? — спросил Римо.

Сердце его бешено колотилось.

— Тот же вопрос задаю себе и я, — тихо ответила девушка.

— Тебе не нужно больше лгать, Айвори. Может, я и не очень умен, но кое-что понимаю. Ведь это ты стерла то, что написала перед смертью девушка.

— Я не хотела, чтобы ты приходил сюда. И убивать тебя тоже не хочу.

— Однако именно это ты и попыталась сделать, подложив в багаж бомбу. Ведь ты знала, что сразу же после взлета она взорвется, — сказал Римо.

— Мне нужна статуя, — умоляюще произнесла Айвори. — Тогда я еще не знала тебя, Римо. А если бы знала, то не смогла бы убить.