В объятиях Кали

Холли перевела взгляд на Римо. Красивый темноглазый мужчина с широкими скулами. Его пронзительный взгляд обдал жаром ее тело. Она отчаянно хотела его. Всего целиком. Чего бы от него ни исходило — смерть или жизнь. Его тело, его руки... Смерть и страсть — одно целое. Ей открылась тайна Кали. Смерть — это сама жизнь. Они едины.

Холли Роден упала к ногам Римо и стала покрывать поцелуями его стопы.

— Убей и меня, — просила она. — Подари мне смерть. Во имя ее.

Римо отступил, и девушка поползла на коленях за этой прекрасной силой, дарующей смерть. Она ползла по тропе, камни ранили ее колени, обагряя землю кровью. Она стремилась к мужчине, желая служить ему.

— Убей меня, — молила она. В устремленных на него глазах застыла мольба. — Убей меня. Во имя Ее. Смерть прекрасна.

И тут впервые в жизни Римо бежал. Он бежал с этой лужайки от чего-то, что не мог понять. Бежал, даже не зная, от чего бежит.

В аэропорту он наткнулся на Чиуна, который останавливал всех подряд, требуя подписать петицию. Но увидев Римо, старик тут же спрятал бумагу в кимоно, поняв, что случилось нечто серьезное.

До самого Нового Орлеана Чиун не позволил себе ни одного критического замечания в адрес Римо, не жаловался на судьбу, не говорил, что ему выпало несчастье тренировать белого, а когда они сошли с самолета, даже похвалил Римо:

— Хорошо двигаешься и дышишь.

— Не беспокойся обо мне, папочка. Просто мне надо подумать.

— Понимаю, сказал Чиун. — Поговорим, когда ты сам этого захочешь.

Но даже поздно вечером, устроившись в новом отеле, они не поговорили по душам. Римо лежал без сна и глядел на звезды. Чиун с беспокойством следил за Римо, а ночью убрал свои петиции в дорожный чемодан.

Петиции могут подождать — случилось, он знал, нечто более важное.

Глава шестая

Ожидая, когда принесут завтрак, Бен Сар Дин все еще переживал из-за сорока долларов. Завтракать пришлось не в любимом дорогом ресторане — сейчас он не мог себе этого позволить.

Выйдя из ресторана, он пошел бродить по улицам. С Америкой явно неладно. Если вы покупаете билет на самолет и посылаете трех людей выполнить определенную работу, а того, что они приносят, не хватает на приличную еду с десертом, то дело обстоит из рук вон плохо. С экономикой. И со всем прочим.

Люди делали состояния, собирая средства в помощь революционным движениям, которые вряд ли были больше бандитской шайки. Один йог продавал некое тайное слово за двести долларов, и к нему всегда стояла очередь недоумков.

Некоторые секты имели свои особняки. Другие владели корпорациями, которые вскоре могли попасть в книгу “500 самых крупных состояний”. Некоторые преуспевающие йоги покупали целые города, разъезжали в “Роллс-ройсах”, а те же недоумки бросали цветы к их ногам.

А что было у Бен Cap Дина?

Ашрам, полный психов, готовых убить за сорок долларов — только бы поглазеть на судороги жертвы. А он из-за них теряет деньги. Бизнес с Кали начался неплохо, но теперь психам больше по душе убийства, чем грабеж, а он — на грани разорения.

В стане неограниченных возможностей раз вам не удается делать деньги убийством и грабежом, то как их еще добыть?

Ему захотелось взять честно заслуженный премиальный купон компании “Джаст Фолкс” и улететь куда-нибудь подальше. Но разжиревшим рукам тяжело теперь шарить по чужим карманам, и к тому же он привык к роли духовного вождя американской молодежи. В этот полный волнений и тревог вечер больше всего его заботило то, что он смутно чувствовал: ашрам мог принести много денег. У него были бесплатные помощники и божество, достойное, как показывала практика, поклонения.

Но как выкачать из этого деньги? Хорошие деньги. Рассылать по стране большие группы? Не выход, нет. А что, если все вернутся с пустыми руками? Это только увеличит денежные потери. Снизить расходы? Дальше некуда. Более дешевыми платками вообще никого не задушишь. Он попробовал раз купить вместо желтых белые платки, но это вызвало бурю негодования среди паствы, настаивающей на прежнем цвете. А как можно спорить с людьми, которым не платишь ни пени?

Покупать билеты на еще более дешевые авиарейсы? Но там, скорее всего, встретишь одну голь, без цента в кармане. Его психи, прикончив жертву, смогут принести разве что талоны на бесплатное питание.

Бен Сар Дин явственно ощущал, что круг вокруг него сужается, и не видел из него выхода.

И тут, впав в черное отчаяние, он вдруг услышал ангельские голоса — прекрасная песня, полная веры и наслаждения бытием, неслась к небесам. Оглядевшись, Бен Сар Дин увидел, что забрел в район негритянской бедноты. Сладостные звуки неслись из церкви. Он вошел в нее и сел в последнем ряду.

Священник пел вместе с хором. В проповеди он говорил об аде и спасении, но больше всего он говорил о чудесной ткани, которая помогает в насущных делах, а в сочетании с чудодейственным соком может исцелить подагру, ревматизм, кишечные болезни и рак легких.

Когда служба закончилась, Бен Сар Дин подошел к священнику.

— Что тревожит тебя, брат? — спросил священник Ти Ви Уокер, энергичный мужчина, черное лицо которого прорезали глубокие морщины, а пальцы больших рук унизывали золотые перстни с бриллиантами. Перед Бен Cap Дином стоял глава Церкви Быстрого Спасения.

— Бизнес идет плохо, — пожаловался Бен Сар Дин.

— Какой у тебя бизнес? — спросил Уокер.

— Религиозный.

— Значит, из наших, — залился смехом Уокер, а когда Бен Сар Дин объяснил ему, что практикует индийскую веру, Уокер поинтересовался, сколько ему перепадает за неделю.

— Раньше дела шли неплохо, но теперь денежки уплывают из рук.

— Если не знаешь, как управлять финансами, дело — дрянь. Я вот что делаю: выбираю самую уродливую прихожанку, трахаю ее от души, а потом передаю в ее руки управление финансами. Она из кожи лезет, чтобы дела шли хорошо. Этому я научился у отца, он тоже был священником — из тех, что рычат на свою паству и спуску не дают. Поступай, как он, и твои прихожане станут кроткими, как овечки. Ори на них.

— У меня несколько иной круг верующих, — сказал Бен Сар Дин.

— Да все они одинаковы. Людям нравится, когда на них кричат.

— Нет, они другие. Я их боюсь.

— Вот возьми это, — сказал Уокер и протянул ему небольшой, отделанный серебром автоматический пистолет.

По его словам, священнику неудобно носить большое оружие, а этот, с перламутровой рукояткой, можно засунуть в карман пиджака или брюк. Его отец, сказал Уокер, носил с собой кинжал.

— Мои — просто психи, — признался Бен Cap Дин. — Я правду говорю. Сущие психи. На них нельзя орать. Вы не понимаете.

— Послушай, толстяк. Я покажу, как управляться с твоими психами. Но не даром, — сказал Уокер. — За вознаграждение.

— Ты станешь на них орать?

— Они у меня присмиреют, вот увидишь. А когда я приберу их к рукам, помни... бери самую уродливую и пусть она решает за тебя все проблемы.

Бен Cap Дин окинул взглядом крупную фигуру священника. А кто его знает? Может, угомонит их. А когда все вернется в прежнюю колею, уж он им объяснит, что возвращаться с сорока долларами в румале — большой грех, особенно в наше время, когда на такую сумму даже поесть прилично нельзя.

— Ладно, черномазый, — согласно кивнул Бен Сар Дин. — По рукам.

— Как ты сказал? — встрепенулся Ти Ви Уокер.

— Что-то не так?

— Только черномазый может называть другого так.

— А меня все так называют, — попытался оправдаться смущенный Бен Сар Дин. — Я думал, что это нас объединяет, делая братьями по крови.

— Нет. Ты, конечно, довольно темный, но говоришь не по-нашему.

— Это британские империалисты внесли смуту, — оправдывался Бен Сар Дин, попытавшийся передать в одной фразе основной тезис стран Третьего мира, который гласит, что за все в ответе белые. Впрочем, если так думать, никогда не будешь виноват.

Священник Уокер тщетно искал взглядом в ашраме кафедру. Только голый, хорошо отполированный пол, статуя святой с множеством рук и довольно-таки уродливым лицом. И никакого, даже отдаленного, запаха готовящейся еды. По ашраму бродили туда-сюда очень тихие, очень белые и очень молодые люди.