Страница 81 из 128
Перестройка стала превентивной мерой для предотвращения саморазрушения прежнего самосознания общества. Не случайно главной проблемой, возникшей в результате все-таки случившегося социально-психологического распада, стала проблема новой самоидентификации — знаменитый вопрос о том, что же теперь строить будем? Активная часть общества, инерционно заинтересованная в сохранении пусть обновленной, но все-таки прежней системы, осознав возможные негативные последствия широкого распространения недовольства, стала «движущей силой перестройки», ее «прорабами». Их задачей была трансформация негативистских массовых настроений в конструктивно-критический, направленный на созидание нового, настрой общества.
Элита осознала, что некоторые преобразования социально-политической системы стали необходимыми для сохранения самих основ прежней государственности и социального порядка. Психологический эпицентр начавшихся процессов первоначально заключался в стабилизации конструктивных, реалистических настроений, в уменьшении «ножниц» между десятилетиями создававшимися притязаниями и возможностями их достижения. Исторический опыт подсказывал: иначе люди могут выйти на улицы, требуя немедленного удовлетворения накопившихся притязаний. Их удовлетворение или хотя бы движение в этом направлении стало для масс определенным условием дальнейшего подчинения системе.
Модификация системы требует определенного времени. Для того чтобы обеспечить наличие этого времени, перестройка должна была, во-первых, открыть какие-то пути канализации недовольства (ими стали так называемая «гласность» и определенная либерализация условий социально-политической жизни, — в частности, выборность руководства на низших уровнях, пока еще в рамках прежней в целом системы, затем — частично свободные выборы народных депутатов СССР и России). Во-вторых, необходимо было сформировать механизм определенного сдерживания недовольства.
Такой механизм первоначально включал два звена. С одной стороны, снижение притязаний населения. В противовес подспудно звучавшему «как сегодня живем, так завтра будем работать», официальная пропаганда стала развивать новый лозунг: «Как сегодня работаем, так завтра будем жить!». Данный лозунг был связан с отказом от многих необоснованных притязаний, с усилением дисциплины, ответственности и влияния идеологии так называемых «разумных» (т. е., разумно ограниченных) потребностей, с отказом от многих иллюзий, с очищением общества от негативных явлений в виде нетрудовых доходов и т. п. Это была так называемая «жесткая» линия перестройки, особенно проявившаяся на этапе предперестройки, связанном с действиями Ю. В. Андропова. С другой же стороны, горбачевская перестройка сразу была связана с реформой экономики, политической реформой, с задачами обеспечить в обозримые для людей сроки реализацию их жизненных потребностей (демократические права, продовольствие, жилье, товары). Принцип «больше социализма» в ту пору как раз и означал, по замыслу команды Горбачева, реальность удовлетворения обоснованных притязаний человека, обоснованных его вкладом в развитие общества.
В принципе ситуация и пути ее разрешения были ясны еще в 1987 г.: «Без перелома в общественном сознании, без изменений в психологии и мышлении, в настроениях людей успеха не добиться…»[104]. Однако у инициаторов перестройки продолжало сохраняться сомнение: развитие социально-политических процессов подсказывало, что если существующие сложные противоречивые настроения не будут осмыслены в политических институтах, и последние не пойдут на преобразование самих себя, то необходимые реформы не получат должных импульсов и, в итоге, адекватного развития.
«Стоит нам все-таки подумать… не отстаем ли мы в самом деле от настроения наших народов», — размышлял М. С. Горбачев в конце 1987 г.[105] И это не случайная мысль: еще в июне того же года говорилось, что наметилась «тревожная тенденция — отставание ряда партийных организаций от доминирующих настроений, динамичных процессов, которые развиваются в обществе»[106].
Опасения оказались обоснованными. Справиться с настроениями недовольства не удалось. Первоначальные акции перестройки в данном направлении оказались недостаточно эффективными. Противоречия между системой и массовыми настроениями стали нарастать. Вместо консолидации общества на перестроечных позициях усиливалось его расслоение.
Среди причин длительного периода расслоения массовых настроений в обществе в ходе перестройки следует отметить то, что «движущим силам» перестройки не удалось последовательно соблюсти все необходимые психологические условия воздействия на массовые настроения. Вспомним, что в самом начале перестройки руководство КПСС неоднократно подчеркивало: перестройка не должна превратиться в «революцию ожиданий». Понимая, насколько опасны не осуществляющиеся притязания, оно явно стремилось не усиливать их. Однако политико-психологические закономерности оказались сильнее. С одной стороны, на перестройку и ее инициаторов массовое сознание перенесло несбывшиеся ожидания предыдущих лет: действовала связи типа «если критикуешь предшественников — сделай сам то, чего они не сделали или сделали не так». С другой стороны, понятно, что руководство было вынуждено давать некоторые обещания — ведь активизировать тот же человеческий фактор в принципе нельзя, не активизировав устремления, ожидания, новые мотивы деятельности людей. Так, гальванизировав многие старые притязания, перестройка породила и значительные новые. Тем самым она готовила свое завершение.
В начале 1988 г. М. С. Горбачев вынужден был признать: «Перестройка вызвала к жизни своего рода революцию ожиданий», причем «первоначально это были такие ожидания: вот, мол, придет хороший человек и все пойдет само собой, и будут блага сыпаться, как манна с небес»[107]. Еще через год, к началу 1989 г., стало ясно, что перестройка вызвала слишком большие ожидания. Поскольку реально экономика, как и власть командно-административной системы, остались в немалой степени прежними, то возможности удовлетворения возросших притязаний не только не выросли, но во многом даже уменьшились — продолжало сказываться кризисное развитие предыдущих лет, а также сопротивление реформам и собственные ошибки перестройки. Разрыв между притязаниями и реальностью стал нарастать. Недовольство усиливалось. Появились признаки дестабилизации системы. Руководство страны констатировало, что «обострение ряда проблем и неоднозначность настроений в переходный период — вещь естественная и в какой-то мере просто неизбежная»[108].
Аналитики попробовали объяснить данную ситуацию традиционными факторами: «Для русского исторического развития характерны одновременно консерватизм и быстрые смены общественных настроений»[109]. Реалисты утверждали, что без экстренных экономических акций — т. е. без зримого приближения возможностей реализации к самим притязаниям — не удастся обеспечить сколько-нибудь массовую поддержку перестроечных процессов. Радикально настроенные силы требовали начать немедленный демонтаж прежней социально-политической системы. Точнее всех, похоже, выразился П. Оттоне: «…уже сегодня можно увидеть в ближайшем будущем угрозу большой травмы для всех советских народов… Это будет революция растущих ожиданий. Пока ничего не меняется — народы терпят и остаются инертными. Но когда начинают что-то менять, сразу рождаются ожидания и требования, которые резко превышают возможности институтов власти удовлетворить их. Перестройка будет нуждаться в процессе долгого, медленного и болезненного созревания, а люди сразу же захотят ее плодов»[110].
104
Материалы Пленума Центрального Комитета КПСС, 27–28 января 1987 г. М., 1987. С. 17.
105
Правда, 1987, 10 декабря.
106
Материалы Пленума Центрального Комитета КПСС, 25–26 июня 1987 г. М., 1987. С. 14.
107
Горбачев М. С. Демократизация — суть перестройки, суть социализма. // Правда, 1988, 13 января.
108
Горбачев М. С. Перестройка и молодежь: время действий. // Правда, 1988, 1 ноября.
109
Лихачев Д. С. Россия. // Литературная газета, 1988, № 41. С. 6.
110
Оттоне П. Да поможет вам Запад. // Московские новости, 1988, № 49. С. 6.