Страница 50 из 84
Лема смутили похвалы, и он поспешил сменить тему.
- Каковы распоряжения мистера Уиппла? - спросил он.
- Сегодня вечером в местах скопления людей - в парках, театрах, на станциях метро - члены нашей партии обратятся к ним с речью. Среди собравшихся будут и «Кожаные куртки» в штатском. Они помогут ораторам подогреть патриотический пыл толпы. Когда благородное негодование масс достигнет нужной кондиции, будет дан приказ идти к зданию Городской администрации. Там соберется гигантский митинг. К собравшимся обратится сам мистер Уиппл. Он потребует, чтобы власть в городе была передана его партии, и добьется своего.
- Прекрасно придумано, - сказал Лем. - Наверное, вы хотите, чтобы я произнес речь в этом театре?
- Именно.
- Я бы с удовольствием, но у меня вряд ли получится. Я в жизни не выступал с речами. Я даже не актер. А кроме того, Рай- ли и Роббинс будут недовольны, если я осмелюсь прервать их номер.
- Насчет этих господ не беспокойтесь, - с улыбкой отвечал Коутс. - С ними мы разберемся. У меня в кармане речь, написанная мистером Уипплом специально для вас. Я пришел сюда, чтобы отрепетировать ее с вами. - Коутс сунул руку в карман и вынул несколько листков. - Сначала прочитайте, - распорядился он, - а затем мы вместе пройдем ее еще раз, с начала и до конца.
В тот вечер Лем вышел на сцену один. Он хоть и был не в своем обычном сценическом наряде, а в форме «Кожаных курток», зрители знали из программы, что он комик, и встретили его появление взрывом смеха.
Этот неожиданный прием лишил нашего героя остатков уверенности в себе, и некоторое время его так и подмывало убежать. К счастью, дирижер оркестра, который был членом партии мистера Уиппла, не растерялся и велел своим людям играть национальный гимн. Зрители прекратили смех, встали с мест и вытянулись по струнке.
Среди множества зрителей остался сидеть лишь один человек. Это был наш давний знакомый - толстяк в пальто с бархатным воротником. Спрятавшись за портьерой ложи, он скрючился на стуле, сжимая в руке пистолет. Он снова приклеил себе фальшивую бороду.
Когда оркестр доиграл гимн, публика расселась по местам, и Лем заговорил:
- Я клоун, - начал он, - но бывают времена, когда и клоунам становится не до шуток. Такой час настал. Я…
Больше он не сказал ничего. Грянул выстрел, и он упал с простреленным сердцем.
Вот, собственно, и вся история. Но прежде чем проститься с читателями, я хочу рассказать еще об одном событии.
Сегодня день рождения Питкина, национальный праздник Америки. В его честь на Пятой авеню устроен молодежный парад, в котором принимают участие сотни юношей и девушек. Все юноши - в остроконечных енотовых шапках, на плече у каждого - винтовка.
Они поют песню о Лемюэле Питкине:
Воскликнул Питкин: «Час настал!» -
И вышел он на сцену.
Он Уиппла поддержать призвал
И умер, но на смену
Ему приходит миллион
Таких, как он, таких, как он.
В веках же славься, Питкин, друг!
Эй, патриоты! Шире круг!
Гордится Лемом стар и млад.
А это лучше всех наград!
Юноши и девушки проходят мимо трибуны, с которой их приветствует мистер Уиппл. Годы не согнули его спину, не потушили огонь его серых глаз.
А кто эта крошечная старушка, стоящая рядом с диктатором? Неужели вдова Сара Питкин? Ну конечно, это она. Сара Питкин плачет, поскольку матери никакие слава и почет не заменят сына. Ей кажется, что не прошло и дня с тех пор, как адвокат Слемп столкнул Лема в открытый погреб.
Рядом с вдовой стоит молодая и красивая женщина, но и ее глаза полны слез. Давайте повнимательней приглядимся к ней - в ее лице есть что-то знакомое. Это Бетти Прейл. Она, похоже, занимает какую-то официальную должность, и на наш вопрос один из зрителей подтверждает: это Бетти - секретарь мистера Уиппла.
Демонстранты выстраиваются перед трибуной, и мистер Уиппл обращается к собравшимся:
- Почему для нас этот день - самый главный праздник? - вопрошает он громовым голосом. - Что сделало Лемюэла Питки- на великим гражданином? Вспомним его биографию.
Вот он, быстроногий веселый мальчуган, удит рыбу в Крысиной реке, что течет в штате Вермонт. Вот он ученик средней школы Оттс- вилла, капитан бейсбольной команды. Но затем он оставляет родные края, отправляется за удачей в большой город. Так поступали многие, и он вправе был рассчитывать на успех.
Тюрьма стала его первой наградой. Нищета - второй. Увечья - третьей. Смерть - последним даром судьбы.
Короток был его жизненный путь, но пройдет тысяча лет, и ни одна повесть, трагедия или эпическая поэма не потрясут читателей и слушателей так, как история жизни и смерти Лемюэла Питкина.
Однако я не ответил на вопрос: в чем же величие Лемюэла Питкина? Почему этот мученик так дорог нам, что вся нация любит и почитает его? Почему города большие и малые сегодня ликуют?
Потому что, хотя он и умер, он по-прежнему с нами. Мы слышим его голос. О чем же говорит нам Лемюэл Питкин? О том, что каждый американский юноша должен добиваться успеха смекалкой и упорным трудом, не боясь насмешек или козней коварных иноземцев.
Увы, сам Лем не узнал, что такое успех. Он был расчленен врагами. Ему вырвали зубы. Выбили глаз. Отрезали на руке большой палец. С него сняли скальп. Ампутировали ногу. И наконец прострелили сердце.
Но он жил и умер не напрасно. Благодаря его подвижничеству Национальная революционная партия победила, и благодаря этой победе страна избавилась от чужаков-умников - марксистов и международного капитализма. Национальная революционная партия очистила страну от недругов, и Америка вновь стала Америкой.
«Да здравствует мученик из театра Бижу!» - кричали юные слушатели Кочерги Уиппла, когда он заканчивал речь.
«Да здравствует Лемюэл Питкин!»
«Да здравствует истинный американец!»
День саранчи
© Перевод. В. Голышева
1
Под конец рабочего дня Тод Хекет услышал из своей мастерской сильный шум на дороге. Сквозь топот тысячи копыт пробивался скрип кожи, лязг железа. Он поспешил к окну.
Двигалась армия пеших и конных. Она текла, как толпа, с расстроенными рядами, словно спасаясь после страшного разгрома. Доломаны гусар, тяжелые кивера гвардейцев, развевающиеся красные султаны на плоских кожаных касках ганноверской легкой кавалерии - все слилось в клокочущую массу. За кавалерией шла пехота - бурное море качающихся ташек, наклонных мушкетов, скрещенных портупей, болтающихся патронташей. Тод узнал английскую пехоту, алую, с белыми валиками на плечах, черную пехоту герцога Брауншвейгского, французских гренадеров в длинных белых гетрах, шотландцев в клетчатых юбках, с голыми коленями.
Из-за угла, вдогонку за армией, выкатился низенький толстяк в коротеньких штанах, рубахе навыпуск и пробковом шлеме.
- Площадка девять, ослы, площадка девять! - кричал он в маленький рупор.
Верховые пришпорили коней, пешие затрусили следом. Толстяк в пробковом шлеме бежал за ними, грозя кулаком и ругаясь.
Тод смотрел, пока они не скрылись за половинкой колесного парохода, потом убрал свои карандаши и чертежную доску и вышел из мастерской. На тротуаре возле студии он постоял, раздумывая, сесть ли ему на трамвай или идти пешком. Он работал в Голливуде только третий месяц и еще не успел здесь соскучиться, но был ленив и ходить пешком не любил. Он решил, что доедет на трамвае до Вайн-стрит, а оттуда пойдет пешком.