Страница 27 из 122
Он так раздулся от гордости — вполне заслуженной, прямо скажем, — что его комбинезон едва не трещал по швам.
— Ларри, кажется, я тебя люблю.
— Не ты один. Однако на многое не надейся. Во-первых, это только половина отпечатка — вторую стер один из твоих бизонов, — а во-вторых, если твой парень не полный идиот, то кроссовка уже покоится на дне Ирландского моря. Но если ты каким-то образом ее раздобудешь, то вот оно, удачное стечение обстоятельств: отпечаток идеален. Я сам не сделал бы лучше. Когда снимки окажутся в лаборатории, мы сможем точно назвать размер и, если дашь нам время, то скорее всего марку и модель. Дай мне саму кроссовку, и за минуту я докажу, что отпечаток оставила она.
— Спасибо, Ларри. Ты, как всегда, прав: это самое интересное.
Я поймал взгляд Ричи и двинулся к двери, но Ларри хлопнул меня по руке.
— Разве я сказал, что можно уходить? Правда, все остальное — предварительные данные: не ссылайся на меня, а то мне придется с тобой развестись. Но ты ведь говорил, что тебе нужны любые сведения о том, как шла борьба…
— Разумеется. Любые пожертвования будут приняты с благодарностью.
— Похоже, ты был прав: борьба шла только в этой комнате, — но зато по полной программе, от одной стены до другой, — ну ты сам видишь, какой тут разгром. Я же говорю про то, что произошло после начала резни. Вон там пуфик, распоротый окровавленным ножом, с этой стороны на стене — огромное пятно крови, над столом, а между ними мы насчитали еще девять пятен. — Ларри указал на стену, и внезапно брызги ярко проступили, словно их кто-то нарисовал. — Часть крови, наверное, вытекла из руки мужчины: Купер ведь предположил, что из раны кровь била фонтаном. Если он поднимает руку, защищаясь, то кровь непременно разлетится во все стороны. Остальные пятна, возможно, оставил твой парень с оружием. Они тут здорово намахались. Кроме того, разводы на разных уровнях и под разными углами: твой мальчик резал жертв и пока они сопротивлялись, и когда лежали на полу…
Ричи дернул плечом и попытался замаскировать движение, словно решил почесать укушенное место.
— На самом деле для нас это большой плюс, — мягко заметил Ларри. — Чем больше крови, тем больше улик — отпечатков, волос, волокон… Кровавое место преступления всегда лучше чистого.
Я указал на дверь в коридор:
— А туда они добрались?
Ларри покачал головой:
— Непохоже. В радиусе четырех футов от двери ни пятнышка, ни отпечатка — только следы полицейских и врачей. Ничего необычного — все, как задумал Господь и дизайнеры.
— Здесь телефон есть? Может, беспроводной?
— Если есть, то мы его не нашли.
— Видишь, к чему я клоню? — спросил я у Ричи.
— Ага. Телефон был на столе в коридоре.
— Точно. Почему Патрик или Дженнифер не позвонили в службу спасения или хотя бы не попытались? Как ему удалось скрутить сразу обоих?
Ричи пожал плечами; он по-прежнему разглядывал стену, пятно за пятном.
— Вы же слышали, что сказала Гоган: у нас тут скверная репутация. Может, они решили, что это бесполезно.
У меня перед глазами вспыхнула картинка: перепуганные Дженни и Пэт Спейн — им кажется, что мы слишком далеко, что нам на них наплевать, что весь мир их бросил и остались только они двое. Они окружены темным ревущим океаном и в одиночку сражаются с человеком, задушившим их детей. Судя по тому, как Ричи сжал зубы, ему привиделось то же самое.
— Возможен и другой вариант — две отдельные схватки, — сказал я. — Наш человек делает свое дело наверху, а затем либо Пэт, либо Дженни просыпается и перехватывает его у выхода. Версия с Пэтом мне нравится больше — Дженни вряд ли пошла бы в одиночку. Он бежит за парнем, настигает его здесь и пытается задержать. Так можно объяснить выбор оружия — оно подвернулось под руку — и продолжительность борьбы — наш парень пытался стряхнуть с себя большого, сильного и разъяренного мужика. От шума борьбы просыпается Дженни, но когда она добирается сюда, парень уже одолел Пэта и может без помех разобраться с ней. Все могло закончиться очень быстро: на то, чтобы пролить столько крови, много времени не нужно, особенно если есть нож.
— Значит, главной целью были дети, — заметил Ричи.
— Похоже на то. Детей убили чисто, методично, преступник действовал по намеченному плану. А вот со взрослыми кровища и хаос, да и сам бой вполне мог закончиться совсем по-другому. Либо преступник вообще не собирался иметь дело со взрослыми, либо для них у него тоже был план, но что-то сорвалось. В любом случае начал он с детей — и это наводит на мысль о том, что главной целью скорее всего были они.
— Или все было ровно наоборот, — возразил Ричи и снова перевел взгляд на разгромленную комнату. — Главной целью были взрослые — или один из них, — и всю эту кровищу он заранее планировал, а от детей просто пришлось избавиться, чтобы не проснулись и не испортили удовольствие.
Ларри осторожно засунул палец под капюшон и почесал голову. Разговоры про психологию ему надоели.
— Начать он мог где угодно, но, по-моему, вышел через черный ход, а не через парадный. В коридоре чисто, на дорожке тоже, а вот в саду на камнях три кровавых развода. — Он подозвал нас к окну и указал на аккуратные полосы желтой ленты — одна у двери, еще две — у края дорожки. — Поверхность неровная, и определить тип следов не получится — может, следы кроссовок, а может, там уронили окровавленный предмет. Или же у него шла кровь и он в нее наступил. Точно не скажешь — может, просто кто-то из детей поцарапал коленку пару дней назад. Но разводы имеются, и это факт.
— Значит, у него есть ключ от черного хода, — сказал я.
— Либо ключ, либо телепорт. Кстати, хочу показать вам еще кое-что интересное — раз уж на чердаке капкан и все такое.
Ларри поманил пальцем одного из своих парней, и тот вытащил из кучи один из пакетов с уликами.
— Если вас она не заинтересует, мы ее выбросим. Мерзость.
В пакете лежала малиновка — по крайней мере, большая ее часть: пару дней назад кто-то оторвал ей голову. Там, где когда-то была шея, извивались какие-то бледные твари.
— Нам интересно, — сказал я. — Можете определить, кто ее убил?
— Если честно, то это совсем не моя специальность, но один парень в лаборатории по выходным надевает мокасины и едет на природу выслеживать барсуков или еще каких-то зверей. Посмотрим, что он скажет.
Ричи наклонился, чтобы получше разглядеть птицу: сжатые лапки, комочки земли, прилипшие к ярким перьям грудки. Малиновка уже пованивала, но он, кажется, этого не замечал.
— Зверь бы ее съел; кошки, лисы и так далее — те точно выпустили бы ей кишки. Ради забавы они не убивают.
— Никогда бы не подумал, что ты любитель природы, — удивленно сказал Ларри.
Ричи пожал плечами:
— А я и не любитель. Немного работал в провинции, вот и набрался разного у местных парней.
— Ну, продолжай, Крокодил Данди. Кто откусил бы малиновке голову, но не тронул все остальное?
— Может, норка? Куница?
— Или человек, — сказал я. Увидев останки птицы, я в ту же секунду подумал вовсе не про капкан на чердаке. Из логова было бы прекрасно видно, как Эмма и Джек вприпрыжку бегут играть в сад поутру и находят в траве вот это. — Люди постоянно убивают просто так.
Без двадцати шесть мы работали в той части комнаты, которая была отведена под игры. Свет за окнами кухни уже начинал меркнуть.
— Закончишь здесь? — спросил я у Ричи.
Он посмотрел на меня:
— Без проблем.
— Вернусь через пятнадцать минут, потом поедем в отдел. — Я встал; колени затряслись и хрустнули — да, староват я уже для такой работы. Ричи так и остался сидеть на полу, разбирая раскраски и пластиковые футляры с мелками — кровавые разводы вокруг него уже не были нужны Ларри и его парням. Левой ногой я задел какую-то синюю пушистую зверюшку, и та пронзительно захихикала и начала петь. Ее тонкий, нежный, нечеловеческий голос преследовал меня до самой двери.