Страница 14 из 84
– Ну и черт с ней! – весело хохотнул Брэд. – Я ведь не о рыбе. – И пояснил: – На берегу можно раздеться.
10
Я снимал Итаку.
Скрытая камера. Я снимал Итаку.
В Итаке давно исчезли сады, вымерли сосны. Камень и бетон затопили землю. Запах химии подчеркивал унылый пейзаж. Проезжая мимо клиники, я решительно притормозил. Привратник поднял голову, но эмблема «СГ» на капоте машины его успокоила.
– Как здоровье патрона? – осведомился я.
– Доктора Фула? – не понял он.
– Разумеется.
– Доктор Фул в форме.
– Сколько лет вашему патрону?
– Зачем вам это?
– Мне думается, что в его возрасте побои переносят уже не так легко…
– Чего вы хотите?
Привратник потянулся рукой к звонку, но я нажал на педаль газа, и клиника осталась позади. Я знал, что привратник обязательно передаст нашу беседу доктору Фулу. Меня это устраивало.
11
Едой и напитками мы запаслись у старого Флая.
Этим занималась Нойс. Мы не ошиблись, поручив дело именно ей. Похоже, старик питал к Нойс слабость. Он даже не торговался с ней. Мы получили все, что хотели, старик даже присовокупил кое-что от себя. У него же мы взяли кое-какую снасть.
Туман рассеялся, легкий ветерок с океана гнал по шоссе обрывки газет.
– Неужели тут не осталось ни одной рощицы?
Ответила Нойс. Голос у нее был ровный и мягкий:
– Последнюю вырубили лет пять назад. Это у Старых дач. Теперь там нет ничего. Только рыбьи скелеты.
– Лесу трудно устоять перед песками, – кивнул я в сторону грязных дюн.
– Пески тут ни при чем. Рощи вырубили.
– Вырубили? Зачем? – наивно удивился я.
– А зачем бьют стекла в заброшенных домах?
Я хмыкнул, и в этот момент за поворотом открылся океан. Низкие, зеленые от протухших водорослей косы делали его необыкновенно плоским. Но свою гигантскую ширь он сохранил.
Я мучительно соображал, чего же тут не хватает?
Ну да! Чайки! Я не видел ни одной чайки!
Много лет назад я жил в этом городе. Он был невелик, его окружали зеленые рощи, с океана надвигались на берег стеклянные, отсвечивающие зеленью валы. Прыгая с лодки в воду, ты сразу попадал в призрачный таинственный мир. Теплая вода туго давила на уши, выталкивая вверх – к солнцу, к визгливым чайкам, к свежему ветру. А сейчас… Даже песок погиб, превратившись в бесцветную грязноватую пыль, перемешанную с серой неопределенной дрянью…
Плевать, сказал я себе.
Конечно, там, в детстве, было солнечно, но там я всегда хотел жрать, там я все время искал, чем мне набить желудок. Сейчас вода прокисла и воздух провонял химией, зато я твердо стою на ногах. С мертвым океаном пусть разбираются те, кто идет за нами. Никто не приходит на готовенькое, пусть потрудятся и они.
Через бревна, брошенные поперек достаточно глубокого рва, я вывел машину на широкий пляж. Почти сразу мы увидели ржавый бетонный желоб, по которому медленно струился жирный мертвый ручеек.
Нойс не выдержала:
– Герб, почему мы не поехали в южный сектор?
– Думаешь, там лучше?
Она беспомощно пожала плечами.
– Плюнь! – Неунывающий Брэд Хоукс обнял Нойс за плечи. – Не все ли равно, где веселиться?
Бивак мы разбили под серой песчаной дюной, укрывшей нас от противного ветерка. На песок бросили чистый тент. Италия сразу повеселела, но ее подруга молча сидела на самом краешке.
– Ну? – спросил я Нойс.
– Здесь недавно проезжала машина…
– Ну и что?
– Они собирали пьяную рыбу…
– О чем ты?
Она непонимающе подняла на меня глаза.
– Когда ты была здесь в последний раз?
– Лет семь назад… Видишь, вон там, прямо в океан, спускаются трубы… А на них торчат эти домики-скворечни… Там дежурят сотрудники санитарной инспекции… Говорят, химики «СГ» в чем-то просчитались, и океан умер…
– Ну, убить океан не так-то просто.
Будто подтверждая мою правоту, глянцевито блеснув, в воздух взметнулась и шумно обрушилась обратно в воду, подняв столб брызг, крупная рыбина. Италия и Брэд засмеялись. Они уже успели обняться.
Нойс удивленно взглянула на меня:
– Ты правда собираешься ловить рыбу?
– Зачем же я брал снасть?
– Оставь это.
– Почему?
– А ты войди в воду…
Глаза Нойс выражали столь явную неприязнь, что я, не оглядываясь, по колени вошел в воду. Ноги сдавило маслянистым неприятным теплом, кусочки битума и нефтяные пятна слабо вращались в поднятых мной водоворотах. А у самого дна, в мутной колеблющейся жути, проявилось нечто длинное, неопределенное, движущееся… Только усилием воли я заставил себя стоять на месте не двигаясь… А длинная тень, странно подергиваясь, подходила все ближе и, наконец, холодно ткнулась мне в ногу.
Я похолодел. Это была рыба.
Она была большая. Она неуверенно двигала плавниками.
Она неестественно горбила спину, невидяще поводила телескопическими глазами и не обратила никакого внимания на то, что я осторожно провел по ее горбатой спине ладонью. «Пожалуй, тут и впрямь не сильно-то порыбачишь, – прикинул я. – Какой смысл охотиться за тем, что само идет в руки?»
Издали донесся смех Брэда.
Еще одна рыба медленно ткнулась в мою ногу.
Не выдержав, я побрел на берег.
– Ты знала об этом? – спросил я Нойс.
– Конечно. Как все.
– И не предупредила?
– Ты же из санитарной инспекции. Ты должен знать, что в Итаке не едят рыбу.
– Что ж, – сказал я. – Придется пить. – И притянул Нойс к себе.
12
Когда мы возвращались, дымка над городом сгустилась, едко бил в ноздри запах все той же химии. Дым из труб уже не поднимался вверх, он, как подушкой, плотно придавил Итаку. Веселенькая прогулка, думал я, незаметно снимая окрестности. Потом мы отправили женщин переодеваться и ввалились в «Креветку».
– Глотка пересохла, – пожаловался Хоукс.
Старый Флай сердито засмеялся. Его смех походил на лай. Продолжая лаять, он ткнул пальцем в висящий за стойкой плакат: «Не бросайте окурки в унитаз! Смывая их, вы теряете от пяти до восьми галлонов чистой воды!»
– От пяти до восьми, точно, я сам подсчитал! – Старый Флай трясущимися руками набил трубку. – Прикройте дверь, тянет химией. – И, добавляя содовую в виски, сварливо пожаловался: – Проклятая погода. Раньше у нас лили дожди, а теперь этот кисель… Плохие, плохие времена…
13
К появлению Нойс и Италии ужин, заказанный старому Флаю, был готов. Кальмары, устрицы, дарджентский краб. Хозяин заведения презрительно хмыкнул: это все можно есть, это из банок.
Брэд прохрипел:
– Не хочу из банок. Хочу в постель.
Италия хотела того же. И они исчезли.
Унылый мальчишка в грязной форменной курточке поменял пепельницу и, встав у стойки, от нечего делать глазел на нас. Как правило, нечто вроде согласия между мужчиной и женщиной возникает сразу. Или не возникает. Нойс сбивала меня с толку. Я все еще не понимал, чего она хочет и почему дуется. Не то чтобы она возбуждала меня, мне нужно было прикрытие. Поэтому я и спросил:
– Пойдешь со мной?
Она беспомощно улыбнулась.
14
Я вел машину сквозь сплошную стену дождя.
Нет, не сквозь стену. Старый Флай был прав, сквозь кислый кисель.
И вообще, подумал я, в такую погоду за руль садятся исключительно идиоты.
– Поднимись в сорок третий номер.
Припарковав машину, я поднялся к себе. Нойс сидела в кресле и внимательно разглядывала комнату. «Они здесь все запуганные», – с неудовольствием отметил я. И посоветовал:
– Прими душ.
Она неуверенно кивнула.
Я дождался, когда из ванной послышался шум воды, заказал кофе и выключил свет. Открыть окно оказалось делом секунды. Я выставил наружу загодя приготовленную пробирку. Если бы кто-то и увидел меня с улицы, мало ли чудаков в такой дождь могут открыть окно? Капли шумно разбивались о подоконник, противно сползали по голой руке. Я попробовал на язык – сильно кислило. Когда пробирка наполнилась, я плотно заклеил ее специальным пластырем и сунул в карман куртки. Таким же образом я поступил со второй. Потом набрал целый стакан дождевой воды, включил свет и удивился – дождевая вода отливала мутью.