Страница 11 из 38
Она улыбнулась и сказала, уставившись на его широкую мускулистую грудь:
– Не люблю в одежде.
Римо непроизвольно втянул живот.
Она закрыла за собой дверь и, на ходу расстегивая блузку, направилась к кровати. Бросила блузку на деревянную спинку и завела руки за спину, чтобы расстегнуть бюстгальтер. У нее был плоский белый живот. Освободившись от бюстгальтера, ее груди не повисли: было видно, что они упругие и молодые. Соски были розовые и твердые.
Аккуратно сложив бюстгальтер на блузке и повернувшись к Римо, она сказала:
– Давай быстрее, а? Мне нужно быть в шифровальной через сорок минут. У меня обед сейчас.
Римо оторвал взгляд, сбросил полотенце с кровати и, сняв брюки, отбросил их в сторону вместе с сомнениями.
Когда в угол полетели ботинки, она уже ждала под одеялом. Римо тихонько лег рядом. Взяв его руку, она пристроила ее себе за спину, а другую – между ног.
– Поцелуй меня в грудь, – прошептала она.
Через пять минут все было кончено. Она отвечала на его ласки с животной яростью, в которой не было ни грамма искренней страсти. Прежде чем Римо убедился, что поимел-таки женщину, она уже вскочила с кровати.
– А ты ничего, – похвалила она, влезая в белые трусики.
Римо лежал на спине и смотрел в белизну потолка. Его правая рука была заложена за голову.
– Как ты определила? Ты сбежала слишком быстро.
Она засмеялась;
– Что поделаешь! Может, сегодня вечером будет больше времени…
– Может быть, – ответил Римо, – хотя у меня по вечерам занятия.
– Какие занятия?
– Обыкновенные.
Римо взглянул на девушку. Она надевала бюстгальтер «по-голливудски»: держа его перед собой, наклонилась и аккуратно погрузила груди в чашки.
– Чем ты занимаешься? – не смолкала она. – Я никогда не видела на доске таких, как у тебя, номеров…
– О какой, черт возьми, доске ты все время говоришь? – оборвал ее Римо. Он продолжал смотреть в потолок. От нее сильно пахло дезодорантом.
– Ну там, в комнате отдыха. Если тебе нужно общение, вывешиваешь номер своей комнаты и код. Клерк подбирает пары из номеров мужчин и женщин. Вообще-то не полагается знать, с кем будешь на этот раз. Говорят, что если знаешь, то появится серьезное чувство, и вообще. Но через некоторое время все начинают прекрасно разбираться в номерах. Надо только вставить свой номер в нужный момент. У женщин, например, первая цифра номера – ноль, у мужчин коды чаще всего – нечетные цифры. У тебя – девятка, я такой номер вижу впервые.
– Какой мой номер?!
– Девяносто первый. Ты что? Не знал, что ли? Вот тебе и на!
– Забыл.
Она продолжала трещать:
– Прекрасная система. Нравится руководителям групп. Никто ни в кого не влюбляется, и все довольны.
Римо взглянул на нее. Она уже была одета и направлялась к двери широкими шагами.
– Погоди, погоди, – Римо состроил обиженную гримасу. – А поцеловаться на прощание?
– Поцеловаться? С какой стати? Я же тебя не знаю!
Дверь захлопнулась.
Римо не смог решить: рассмеяться ему или просто уснуть. Поразмыслив, не стал делать ни того ни другого, а поклялся никогда не заниматься любовью в Фолкрофте.
С тех пор прошла неделя. Римо с нетерпением ждал первого задания. Не то чтобы его привлекала работа, просто невыносимо надоело здесь, в этой уютной и комфортабельной тюрьме.
Римо опять ткнул носком сандалии в пол. Наверняка сандалии было велено надеть не просто так. Здесь ничего просто так не делалось. Но ему было на это наплевать.
– Ну, долго еще? – крикнул он.
– Сейчас, – ответил Макклири. – А вот и он!
Подняв голову, Римо с трудом сдержал смех. То, что вошло в зал, было слишком жалким зрелищем для смеха. Вошедший был чуть выше ста пятидесяти сантиметров. Он был одет в белую форму – что-то вроде кимоно – с красным поясом, которая свисала с хилых телес. Несколько пучков седых волос развивались вокруг сморщенного монголоидного лица. Морщинистая кожа напоминала старый пожелтевший пергамент.
На ногах у старика тоже были сандалии, в руке – две короткие толстые доски, гулко хлопавшие друг о друга в такт шаркающей походке.
Макклири с почтительным видом пристроился на шаг позади старичка.
– Чиун, это Римо Уильямс, ваш новый воспитанник.
Глава тринадцатая
Чиун молча поклонился. Римо продолжал сверлить его глазами.
– И чему он будет меня учить?
– Он будет учить тебя убивать. Он научит тебя, как стать несокрушимой, почти невидимой машиной для уничтожения людей, – ответил Макклири.
Римо поднял лицо к потолку и глубоко вздохнул.
– Да ну тебя, Конн. Брось. Кто, этот? Тоже мне, нашел учителя!
– Он учит убивать и если бы захотел, то ты уже был бы мертв, даже моргнуть не успел бы.
Сильнее запахло хризантемами. Так вот откуда запах, от китаезы. Убивать? Этот ветеран дома престарелых?
– Не веришь? Попробуй, застрели его, – предложил Макклири.
– Зачем? Ему и так уже недолго осталось.
Лицо Чиуна ничего не выражало; казалось, он не понимал сути беседы. На крупных худых руках, держащих деревянные планки, отчетливо просматривались вздувшиеся старческие вены. Ни на лице, ни в узких темно-карих глазах не было ничего, кроме выражения вечного покоя.
– Дай-ка мне пистолет, Конн.
Римо снял с крюка Макклири револьвер. Привычная тяжесть в ладони. В сознании Римо промелькнули вбитые в память инструкторами характеристики: дальнобойность, рассеивание пуль, статистика точности, процент осечек, убойная сила. Бедный старик!
– А что, Чан будет где-то прятаться или как? – спросил Римо, прокрутив барабан кольта. Темные гильзы. Наверное, с усиленным зарядом.
– Его зовут Чиун. Прятаться он не будет, он будет гонять тебя по спортзалу.
Макклири стоял, уперев крюк в бедро. Из опыта общения с ним Римо знал, что Макклири обычно принимает такую позу, когда собирается пошутить. Римо уже видел этот «подвод» несколько раз. Ему уже успели объяснить, что нужно знать «подвод» каждого человека. «Подвод», то есть определенные движения перед действием в конкретной ситуации, есть у всех. Нужно просто научиться их замечать. У Макклири это был крюк на бедре.
– Если я его прикончу, ты отпустишь меня на недельку?
– На один вечер, – отвечал Макклири.
– Значит, ты думаешь, что у меня все же получится?
– Нет, я просто жадина, Римо. Не хочу, чтобы ты переволновался.
– Один вечер?
– Один вечер.
– Отлично, – сказал Римо, – я убью его.
Револьвер, как учили, он держал ближе к туловищу, чуть ниже уровня груди. Так его труднее выбить из рук, да и точность стрельбы выше.
Римо направил ствол в хрупкую грудь Чиуна. Старикашка не двигался, только на губах появилась еле заметная улыбка.
– Можно?
– Подожди, – ответил Макклири, – так у тебя вообще нет шансов. Пусть он отойдет в другой конец зала, а то ты помрешь и даже на курок нажать не успеешь.
– На курок нажать недолго. Потом, инициатива-то за мной.
– Это как сказать. Чиун успеет прежде, чем сигнал дойдет от твоего мозга до пальца.
Отступив на шаг, Римо положил палец на спуск. У всех кольтов этого типа легчайший спуск – «волосок». Не стоит смотреть китаезе в глаза: один из инструкторов рассказывал, что на Востоке умеют с помощью гипноза замедлять реакцию.
– Гипноза не будет, Римо, – сказал Макклири, – можешь смело смотреть ему в глаза. Чиун, положите, пожалуйста, доски. Займемся ими после.
Чиун положил доски на пол. Он сделал это медленно; ноги его оставались абсолютно неподвижными, пока туловище опускалось почти до пола. Доски беззвучно очутились на полу. Выпрямившись, Чиун отошел в дальний угол зала, где на стене висели белые маты, набитые хлопком. Теперь уже не нужно было прижимать револьвер к себе, и Римо вытянул руку для более точной стрельбы.
Белая униформа старика была светлее, чем маты за его спиной, но это не составляло проблемы: в лучах бьющего в окна солнца ярко алело пятно красного пояса. Римо нацелил кольт чуть выше этого пятна. Стрелять лучше в грудь, а когда Чиун забьется на полу в луже крови, можно будет подойти на пять шагов ближе и всадить пару пуль в седину волос.