Сокровища поднебесной

Мы спустились с холма вниз тем же путем, которым поднялись на него. У подножия Баян приказал ожидавшим его людям:

— Настоящая армия находится в сорока или пятидесяти ли позади нас и тоже готовится остановиться на ночь. Шестеро из вас отправятся туда сейчас же. Первые пятеро будут по одному отъезжать в сторону от дороги через каждые десять ли и ждать там, так ваши лошади отдохнут до завтра. Шестой всадник должен добраться к нашим до восхода солнца. Скажете сардарам, чтобы они не выступали в путь. Велите им ждать там, где они стоят, иначе пыль от их передвижения будет видна отсюда и сорвет все наши планы. Если все пойдет завтра, как было намечено, следующим я пошлю капитана Тоба с приказом для сардаров — привести сюда всю армию галопом, растянувшись, чтобы прикончить всех оставшихся врагов, которые, возможно, выживут в этой долине. Если же все здесь пойдет не так, тогда… Тогда я пошлю капитана Тоба с другим приказом. А сейчас ступайте. Поезжайте.

Шестеро монголов ушли, ведя лошадей. Баян повернулся к нам:

— А теперь давайте немного перекусим и поспим. Мы должны быть на вершине холма и начать свое наблюдение еще до того, как рассветет.

Глава 2

И мы действительно затемно оказались на вершине холма: орлок Баян с сопровождавшими его офицерами, ван Укуруй, я, капитан Тоба и оставшиеся двое воинов из его отряда. Кто нес меч, кто лук и колчан со стрелами, Баян — готовившийся к бою, а не к параду — был в тот день без зубов. У меня же, поскольку я тащил неуклюжую пику с флагом, не было никакого оружия, кроме моего поясного кинжала. Мы легли на траву и стали ждать, когда туман рассеется и станет видно место действия. Утро уже давно наступило. Прежде чем солнце показалось из-за горных вершин, его лучи осветили безоблачное синее небо, этот свет постепенно отразился от лежавшей внизу черной чаши долины и поглотил туман с реки. Сначала это было единственное движение, которое мы могли разглядеть, — молочное свечение, поднимающееся над чернотой.

А затем долина приобрела форму и цвет: туманная голубизна на кромках гор, темная зелень лесов, бледная зелень травы и подлеска на открытых участках, серебряный блеск реки после того, как испарился темный туман. И тут все пришло в движение: из табуна лошадей донеслось отдаленное случайное ржание; затем женщины в курене начали подниматься со своих подстилок, они стали разжигать лагерные костры и ставить на огонь воду для чая — мы услышали вдалеке позвякивание котелков, — а мужчины пока еще спали.

К этому времени юэ не раз уже наблюдали, как просыпается лагерь, и знали его обычный распорядок. И с учетом этого выбрали момент для нападения: когда стало уже достаточно светло, чтобы они могли четко рассмотреть свои цели, но пока еще встали только женщины, а мужчины спали. Я уж не знаю, каким образом юэ дали сигнал к началу атаки: я не увидел развевающегося флага и не услышал звука трубы. Но внезапно воины юэ все вместе с поразительной четкостью пришли в движение. Только что мы, наблюдатели, смотрели вниз — на пустой склон холма в долине возле куреня. Мы словно с вершины пустого амфитеатра глядели вниз, на не занятые зрителями скамьи перед сценой в отдалении. Но уже в следующий момент вид был загорожен, потому что склон больше не был пустым, как если бы скамьи в амфитеатре волшебным образом бесшумно, ряд за рядом, заполнили многочисленные зрители. Из травы, кустиков и кустарников внизу на холме неожиданно поднялась более высокая растительность — мужчины в кожаных доспехах, причем у каждого был уже поднят лук и стрела лежала на натянутой тетиве. Все произошло так неожиданно, что мне показалось, будто некоторые из юэ поднялись буквально рядом со мной. Думаю, я был не единственным из спрятавшихся в засаде, кому пришлось сдержаться, чтобы тут же не вскочить. Я лишь пошире раскрыл глаза и покрутил головой, чтобы оглядеть весь «амфитеатр» долины. Тот внезапно стал видимым и ощетинился зрителями, тысячами вставших зрителей, рядами и ярусами в виде подковы — в рост человека там, где они были ближе ко мне, величиной с куклу — подальше и мелкими, словно насекомые, — на самых дальних склонах долины. И все эти ряды были сплошь утыканы, словно бахромой, стрелами, нацеленными в центральную точку — представлявший собой отдаленную сцену лагерь.

Все это случилось почти в полной тишине и произошло гораздо быстрее, чем об этом можно рассказать. Затем послышался первый звук, изданный юэ, — он не был задуманным заранее для устрашения противника боевым кличем, как в монгольской армии. Звук этот был слегка необычным — шелестяще-свистящим звуком стрел, выпущенных одновременно. Тысячи этих стрел издали в полете своего рода вибрирующий гул, как ветер, пронесшийся по долине. Этот звук затих, удалившись от нас, а затем повторился, разделившись и усилившись, частично перекрываясь звуком вжиг-вжиг-вжиг, потому что юэ с огромной скоростью, но не одновременно выдергивали из своих колчанов стрелы — пока первые еще были в полете, лучники уже вставляли и выпускали новые. Стрелы взлетали в небо, на короткое время оно темнело, а они уменьшались в размерах до еле различимых палочек, прутиков, лучинок, зубочисток, волосков и медленно образовывали арку, превращаясь в темный моросящий дождь над лагерем (это, кстати, выглядело ничуть не страшней, чем серый моросящий утренний дождик). Мы, наблюдатели, находясь позади и ближе к стрелкам, увидели и услышали, как началась атака. Но их цели — бродившие по лагерю женщины, лошади, еще спящие мужчины — возможно, ничего и не заметили, пока не начался дождь из тысячи стрел, в изобилии лившийся на них со всех сторон. Однако стрелы, пожалуй, нельзя было сравнить с дождевыми каплями или моросью в ненастную погоду, ибо они были с острыми наконечниками, тяжелые, летели быстро и падали долго, не говоря уж о том, что многие из них, должно быть, угодили в плоть и пронзили кость.

К этому времени авангард юэ уже ворвался в лагерь, все еще не издавая боевого клича и не замечая падающих стрел, которые выпускали их товарищи. Копья и мечи нападающих, сверкая, уже разили их врагов. Все это время со своего наблюдательного пункта мы видели, как воины юэ все сбегают и сбегают со склона холма и со всех окружавших долину горных склонов. Казалось, что зелень в долине непрерывно расцветала темными цветами. Юэ останавливались, выпускали свои стрелы и сбегали вниз по направлению к куреню, где проливалось все больше и больше крови. Теперь помимо свиста стрел были также слышны крики тревоги, ярости, страха и боли, которые издавали люди в лагере. Когда нападение уже перестало быть неожиданным, юэ тоже принялись издавать боевой клич, наконец позволив себе пронзительные крики, которые поднимают воинский дух, усиливают ярость и, как надеются воины, вселяют ужас во врагов.

Когда шум и смятение переместились вниз в долину, Баян сказал:

— Думаю, теперь самое время, Марко Поло. Юэ все побежали в курень, новые уже не появляются, и я никого не вижу в резерве.

— Сейчас? — спросил я. — Вы уверены, орлок? Но я буду хорошо виден здесь, наверху, стоящий и размахивающий флагом. Это может заставить юэ заподозрить неладное и остановиться. Если только они не сразят меня сразу же стрелой.

— Не бойся, — ответил он. — Наступающие воины никогда не оглядываются. Становись здесь.

Итак, я вскочил на ноги, ожидая, что в мои кожаные доспехи непременно вонзится стрела, и торопливо развернул шелк на своей пике. Когда ничто не повергло меня наземь, я обеими руками схватил пику, поднял знамя как можно выше и начал размахивать им справа налево, снова и снова. Сияющая яркая желтизна в утреннем свете и живое шуршание шелка. Я не мог взмахнуть им раз или два и снова упасть ничком, притворившись, что знамя увидели издалека. Мне пришлось стоять там, пока я не понял, что находившиеся далеко от меня воины с шарами действительно увидели сигнал и отреагировали на него. А произошло это далеко не сразу. Мысленно я прикидывал: сколько же времени все займет? Наверняка они уже смотрели в эту сторону. Да, они ведь знали что мы появимся в тылу врага. Итак, затаившись в своих укрытиях, воины, которые должны привести в действие смертоносные шары, смотрят в нашем направлении. Они изучают этот край долины, настороженно ожидая движущейся желтой точки посреди окружающей зелени. И вот — хох! а-ла-ла! эви-ва! — они видят, как крошечная фигурка вдалеке размахивает из стороны в сторону знаменем. Потом они отползают обратно — туда, где спрятали свои латунные шары. Это может занять у них несколько минут. Ну что же, подождем. Прекрасно, теперь они наверняка поднимают свои тлеющие лучины и дуют на них — если только у них хватило ума уже зажечь лучины заранее и ждать. А вдруг нет? Тогда они теперь торопятся, неуклюже возятся с кремнем, огнивом и трутом…