Страница 68 из 79
Искусство принадлежит народу! То есть мне.
Захожу это я к коллеге в столярку (не знаю уже, что делать. Даже двор вокруг большого дома подмел и себе в коптилке лежбище оборудовал, чтобы было куда женщин таскать. А то в общем доме советами замучают… Когда Шоно отпустит с больничного?) пообщаться за жизнь. Смотрю — Сани нету, у верстака сидит изящная такая латинос и над деревом издевается. Странно… из миссии, что ли? Увидела меня, заорала по-английски про «хелп ми» и прочие факи. Вообще непонятно. Ну ладно, развернулся, ушел.
Иду и размышляю — неужто я такой страшный? Там, в той жизни женщины вроде не пугались, здесь индианки вполне адекватны. Потом доперло. Жизнь проходит мимо меня. Я, значит, впахиваю где попало сутками и литрами, меж тем где-то вовсю брунетками торгуют. Это ж с автобуса дама, из тех, которых нам аборигены продали. Индейцу до ноября размножаться запрещено, а тут — нечто похожее на женщину, все отверстия на месте и никто не привлечет — так что поимели эти дамы незабываемый сексуальный опыт, в количественном выражении точно. В нежной любви к нашим собратьям по местности их теперь явно подозревать не стоит… аз, грешный, вваливаюсь в помещение так, просто и красиво — в безрукавке замшевой, мокасинах и головной повязке. На джинсы и бороду обратить внимание дочь солнечного Пиндостана не соизволила. Да и хрен с ней. Этот тип женской красоты меня никогда не привлекал, предпочитаю невысоких голубоглазых блондинок. Опа! Товарищ Кобра говорил, что они на пикник ехали. Значит, ехали скорее всего с инструментом, они, судя по фильмам, любят хоровое пение. А вдруг у нас гитара в заначке образовалась? Кажется, Дарга-Бабаай из медового месяца вышел. Пойду озадачу.
Старый Империалист, несколько изможденный (вот оно, Михалыч, что с людьми любовь-то делает! А норму надо знать, норму. И разнообразить процесс…) сидит у склада, что-то пишет на дощечке угольком, время от времени откладывает в сторону палочки — одну за другой. Типа, социализм — это учет и контроль. Или вспоминает о минувшем?
— Привет, насяльника!
— Здравствуй, здравствуй, Хитрый Лось. Какой жареный тетерев тебя сегодня изволил клюнуть и куда?
— Ну, я могу и свалить… только вот смотрю я на тебя и вижу твой тотем.
— Конкретнее, коллега.
— У тебя уши опухли, как у Чебурашки. А мне индейцы за доблесть мешочек табаку с черникой подарили. Крепкое «Мальборо» на вкус примерно.
— Кого я должен убить?
— Кого надо, уже замочили… на, держи, я все равно не курю. Вопрос у меня — в том автобусе бабском гитары случайно не было? Или гармошки? Душа просит прекрасного.
— После тех частушек, которые по твоей милости нуму поют, я даже боюсь думать о твоем возвышенном, коллега.
— А ты не думай, для возвышенного у тебя жена есть.
— Она и одолела, спрашивает, что такое «Burunduk v hizdu zalez»… Знаешь, нечто подобное в чехле имелось, даже не открывали еще. Сейчас принесу. — Минут пять роется где-то в помещении, выносит пластиковый кейс до боли знакомой формы, отщелкивает замки.
— Старый, весь табак отныне твой!
Шестиструнка. Классическая. Хорошей работы. В кармашках — не меньше чем два комплекта струн. Ну и чисто по-американски — инструкция, сборник текстов с аккордами… это мне не надо. Бумагу назад, пригодится в штабной работе.
Прихожу с гитарой к себе в коптилку, настраиваю, пробую. Эх, пойду опять в столярку. Поприкалываюсь. В лучших традициях.
Сидя на лавочке у дверей столярки (да, руки у Зануды растут откуда надо), лениво перебираю струны, приготовляясь… вот оно:
Милая, ты услышь меня! Под окном стою я с гитарою!
Интересно, если эта дама выйдет посмотреть, что с ней будет?
Август завершается на приятной ноте. У нас появилась еще одна семья, а в наших условиях решение демографической проблемы — один из залогов выживания. Что мы будем стоить со всеми своими знаниями, если не будет людей, которым их можно будет передать? Решив не изменять традициям старой Родины, завтра у нас начинает работать школа, здание для которой построили, отложив на потом некоторые другие проекты. Не беда, что учеников в ней будет пока меньше, чем учителей (в которые записались все попаданцы, хоть как-то научившиеся за прошедшее время испанскому и местным индейским наречиям). Что-то подсказывает мне, что в следующий учебный год нам придется делать пристройку к уже существующему строению. Хороший пример — он и в Африке хороший, так что скептиков среди родителей наверняка поубавится, когда им будет с чем сравнивать.
Кямиль окончательно решил забрать Катю под свое крыло. Обещает подготовить из нее если не классного хирурга, то уж операционную сестру — точно. Он много общается с Всеславом на тему народной медицины, заинтересовался и местными шаманами, хотя сам же и признает, что большинство их методов построено на простом одурачивании доверчивой публики. Поскольку у нас, тьфу-тьфу-тьфу, серьезных травм или заболеваний не было, то его возможностей пока хватает и на врачевание аборигенов. Авторитет «бледнолицего шамана» (хотя сами индейцы не очень верят в его родство с нами, все-таки азиатская родословная у него явно заметна) среди ближайших племен растет с каждым днем, что не может не радовать.
Вчера завершились испытания боевой ракеты. Можно считать, что наши химики и доставучий (во всех смыслах этого слова) Зубрилка добились своего. Изделия показали вполне удовлетворительную дальность и кучность. Через год-два можно рассчитывать и на получение настоящей взрывчатки для замены самодельных БЧ, да и топливо у нас пока из дикой смеси черного пороха, пережженной резины из покрышек автобуса и еще неизвестно чего. В сам процесс создания топлива и зарядов я, естественно, не вдаюсь, но вот результаты, в виде вычислений, формул и чертежей, храню в своем сейфе, который мне смастерили в кузнице. Кроме опытов с ракетами, Зубрилка периодически впадает в откровенное стяжательство, торгуя с местными по совершенно грабительским, на мой взгляд, расценкам. Начинаю сильно подозревать, что он слегка кривит душой, говоря, что ни разу не был в Одессе и что его фамилия настоящая…
Дон Хосе не оставляет своих попыток пристроить к нам в лагерь своих агентов, никак он не поймет, что даже такой ушлый иезуит, как он, играет не на своем поле. Да, опыта и способностей у него не отнять, выводы из мельчайших намеков строить умеет, но он оперирует приемами своей эпохи, поэтому против нас они не срабатывают. Каждому из нас не приходится напоминать, что совершенно не стоит светить наше иновременное происхождение, а мелкие оговорки всегда можно списать на недостаточное знание испанского. Разговоры на серьезные темы он ведет или с командиром, или со мной, но тут ему совершенно точно ничего не вызнать, пока мы сами этого не захотим. Пока его больше занимают проблемы с нашей подсказкой о методах подъема груза с затонувшего галеона «Аточа». Судя по всему, полученную информацию он уже сообщил по команде, и вроде бы решен вопрос с экспедицией к месту затопления. Больше всего дона заботит вопрос — почему мы заранее не оговорили свою долю, если предприятие окажется успешным? Ничего, пусть поломает голову, думаю, он еще больше удивится, когда узнает, что мы потребуем в качестве оплаты.
Выхожу я это утром из своей коптильни (ну не могу я в общем доме! Зимой, конечно, перееду, а пока и так неплохо), задумчиво смотрю на мир, подбираю подходящее по настроению и выдаю в пространство:
Осень наступила,
Отцвела капуста.
У ежа пропали
Половые чувства.
Выйду на дорогу,
Брошу нечто в лужу,
Пусть его раздавят,
На фига он нужен?!