Страница 44 из 63
В последнее время дом частенько ловил себя на мысли, что было бы неплохо избавиться от мальца. Но он не хотел причинять зло его родителям.
Ира оказалась неплохой хозяйкой, и нередко приятные запахи жареного мяса или варенья доставляли ему чисто эстетическое наслаждение. Сергей частенько делал дому больно (навесные шкафчики, полки, бра, ковры…), но это была благословенная созидательная боль. Дом относился к Сергею так же, как люди — к дантистам или даже пластическим хирургам: с некоторой боязнью до операции и с большой благодарностью — после.
Именно из-за этих милых людей (ну еще, конечно, из-за книжного шкафа) дом продолжал охранять мальчика от больших бед, в целях воспитания допуская маленькие. Так, он с удовольствием подставлял под удар острые углы мебели, но зато до потемнения рассудка удерживал оконное стекло, если вдруг на него ненароком опиралась детская ладошка.
В последнее время, вплоть до сегодняшнего дня, Тихон стал вести себя намного сдержаннее. Но, как оказалось, причина крылась не в долгожданном взрослении, а в элементарной неусыпной опеке.
Когда же он, наконец, успокоится? Дом вздохнул. Чуть слышно звякнули рюмки и стаканы. В двадцать третьей квартире сорвалась со стены чеканка. Рыжий кот из двенадцатой сломя голову выскочил в балконную дверь, взлетел на перила и, ни секунды не колеблясь, пулей метнулся на ближайшее дерево, где и распластался по стволу, утробно рыча и нервно подергивая кончиком хвоста.
Мда. Надо быть посдержанней. А то вся живность разбежится.
Клей, нож, утюг и табурет вернулись на свои прежние места. Сражение закончилось, и теперь стоило бы собрать игрушки, но Тиша здраво рассудил, что это лучше сделать позже, когда вернется папа. А сейчас… можно посмотреть телевизор!
Увы, папа оказался предусмотрительным. Тихон глядел на пустую розетку глазами обиженной собаки.
— Папа, ты дурак, — храбро сказал он. Все равно никто не услышит.
Тиша обходил пустые розетки стороной. Он прекрасно знал, что оттуда в любой момент может с удовольствием выскочить электричество.
Как-то, уже после окончательного изгнания всех животных, он задал отцу вопрос:
— А почему все работает от розетки?
Движимый наилучшими побуждениями, Сергей прочел целую лекцию, адаптированную для юного слушателя. Закончив ее, он спросил:
— Примерно понятно?
— Поня-атно, — протянул Тихон.
Он уяснил для себя, что в розетках живет электричество, которое по проводам пробирается внутрь чего-нибудь и там начинает работать. Еще он понял, что, пробравшись в человека, оно трусит и кусает его до смерти.
Тихон представил, как электричество извивается по проводам, высовываясь из розетки и жадным взглядом окидывая все вокруг: где человек? в кого забраться?
— Папа, а оно может выскочить из розетки?
— Вряд ли. Но вот если ты что-нибудь туда всунешь — карандаш, например, или палец — тогда оно точно тебя укусит.
— А вряд ли — это как?
— Это значит — может быть, но вряд ли… Э-э-э… Это значит… почти невозможно.
Из многочисленных родительских нотаций Тихон четко уяснил: «невозможно» — это все то, что он делает с удовольствием.
Телевизор отменялся. В расстроенных чувствах Тихон направился к холодильнику. Только конфеты вернут ему радость жизни!
Конфет не оказалось. Зато стояло блюдце с кусочками сыра и сочной розовой ветчины, а на боковой полке обнаружился добрый шмат шоколадного масла.
— Отлично! Что может быть вкуснее бутерброда из мяса, сыра и шоколадного масла? Конечно, когда нет конфет.
Он облизнулся.
А что это там, за кастрюлей? Тихон отпустил дверцу и почти по пояс влез в холодильник. Дверца начала медленно закрываться.
В тот момент, когда Тиша убедился, что за кастрюлей скрывается майонез, и с ликующей улыбкой тянул свои находки наружу, дверь легонько хлопнула его по ногам.
Дрогнуло сердце, дернулись руки, и блюдце со звоном раскололось об пол, вывалив содержимое на линолеум.
От обиды Тихон расплакался.
— Ты, сволочь, — он легонько ударил рукой по равнодушному белому боку. Затем с ожесточением саданул посильнее и зашипел. Ушибленная рука болью отозвалась в костяшках пальцев.
Холодильнику надо отомстить. Тиша обследовал его со всех сторон и в широкой щели у самой стены нашел нечто интересное. Там находилась система трубок с циркулирующим внутри хладоном.
Слова такого Тихон, конечно, не знал и о назначении трубок не догадывался, зато правильно предположил, что это нечто важное. А в щель спокойно могла пролезть его рука с молотком, и еще оставалось место для замаха. Он надеялся, что холодильнику придется туго.
В ящике с папиными инструментами обнаружился маленький топорик с черной резиновой (как нельзя кстати!) ручкой.
Однажды к ним пришел электромонтер — менять проводку на счетчике. Любопытный Тихон наблюдал за его работой с тайной надеждой: вот-вот выскочит электричество, и начнется схватка не на жизнь, а на смерть. Монтер уже заканчивал ремонт, ровным счетом ничего интересного не происходило, и Тиша решился задать вопрос:
— А почему вас электричество не кусает?
— А я в перчатках.
— Вам холодно?
Монтер рассмеялся и объяснил ему, что перчатки резиновые, и ток не может их прокусить.
— А что такое ток?
— Ну, электричество.
Тихон немного подумал и спросил:
— Они волшебные?
— Нет, просто резиновые. А ток… а электричество не проходит сквозь резину.
Тихон еще немного подумал и сделал вывод:
— Значит, резина волшебная.
Монтер опять рассмеялся и ничего не ответил.
— Ой-ля-ля, ой-ля-ля! — на манер разбойников из «Бременских музыкантов» пропел Тихон. Топорик с волшебной ручкой! Это, пожалуй, сработает надежнее молотка.
Тиша сделал три твердых шага к холодильнику, а на четвертом нерешительно остановился. Может, не стоит портить холодильник? Ведь тогда негде будет хранить все те вкусности, которые приносят родители. И нагоняй он получит нешуточный.
Нет, пожалуй, не стоит. Тихон вернул топорик на место. А вот проучить его, чтоб не зазнавался — надо.
Холодильник делает холод. Когда мама его расхолаж… размораживает, она открывает его дверцы настежь, подпирает их табуреткой и крутит ручку внутри. Тогда весь лед тает, а холодильник становится похож на глупый, ненужный железный ящик. Это — то, что надо. А перед приходом родителей можно будет включить его.
Тихон так и сделал. Удовлетворенное самолюбие направило его прямиком к книжному шкафу. До прихода папы надо еще успеть покататься.
Дом разозлился не на шутку. Что за глупость — отключить холодильник, оставив внутри все продукты? Но злило его даже не это, а собственная беспомощность. Он бы мог повернуть ручку. И закрыть дверцы тоже мог. Но убрать табуретку — для этого у него просто не хватит сил. В нормальном состоянии.
Лишь одно умение сейчас пригодилось бы — присущая всем сознательным домам способность к трансформации. Но не факт, что он сможет достаточно долго балансировать между здравомыслием и сумасшествием, чтобы хотя бы откинуть табурет в сторону. И нет гарантии, что после трансформации он останется самим собой, а не превратится в уродца, обреченного несколько дней — до самой смерти от перенапряжения — страдать полтергейстом, лишний раз подвергая опасности обнаружения весь свой род. Ведь люди, хотя и знали о полтергейсте, пока упорно игнорировали его. Зачем давать им лишние козыри?
— Согласен, — уважительно сказал шкаф. — Тебе придется просто терпеть.
Дом терпел. И напряженно думал.
Этот мальчишка — настоящий изверг. Да, он тоже был немного неправ, когда подтолкнул дверь. Но мыслимое ли дело: из-за такого пустяка портить пищу и отключать верой и правдой работавшего помощника? Не первый ли это признак грядущей беды?