Страница 80 из 82
— Адам, завтра нам необходимо стартовать, — начала я обработку.
— Я остаюсь.
— Я доложила капитану. Завтра он на помощь мне вышлет еще двух человек.
— Врешь. Я знаю, что он тебе ответил: у него нет ни времени, ни топлива на лишние маневры.
— Он назначил меня старшим и приказал любым способом, в любом состоянии доставить тебя на борт «Кашалота».
Ратмиров взял один плод и надрезал верхушку.
— Дай и мне, — попросила я.
Он удивился, но передал мне плод. Дело надо делать до конца. Зажмурившись, я сделала глоток. Вкус был мало сказать отвратительный, он был премерзкий. Пересилив себя, я сделала еще несколько глотков. Приятное тепло стало разливаться по телу.
— Это другое дело, — одобрительно произнес Ратмиров. — Оставайся и ты. Мы неплохо заживем.
— Я хочу вернуться на Землю.
— Что ты там забыла? Мне надоела эта пресная, раз и навсегда регламентированная жизнь. Здесь я себя чувствую полноценным человеком. Я хозяин своей судьбы, своего тела, своей души. Я бог!
Опьянение сделало свое дело — я захихикала.
— Я бог! — с вызовов повторил Ратмиров. — Я верховное существо для этих тварей, — рукой он обвел вокруг себя, подразумевая пьянствующих неподалеку павинотов. — Смотри, они овладели огнем, они скоро перейдут к растениеводству, еще немного, и я их научу охоте. Они разовьются в полноценных разумных существ.
— А ты подумал о том, что ждет тебя дальше? Ты останешься один, ты состаришься, заболеешь. Что ты будешь делать?
— Космодесантник заранее готов к одиночеству и короткой жизни. Я этого не боюсь. Я боюсь Земли с обилием людей, роботов, с обилием новшеств, условностей, предрассудков! Мне на Земле скучно!
Я прикончила свой плод, мне стало удивительно хорошо. Я была права, — это отрава действует на Ратмирова, он теряет над собой контроль, преувеличивает свои силы и заслуги. Я легла на стожок свежескошенной травы. Меня клонило в сон, но я изо всех сил сопротивлялась, строя Ратмирову глазки и призывно улыбаясь. Перед вылазкой я специально просмотрела все уставы на предмет личных взаимоотношений членов экспедиций. Эти отношения запрещались в момент исполнения служебных обязанностей, но во все остальное время никак не регламентировались. Находясь в десанте, мы находились «при исполнении», но отсутствие вахт и дежурств можно было трактовать как отсутствие обязанностей.
Ратмиров клюнул на мои призывы. Он с силой обнял меня, заранее обработанный замок комбинезона разошелся, открыв мою грудь. Это было домашней заготовкой, и она сработала. Ратмиров, полностью потеряв голову кинулся на меня. Я стонала, вяло сопротивлялась, бормотала романтическую чушь, притворно говорила о любви к нему. Это был мой последний шанс завладеть Ратмировым и подчинить его себе.
Когда я проснулась, Ратмиров спал рядом. Я пошарила в его карманах в поисках парализатора, но не нашла его. Впрочем, помня о своих недавних ощущениях, я, пожалуй, не решилась бы применить его.
Я заползла в нору. Тусклая лампочка рассеивала тьму. В удивлении я осматривалась вокруг. Потолок Ратмиров укрепил теплозащитными листами, явно снятыми с обшивки «Кузнечика», у входа стояла тележка для перевозки баллонов, аккумуляторы и солнечные панели были уложены в другом углу. В специально вырытой нише находились дыни. Я не стала размышлять, когда это Ратмиров успел перетащить с посадочного аппарата такое количество предметов и оборудования, и принялась надрезать плоды и выливать сок. Покончив с этой работой, я перемкнула ножом клеммы аккумулятора.
Стараясь не разбудить Ратмирова, я выползла из норы и легла рядом. Лишенный своих запасов, он должен протрезветь и одуматься.
Ждать долго не пришлось. Проснувшись, он первым делом заполз в нору и выскочил оттуда как ошпаренный.
— Ты, гадина! — кричал он, — что ты наделала?! Как я теперь перезимую?
— Но, милый, — притворно плакала я, — подумай о нашем ребенке. Я хочу, чтобы он вырос на Земле, в нормальной обстановке. Что здесь ждет его?
— Какой ребенок? — опешил он.
Упускать возможность не стоило и, обливаясь слезами, я снова полезла с поцелуями. Ратмиров поначалу отталкивал меня, а потом, оказавшись вовлеченным в эту игру, сдался. Мы вновь оказались на стогу сена и, я, продолжая выдавливать из себя слезы, рассказывала Ратмирову, что у меня родится мальчик, и как я его воспитаю, ну и так далее и тому подобное. Ратмиров хмуро молчал.
Мы попрощались. Я вновь пролила слезу. Делая вид, что прощание дается мне с большим трудом, я, наконец, ушла. Я не настаивала на том, чтобы он летел со мной, я только говорила, как мне будет тяжело без него, всячески намекая на то, что и ему в одиночестве придется не сладко.
Отдыхать я не стала и сразу взялась за проверку бортовых систем, которую в другой ситуации сделал бы Ратмиров. Я с минуты на минуту ожидала его появления. На этот случай я зарядила парализатор. Прогрела топливные насосы, ввела в компьютер начальные данные, проверила систему навигации. Ратмиров не шел.
Я сознавала, что поступила подло. Я лишила его энергии, пищи и понимала, что этой ночи Ратмиров не переживет ведь из глупого упрямства он не вернется на борт. Он из тех, кто лучше умрет, чем признает свое поражение.
Оставалось еще немного времени, и я открыла бортовой журнал. Планета непригодна для колонизации, записала я, сутки слишком длинны, большая разница между дневной и ночной температурами, враждебная фауна, ядовитая флора. Оставалось занести в бортовой журнал дату и причину гибели Ратмирова. Надолго задумавшись, я так и не смогла сформулировать фразу. Оставалось меньше часа и я направилась в кабину.
Я еще раз проверила бортовые системы, включила круговой обзор и тут увидела его. Я настроила экраны на максимальное увеличение. Ратмиров брел, понурив голову, за ним шли гурьбой павиноты, не меньше дюжины.
Я срочно прервала все программы старта и кинулась отдраивать люки. Наконец, управившись с тяжелым механизмом и схватив парализатор, вышла наружу. Ратмиров подошел и, пряча глаза, проворчал:
— Оставайся здесь.
— Нет любимый, — ответила я — полетели со мной, — и с этими словами выстрелила в него из парализатора.
За полчаса мне кое-как удалось втащить его вовнутрь. Стартовать в таком состоянии было нельзя. Сердце Ратмирова, полупарализованное, могло не выдержать перегрузки. На борт «Кашалота» я отправила радиограмму: «Ратмиров доставлен на борт посадочного аппарата в парализованном состоянии. Возможна задержка со стартом не более суток. Мак-Алистер». В ответ пришли только уточненные данные движения корабля для бортового компьютера.
Я заново проделала все предстартовые процедуры, периодически бегая к Ратмирову и проверяя его самочувствие. Я рассчитала новую траекторию с учетом опоздания. Чтобы догнать «Кашалот», пришлось увеличить перегрузку при старте и существенно удлинить активный участок траектории, что влекло за собой дополнительный расход топлива. Необходимый запас у меня был.
Дмитрий Казаков
ТЕМНЫЙ ПУТЬ
Вокруг, сколько хватало глаз, простирались горы песка, оранжевого, словно раскаленный металл. Из-под копыт ослика доносился монотонный скрип, воздух дрожал от жары, и солнце висело над пустыней ликом разгневанного бога.
Менемхет миновал гряду дюн, похожих на застывшие морские волны, и остановил ушастого скакуна. Огляделся и едва не вскрикнул от радости — на западе виднелась темная точка.
Вершина Черной Пирамиды, в которой жрецы проходят последнее испытание перед посвящением в высшую мудрость Светоносного Ра.
Ослик недовольно дернул ушами, когда седок ткнул его пятками, но затрусил в нужном направлении. Это животное было выведено для путешествий по пустыне, и жару переносило легко, почти как верблюд. Наездник же истекал потом, а горячий ветер пробирался ему под капюшон и сушил лицо.
Темная точка на горизонте приближалась, и вскоре стало видно, что это на самом деле пирамида. Гораздо меньше тех, в которых спят фараоны Первых Династий, и черная, словно помыслы злодея.