Страница 67 из 82
Пауль Госсен
Виктория Дегтярева
КОРОЛЬ-ОЛЕНЬ-2
Поговорим о верности. Попробуем доказать, что верность действительно существует. Хотя бы в сказке.
В одном маленьком королевстве, что уютно расположилось на берегу теплого моря, жил король Роберто XXXVIII Тирренский. Народ, впрочем, с трудом выговаривал его полное имя, и все звали Роберто также, как и его многочисленных предков, — Король-Олень. Дело в том, что каждый из тирренских королей раз в год в Ночь Превращения (в иных странах известную как ночь на Ивана Купала) становился оленем и, высоко подняв большие ветвистые рога, скакал по лесам своего королевства, демонстрируя мощь династии и вызывая неизменную зависть у соседей.
В старинной легенде говорилось о том, что много веков назад один из предков короля Роберто XXXVIII в совсем еще юном возрасте был похищен разбойниками с целью выкупа. Он сбежал от похитителей, долго скитался по лесам, чуть не умер от голода, но его спасла Мать-Олениха — пожалела мальчика и вскормила своим молоком. С тех пор все тирренские короли отличались невероятной силой тела и духа, прославились в войнах и походах, пользовались успехом у женщин, проще говоря — были героями и бабниками. Тронный зал в королевском дворце был увешан старинными картинами, рассказывающими о их подвигах: «Роберто VI покоряет сердце морской девы», «Роберто XIII полонит королеву амазонок» и даже «Роберто XXII соблазняет гарем стамбульского паши».
Подвиги самого Роберто XXXVIII также были запечатлены придворными художниками: на картинах его изображали в объятиях полуобнаженных красавиц — то крестьянок-служанок, то графинь-герцогинь, однако — увы! — это были иллюстрации к несуществующим победам. Да, да, как ни печально в этом признаваться, у Роберто XXXVIII наблюдался небольшой, но весьма существенный для мужчины изъян… Попросту говоря, бедняга Роберто был обделен мужской прытью. Беда случилась с ним во младенчестве — нерадивая и рассеянная нянька однажды перепутала бутылочки, и будущему королю довелось отведать молока мула, которое самым плачевным образом влияет на мужскую силу… Говорят, что молока мула не существует, а вот в Тиррене нашлось — им поят беспородных котят и щенят, чтобы те, выросши, не плодились в диких количествах.
За исключением королевы-матери Паприки Гордой, никто не знал о беде Роберто. А та, будучи натурой властной и проницательной, понимала, что у короля все должно быть на высоте, поэтому не жалела медных монет для подкупа миловидных девиц. И красотки рассказывали на каждом углу, как стали жертвами рокового соблазнителя Короля-Оленя, как хорош и неутомим он в любовных играх, да подкидывали младенцев к парадным дверям дворца, иногда даже с записочкой — мол, незаконнорожденный наследник. Королева-мать ухмылялась и отправляла лже-наследников на воспитание в монастырь. Кроме того, она уже давно подыскивала для Роберто принцессу, страдающую бесплодием, — хотела свалить весь позор на нее.
Выполняя указания королевы-матери, ее тайный агент кардинал Макарони объездил много стран и наконец-то в далеком холодном море, на забытом остальным миром острове, нашел принцессу, которая в свои семнадцать лет ухитрилась сменить два десятка любовников и — без последствий. Прослышав про это, довольный Макарони даже не взглянул на нее, а поспешил к местному королю. Тот, страшно обрадовавшись возможности породниться с Королем-Оленем, дал согласие на замужество своей дочери. Но вот незадача — непутевая принцесса как раз влюбилась в бродячего музыканта и поутру улизнула с ним из дворца. Желая избежать скандала, король вместо старшей дочери отправил Королю-Оленю младшую — принцессу Ингфрид. А у той со здоровьем все было в порядке.
Король Роберто и принцесса Ингфрид влюбились друг в друга с первого взгляда — так бывает, и не только в сказках. За день до очередной Ночи Превращения сыграли они воистину королевскую свадьбу — бургундское лилось рекой, макароны поглощались горами, а тирренские девушки неистово отплясывали новомодные венские танцы. Со старинных картин с одобрением взирали предки Короля-Оленя — судя по всему, им понравилась принцесса… нет, теперь уже королева Ингфрид! Ну а когда стемнело, королевская чета уединилась в спальне, и там… Увы, за ночь у юной королевы не осталось никаких сомнений в бессилии своего мужа. Впрочем, Ингфрид была хорошо воспитана и сделала вид, что все в порядке.
Прошел день — настала Ночь Превращения. Как водится, король Роберто XXXVIII, гордо подняв рога, поскакал по лесам и полям, а Ингфрид, проводив многочисленных гостей, заперлась во дворце. Королева-мать попыталась подглядеть за ней в замочную скважину, да так ничего и не увидела. Кардинал Макарони хотел проникнуть во дворец через форточку, но застрял. Что делала Ингфрид, оставшись одна, так никто и не узнал. А наутро повела себя молодая королева странно, если не сказать вызывающе, — села в парке под кипарисом и принялась вязать распашонки.
Через девять месяцев родился у нее сын, и назвали его Роберто. Подданные веселились неделю, а король Роберто XXXVIII был в печали — очень он переживал неверность жены, которую любил всем сердцем. Паприка и вовсе разгневалась: родившийся наследник— не их рода-племени, да и за сына обидно — раньше носил Король-Олень рога раз в год, а теперь — постоянно. Злилась она, впрочем, втихомолку— наследник, как назло, был вылитый Роберто XXXVIII в детстве, так что ничего не докажешь. Да и королева Ингфрид вела себя так, будто ничего не произошло, — растила сына, была добра с мужем и предупредительно вежлива с королевой-матерью. Только постоянно подчеркивала сходство наследника с Королем-Оленем.
— А глаза-то у тебя папины, — говорила она малышу, протягивая погремушку. — И родинка на щечке, как у отца.
Король-Олень вздыхал, королева-мать хмурила брови, а кардинал Макарони выслуживался — вынюхивал, подслушивал и расспрашивал.
Прошло шестнадцать лет. Наследник вырос, стал сильным и красивым юношей. Все его любили, особенно молодые девушки. И он отвечал им взаимностью. Лишь ставшая старухой королева-мать втайне ненавидела его, опасаясь, что юный Роберто завладеет троном после смерти Короля-Оленя, — а король сильно сдал за эти годы. Кардинал Макарони, так ничего и не выяснив, время от времени тайком брызгал на наследника святой водой, но это не помогало.
И вот раздосадованная королева-мать придумала хитрость. В канун очередной Ночи Превращения она напомнила Ингфрид, что Король-Олень мечтает о дочери, которая скрасила бы его старость. Ингфрид загадочно улыбнулась и ответила, что нет ничего невозможного. А в это время Король-Олень, терзающийся мыслью об измене жены, источенный своим невысказанным горем, решил расстаться с жизнью — приказал егерю натравить на себя борзых, когда, приняв обличье оленя, будет скакать по лесам.
Наступила Ночь Превращения. Роберто стал оленем и решительно, но не так резво, как в былые годы, ускакал. Королева Ингфрид проводила гостей, отпустила служанок и заперла двери. Макарони, спрятавшись за занавеской, ухитрился остаться во дворце и теперь подглядывал. Он увидел, как Ингфрид вошла в тронный зал и начала шептать что-то непонятное, делая при этом таинственные пассы. Потом она приблизилась к одной из картин, показывающих фальшивые подвиги молодого Роберто XXXVIII, провела по ней рукой, и вдруг с картины соскользнула тень Короля-Оленя. Даже не тень — едва уловимый образ. Ингфрид взяла короля за призрачную руку и повела к следующей картине, где Роберто VI покорял сердце морской девы. Коснулась ее ладонью и воскликнула:
— О Роберто VI! Ты был славным Королем-Оленем — сильным, умным и красивым! Как много девушек осчастливил ты своим вниманием. А твой потомок Роберто XXXVIII слаб, но в том нет его вины. Дай же силу свою Роберто XXXVIII — ия рожу ему дочь, достойную называться принцессой тирренской!