Страница 57 из 67
— Вероятно, сообщила бы, — тут же поскучнел парень, едва вспомнив «мероприятие» его друзей.
«С вами все в порядке?? Не поймали? Это Маша», — тем временем написала я.
Ответ пришел почти сразу, как будто бы Маринка знала, что я сейчас напишу ей и ждала сообщение, неотрывно глядя на экран телефона.
«Да, мы успели смыться!! Ты где?! С тобой все в порядке? От кого пишешь?»
«Все в порядке, сижу в пустой аудитории, пишу от Смерчинского. Буду дома — позвоню!»
«Точно, вы же вместе смылись……!:):):)», — написала подружка. Почти тут же прислала и вторую смску:
«Вдвоем с Дэном в пустой аудитории… Гм, какой простор для нашей фантазии:) И не только нашей… Что вы там ДЕЛАЕТЕ?»
Эти ее двусмысленные многоточия, большие буковки и намеки меня рассердили, и я, не став больше писать подруге, отдала коммуникатор его хозяину, теперь молчавшему.
— Чего молчим? — поинтересовалась я.
— Думаю…
— О чем?
— О том, что сделали мои друзья. Это было неожиданно и… Да, это было жуткое зрелище.
— На твоем месте я не называла бы их друзьями, — заметила я. — Я до сих пор чувствую себя оплеванной.
— Оплеванной? Ты? Да ведь теперь Ольга думает, что у меня есть девушка…
— Может, она не знает? — предположила я. Но, когда брюнет с надеждой взглянул на меня (для отчаявшихся любая надежда, даже та, что больше походит на привязанную к удочке злодеем-шутником пятитысячную купюру, предназначенную для махания с третьего этажа перед лицом бедняка, кажется спасительным мостиком через мутную реку разочарования), то я с довольной улыбкой — нет, даже почти со счастливой! — сообщила ему:
— Я шучу. Это уже все в универе знают. Хотя, конечно, если Князь — непроходимо тупая, то у тебя есть шанс сохранить все в секрете.
После этого я гомерически захохотала — правда, не слишком громко.
— Злорадная ты, девочка моя, — не показалось это смешным Смерчу, однако я ошиблась — в следующую минуту улыбнулся и он — и стал похож на ангела: такой лучезарной казалось его улыбка. Люблю людей, которые могут смеяться над собой и над своими неприятностями и неудачи.
— А ведь, — проговорил Дэн, не зная, что я о нем думаю — и лицо его при этом осветилось еще и умилением, — Клара тоже теперь это знает. Хотя, конечно, если наш мальчонка — непроходимо тупой, то у тебя есть шанс сохранить все в секрете.
— Не повторяй за мной, — мигом перестала я ржать: Дэн был прав, прав, и мне это не нравилось! — Блин, это ведь действительно так. И вини во всем дружков-приятелей, ясно? Твои друзья — по крайней мере, те, кто это затеял, явные шизофреники. Шизоголики, — вынесла я суровый вердикт. У меня уже все ноги затекли сидеть здесь. Я теперь домой хочу, к маме, к ужину и к котэ. Даже комната Федьки, похожая на берлогу слонопотама, мне нравилась больше, чем аудитория «БХА».
— Are they fucking kidding me? Are they retards? — Он потер лоб, словно говоря это сам себе.
— Что? — не поняла я.
— Да так… В семье не без урода. Уродов, — коротко пояснил парень. — Маш, дай-ка телефон, попробую позвонить парням, узнаю кое-что.
— Ага, — мой взгляд наткнулся на подарочек, врученный Дэну заботливыми Шляпниками. — А что там внутри?
— Не знаю, — пожал плечами Дэйл, наморщив лоб и решая, кому позвонить.
— А я потеряла букет, — пожаловалась я со вздохом величайшего сожаления. — Естественно, из-за тебя. Вот что значит невезенье. Слышишь, Смерчинский, и ты продолжишь утверждать, что ты удачливый парень? Ты? Тому, кто прозвал тебя Лаки Боем — плюнь ему в глаз.
— Пожалуй, я без таких радикальных мер обойдусь, — не захотел слушаться меня он.
— Жаль, жаль. О! Ого! — Принюхалась я, излишне громко втягивая носом воздух. — О!
Дэн с некоторым недоумением поглядел на меня и тоже пару раз втянул носом воздух.
— Ты что? — удивился он.
— Я чувствую… — Громким трагичным полушепотом произнесла я. — Чувствую?
— Что?
— Его!
— Кого? — Поднял левую бровь мой собеседник и друг по несчастьям.
Я смерила его притворно-жалостливым взглядом и произнесла назидательно:
— Великий дух неудачи! Он витает над тобой. Да! Да! Я вижу над тобой.
— Серьезно, сколько тебе лет, Чип? — С излишней заботой спросил партнер. — Вроде бы не десять…
— Двадцать. — Гордо поведала я. — Двадцать один стукнет в начале декабря.
— Друг мой, ты на столько не смотришься. — Покровительственно отозвался парень, явно намекая на мою не слишком взрослую внешность. — А в душе тебе все-таки десять. Хорошо-хорошо! Двенадцать. Тринадцать! — Повысил он мой возраст, глядя на то, как я сжимаю губы.
— Неудачник.
— По крайней мере, мы удачно смылись. К тому же я тебе говорил — давненько со мной не было такого… Фортуна решила наказать меня за что-то? — весело сам у себя спросил Дэн.
— Наверное. Ты слишком красив, умен и даже богат. Тебе положено быть неудачником, Смерчинский. Или лишиться одного из этих свойств. Мир, знаешь ли, любит равновесие. А ты его своей идеальностью нарушаешь. Ну, что тебе вручили дружки? — Вновь полюбопытствовала я, глядя, на лежащую на полу коробку.
— Спасибо за то, что поделилась своими размышлениями, Мария. Я, пожалуй, попытаюсь оставить себе все это, — проявил-таки свою алчность Дэн. — Если тебе интересно — открывай.
— Сам открой. Твоя ведь, — вообще-то я просто не могла справиться с оберткой.
Смерчу пришлось отложить коммуникатор, и он распаковал коробку с помощью маленького складного ножичка. Оказалось, друзья вручили ему нечто под названием «Наша незабываемая ночь: Романтический набор для нежных и страстных». От названия, огромными переливающимися сиреневыми буквами выведенного на прямоугольной коробочке с изображением силуэтов влюбленной пары, меня слегка передернуло — мне пока что было нелегко представить Смерчинского в роли страстного любовника, желающего провести со мной «незабываемую ночь». Однако вредное подсознание тотчас подсунуло сознанию картинку, где Дэн держал меня и дул в шею.
Орел на время прекратил полет и сюрреалистично покрутил крылом у виска, а затем вновь взметнулся вверх, к облакам.
Крабовый бог! Я опять покраснела, а сердце с новой силой «загавкало». Хорошо еще, что Денис не видит и не слышит.
Чтобы не думать ни о каких подобных глупостях, я уставилась на подарок, который включал в себя некоторое количество дурацких романтических штучек, а именно: набор шоколадных конфет, завернутые в серебряные, золотые и белые обертки, небольшую элегантную бутылку вина французского происхождения — об этом говорила этикетка, розовые и белые тонкие свечи в миниатюрных подсвечниках, два полупрозрачных флакончика: один синий, другой красный, и целую пачку миниатюрных открыток всех форм и оттенков красного: от пурпурного до оранжевого. Все это богатство, посыпанное для большего антуража лепестками цветов, предположительно, роз, привело меня в восторг.
— Занятно, — впечатлился и Дэн, с некоторой долей брезгливости и опаски рассматривая открытку в форме сердечка. — Они неисправимы. Ты знаешь, для чего это нужно? — он указал остальные открытки.
— Понятия не имею. — Я тоже взяла одну из них, прямоугольную и уставилась на двух белоснежных лебедей, над которыми вились все те же сердечки. На обратной стороне я увидела несколько горизонтальных линеечек — как в тоненькой тетради по русскому языку.
— Это открытки отношений — их столько, сколько недель в году. Предполагается, что каждую неделю влюбленные будут записывать на обратно стороне то, что происходит с их отношениями. Всего пару предложений. — Он задумчиво повертел в руках телефон.
— Неужели бывают настолько безнадежные тупые влюбленные? — Я расхохоталась, рассматривая прочие открытки.
— Вообще-то это может быть очень мило, — пожал плечами парень. — Если двое чувствуют друг ко другу нежность и привязанность — почему бы и нет?
— Иногда ты похож на сентиментальную тетушку. Откуда ты знаешь про эти открыточки? Я впервые их вижу.