Страница 117 из 159
— Война нависла над горизонтом, словно грозовая туча! — провозгласил Масамото.
Волна изумления прокатилась по рядам юных самураев, преклонивших колени в трапезном зале Тё-но-ма, стены которого украшали изображения бабочек. Кого-то новость ошеломила, другие тут же стали грезить о славе и почете. Для Джека, который своими глазами видел морские бои с португальскими военными кораблями, война означала дни и ночи страха, боли и смерти.
Масамото поднял руку, прося внимания. Глава школы был одет в алое церемониальное кимоно с пятью золотыми фениксами, мерцающими в свете ламп, словно доспехи. Лицо его было суровым и озабоченным, шрам побагровел.
— Все вы знаете о стремлении даймё Камакура изгнать христиан и чужестранцев с наших земель. Он считает их угрозой для Японии.
Джек почувствовал на себе взгляды учеников. Большинство смотрело сочувственно, хотя некоторые не пытались скрыть неприязнь.
— Однако даймё Такатоми уверен, что будущее за объединенной Японией, открытой для гостей со всего света. Он не считает религию препятствием для исполнения долга самурая перед императором. Сам даймё принял христианство и поэтому стремится найти мирное решение. Такатоми убежден: изгнание чужестранцев приведет к расколу Японии. Ведь если даймё будут принимать разные стороны, в Японии начнется очередная гражданская война.
Ученики встревоженно загудели. Джек взглянул в сторону Кадзуки. Заклятый враг ухмылялся — он явно был рад, что война не за горами. До сих пор банда Скорпиона ограничивалась угрозами и насмешками, а теперь могла перейти к воплощению основной цели, утвержденной на тайной церемонии ирэдзуми:«Смерть гайдзинам!». Джека передернуло.
— И не заблуждайтесь насчет истинных целей даймё Камакура. — Масамото громко стукнул кулаком по столу. — Даймё неспроста объявил всеобщий призыв к оружию. У нас есть основания полагать, что армия нужна ему не только для борьбы с нашими чужеземными друзьями, — Камакура надеется завоевать Японию и править ею единолично.
Слушатели недоверчиво ахнули.
Видимо, сэнсэев Масамото оповестил заранее. Учителя невозмутимо сидели рядом с ним на деревянном возвышении, глядя вперед с холодной решимостью.
— Реальность вынуждает нас готовиться к войне. Мне нужна ваша поддержка, юные самураи. Я верю в вашу преданность и желание служить. — Масамото перевел дух, испытующе вглядываясь в лица юных воинов. — Тем временем мы удвоим усилия в обучении боевым искусствам и будем ждать приказа даймё Такатоми.
Вынув из ножен катану, он высоко поднял сверкающий клинок и воскликнул:
— Учитесь сегодня, чтобы жить завтра!
— МАСАМОТО! МАСАМОТО! МАСАМОТО! — хором грянули ученики.
За обедом завязалась оживленная беседа. Отдельные группки учеников восторженно перешептывались, и лишь немногие ели молча, свыкаясь с новостью.
Джек сидел между Акико и Ямато в трех столах от возвышения, за которым обедали Масамото и сэнсэи. Через несколько лет учебы они заслужат право сидеть прямо перед столом сэнсэя. Если у них будут эти несколько лет учебы. Или жизни, если уж на то пошло.
— Интересно, мы все пойдем на войну? — прошептал Ёри, нервно кусая губу.
— Наверное, — ответил Ямато. — Это ведь наше призвание.
— Многим еще нет шестнадцати, — засомневалась Кику.
— Думаю, младших воевать не отправят, — сказала Акико. — А тех, кто за передним столом, — непременно.
— А как же мы? — Похоже, Сабуро был единственным, кто не потерял аппетит: он деловито уминал тушеную рыбу с рисом.
— Может, нам дадут выбор? — с надеждой спросил Ёри.
— На войне выбора не бывает, — заявил Джек, буравя взглядом зернышко риса, прилипшее к его хаси. — Война выбирает сама.
Размышляя о своем положении, он раздавил рисинку палочками. Его угораздило попасть меж двух огней. Сколько Джек себя помнил, Португалия воевала с Англией. Кроме отца Люция, португальцев он в жизни не видел, и при этом они были его заклятыми врагами. Сейчас он оказался в центре другого противостояния, в котором его раса и религия были разменными монетами в борьбе за японский трон. Внезапно Джек осознал, что он тоже ученик Масамото и тоже должен воевать. Не только за свою жизнь, но и за будущее той Японии, которая ему дорога.
— Ты был прав, Джек, — сказала Кику. — Даймё Такатоми говорил о войне, когда назвал Дворец сокола лучом света в лихие времена. Наверное, ему уже тогда были ведомы планы даймё Камакура.
— А как же император? Разве не он правит Японией? — спросил Джек, откладывая хаси, — есть совсем не хотелось. — Я думал, даймё Камакура как самурай должен сражаться за него, а не против.
— Никто не будет отнимать власть у императора, — объяснила Акико. — Император — символический глава государства. Реальная власть принадлежит Совету регентов.
— А кто такие регенты?
— Пять самых влиятельных людей в Японии. Даймё Такатоми из провинции Киото, даймё Юкимура из провинции Осака, даймё Камакура из прови…
— Камакура уже при власти, — перебил Джек, — зачем ему война?
— Совет правит Японией от имени будущего императора, Хагэсава Сатоси.
— Почему будущего?
— Сатоси слишком молод, чтобы взойти на трон. Его отец, который стал правителем Японии после битвы при Накасэндо, вскоре после того умер. Тогда Сатоси было шесть. Наш даймё Такатоми не хотел, чтобы Япония вновь скатилась в гражданскую войну, и учредил Совет регентов. Им надлежит править страной до совершеннолетия Сатоси. В следующем году Совет прекратит свое существование и Сатоси станет императором.
— Так вот почему даймё Камакура собирает армию, — сказал Ямато. — Он намерен прибрать власть к рукам раньше Сатоси.
— Если будет война, — Джек понизил голос, глядя в сторону стола Кадзуки, — разве мы все будем сражаться на стороне даймё Такатоми?
— Конечно! — Акико изумилась вопросу.
— Даже Кадзуки?
— Да. Все давали клятву верности. Мы — ученики Масамото-сама.
— Помнишь, я рассказывал про банду Скорпиона?
Акико вздохнула.
— А помнишь, как ты по ошибке обвинил Кадзуки в жульничестве во время Круга трех?
Джек нехотя кивнул.
— Пусть Кадзуки и не любит тебя, он не так плох, как ты думаешь. Он настоящий самурай, ученик Нитэн ити рю и обязан служить Масамото-сама. Кадзуки связан долгом чести. К тому же при Накасэндо его семья воевала на стороне даймё Такатоми.
Джек с сомнением покачал головой. Встретившись взглядом с Кадзуки, он почувствовал, что доверия недруг не заслуживает. Хотя Акико и уверяла, что он соблюдает кодекс бусидо, Джек помнил ту ночь в Бутоку-дэне, когда Кадзуки вслед за своим отцом поклялся в верности делу Камакура.
Закончив обед, юные самураи покидали Тё-но-ма и шли спать во Дворец львов. Стояло позднее лето, и ночной воздух веял прохладой. По дороге Джек ловил на себе взгляды учеников. Казалось, его винят во всех бедах, как единственного чужестранца в школе.
— Джек! — позвал проходивший мимо Такуан. — Думаю, нам нужно серьезнее заняться верховой ездой. Если будет война, ты должен уметь скакать на лошади.
— Спасибо. — Джек постарался улыбнуться.
Хотя он был благодарен Такуану за помощь, перспектива продолжать занятия совсем не радовала. Он только начал осваивать рысь; к концу урока кости ныли так сильно, что едва слушались ноги.
— Кстати, — как бы невзначай спросил Такуан, — ты давно видел Акико?
— Она пошла на урок ниндзюцу, — неуклюже пошутил Джек, скрывая раздражение. Такуан постоянно спрашивал про Акико.
— Правда? — Такуан разинул рот от удивления.
— Да нет, — засмеялся Джек. — В это время она ходит к священнику.
— Так вот где она пропадает! — На лице Такуана отразилось недоумение. — Странно. Почему она не молится по утрам, как все?
Джек пожал плечами. Ее расписание и впрямь выглядело необычно.
— Впрочем, я рад, что Акико так ревностно исповедует буддизм, — весело сказал Такуан, сворачивая к Сиси-но-ма. — Увидимся завтра, как обычно.
Во дворе оставалось лишь несколько учеников. Горький опыт говорил Джеку, что не стоит шататься тут одному. Хватит с него на сегодня приключений.