Последний звонок

— Зачем, рада всего святого, вы распустили проект «Омега»?

— Следуя вашим указаниям, господин президент, — сказал Стэнтингтон.

— Не давал я таких указаний!

— Но ведь именно вы сказали, что хотите прекратить бессмысленную трату денег в ЦРУ. Это было на пресс-конференции по поводу моего утверждения в должности, помните? А что может быть бессмысленней, чем проект, о котором никто ничего не знает и даже не представляет, зачем он существует?

— Бессмысленней может быть только третья мировая война, — произнес президент. — Именно ее мы получим, если наши люди будут продолжать убивать русских послов.

В комнате воцарилось тяжкое молчание.

— А что насчет женщины в Атланте? — спросил наконец президент.

— Это первое, о чем я подумал, сэр. Мои люди нашли ее в доме. Видимо, случился сердечный приступ, и она умерла. В доме не было ничего, что могло бы нам помочь.

— Вы послали людей обыскать дом?

Стэнтингтон вдруг понял, что уже преступил закон. На суде он сможет говорить об опасности третьей мировой войны сколько душе будет угодно, но через пять лет присяжных это не заинтересует. Интересовать их будет только то, действительно ли агенты ЦРУ незаконно проникли в дом американской подданной без ордера и надлежащей санкции.

— Да, сэр, — признал он. — Я послал их.

— Я не давал на это санкции.

В голове Стэнтингтона зазвучал сигнал тревоги. Он понимал, что происходит: президент отмежевывается от действий директора ЦРУ.

«К черту!» — подумал Стэнтингтон. Он не стал бы адмиралом, если бы не умел играть в эти игры.

— Вы хотите сказать, сэр, что я действовал неправильно?

— Да, — подтвердил президент. — То, что вы сделали, с формальной точки зрения было незаконно.

— Тогда, я полагаю, я должен принести публичные извинения, — быстро соображая, сказал Стэнтингтон. — Я полагаю, мне придется объявить прессе, что случилось, и извиниться перед американским народом. Если я сделаю это сейчас, я смогу свести ущерб до минимума.

Он взглянул на президента, пытаясь понять, воспринял ли тот угрозу. Подобные откровения Стэнтингтона грозили падением нынешней администрации, чья популярность, как следовало из опросов, была самой низкой за все послевоенные годы.

Президент вздохнул.

— Что вы хотите, Кэп? — спросил он.

— Я хочу, чтобы вы санкционировали обыск в доме той женщины в Атланте.

— Хорошо, я сделаю это. Вы довольны?

— В общем, да, — сказал Стэнтингтон. — Но было бы неплохо санкцию на бумаге. Конечно, торопиться незачем, впереди еще целый день.

— Вы мне не верите, — заметил президент.

— Что вы, мы, в конце концов, старые друзья. Дело в том, что вчера я встречался с бывшим директором ЦРУ. В тюрьме.

— Там ему и место, — сказал президент.

— Он делал то же самое, что сделал сегодня я, — возразил Стэнтингтон. — Я не хочу составить ему компанию. Поэтому было бы неплохо сегодня же получить эту бумагу.

— Ладно, — сказал президент. — Она у вас будет. Теперь, что еще у нас есть о проекте «Омега»? Не может же быть, что среди архивов вы не нашли о нем ни слова?

Стэнтингтон решил, что не стоит рассказывать президенту об опустошении секретных архивов ЦРУ в результате политики информационной свободы. Незачем докучать главнокомандующему ненужными подробностями.

— Только одну ссылку на него, — сказал он.

— И что же это?

— Эта программа существует уже двадцать лет и разработал ее бывший сотрудник ЦРУ.

— Кто этот сотрудник? — спросил президент.

— Его зовут Смит, Харолд Смит. Теперь он стал чем-то вроде врача и руководит санаторием Фолкрофт в городе Раи, штат Нью-Йорк.

Лицо президента напряглось, а затем он медленно и широко улыбнулся.

— Доктор Смит, говорите?

— Совершенно верно.

— Вы уже говорили с ним? — спросил президент.

— Пытался, но попал на его секретаршу. Она сказала, что его нет на месте. Неприятная особа, эта секретарша, говорит, что работала в ЦРУ.

Президент кивнул.

— Судя по голосу, она чернокожая, — заменил Стэнтингтон.

Президент только улыбнулся.

— Что она вам сказала? — спросил он.

— Маленькая соплячка! Она сообщила, что Смит не сможет приехать ко мне и что это я должен к нему приехать. Я объяснил ей, что это невозможно, но она сказала, что я все-таки приеду к этому Смиту, черт бы его побрал.

— Это была угроза? — поинтересовался президент.

— Скорее обещание, — сказал Стэнтингтон. — Наглая девчонка! Простите, сэр, вы не могли бы мне объяснить, чему вы улыбаетесь?

— Вы не поймете, — произнес президент.

— Должен ли я предпринять какие-либо экстренные меры?

— Право же, нет, — сказал президент. — Постарайтесь выяснить все, что возможно, а я поговорю с советским послом и заверю его, что все это — сплошное недоразумение. А вы покажите все, на что способны, Кэп.

— Есть, сэр! — воскликнул Стэнтингтон, поднимаясь. — Что-нибудь еще?

— Нет. Кстати, вы надели сегодня пальто?

— Я взял его с собой. Боялся, что будет дождь. А что такое?

— Оно может вам пригодиться. В Рай, штат Нью-Йорк, сейчас холодно.

— Вы хотите, чтобы я отправился туда, господин президент?

— Нет, — сказал президент. — Это не в моей власти.

Покидая Овальный кабинет, директор ЦРУ был еще более растерян, чем прежде. Он испытывал странное чувство, что президент знает что-то еще об этом докторе Смите, знает и не говорит.

Оставшись один, президент Соединенных Штатов задумался, не подняться ли в свои апартаменты, достать из ящика комода красный телефон безо всякого диска или кнопок, поднять трубку и поговорить со Смитом.

Ибо адмирал Уингэйт Стэнтингтон был прав: президент знал кое-что о Смите, чего не знал директор ЦРУ. Президент знал, что Смит не просто ушел из ЦРУ, а был поставлен другим молодым президентом во главе секретной организации под названием КЮРЕ. Ее задачей было защищать американскую конституцию неконституционными методами. Молодой президент почувствовал, что Америке нужна помощь для борьбы с преступностью, коррупцией и внутренним хаосом.

Нынешний президент узнал об этой организации от своего предшественника, и эта новость ему не понравилась. Его испугала мысль о том, что где-то поблизости действует неподконтрольная секретная служба. Хуже всего было то, что президент не мог давать поручений КЮРЕ, он мог только вносить предложения. Смит, единственный руководитель организации с начала ее деятельности, сам решал, чем будет заниматься КЮРЕ.

Сперва президент захотел распустить организацию: это был единственный приказ, который он мог ей отдать. Но прежде, чем он решился пойти на это, он обнаружил, что нуждается в КЮРЕ, в докторе Смите, и исполнителе его распоряжений — Римо, и в старом азиате, который, казалось, был способен творить чудеса. Тогда президент и услышал впервые о Руби Гонзалес. Будучи агентом ЦРУ, она вместе с КЮРЕ помогла Америке выпутаться из неприятной ситуации и за это была уволена с работы.

Президент никогда не встречал Руби, но ему казалось, что он хорошо с ней знаком. Он знал: если она сказала Стэнтингтону, что ему придется приехать в Рай, штат Нью-Йорк, нет никаких сомнений, что там Стэнтингтон вскоре и окажется.

Президент побарабанил пальцами по столу и решил пока что не звонить Смиту. Пусть сначала с ним поговорит Стэнтингтон. Президент соединился с секретариатом и попросил вызвать русского посла. Он пустит в ход свои ораторские способности, и, может быть, ему удастся, выразив сожаление и принеся извинения по поводу гибели двух послов, убедить русского, что все это страшная ошибка и что Америка постарается исправить ее.

Положив трубку, президент подумал о докторе Смите, которого Руби Гонзалес отправила на лужайку для гольфа. Вот и хорошо, подумал он, надеюсь, что Смит получит удовольствие от игры.

Это, может быть, последняя партия в гольф для них для всех...

Возвращаясь из Вашингтона, Уингэйт Стэнтингтон, так и не сумевший избавиться от своих забот, раздумывал о странности всего происходящего.