Огненный Крест (ЛП)

Я фыркнула, заглушая смех в складках его рубашки из-за опасения разбудить соседей.

- И тогда ты проснулся?

- Нет. Я почему-то сильно оскорбился и сказал, что в действительности черная лошадь лучше, поскольку все знают, что у белых плохие глаза, и ее потомство будет слепым. А они сказали, что черная лошадь к несчастью, но я настаивал, что ничего подобного, и …

Он остановился и закашлялся.

- И?

Он пожал плечами и искоса взглянул на меня, слабый румянец медленно поднималась от его шеи.

- Ну, в общем. Я сказал им, что все будет хорошо, что я покажу им. Я ухватил кобылу за зад, чтобы она не двигалась, и приготовился …хм … сделать себя королем Ирландии. И здесь я проснулся.

Я фыркала и хрипела, чувствуя щекой, как его грудь вибрировала от сдерживаемого смеха.

- О, теперь я действительно извиняюсь, что разбудила тебя! - я вытерла глаза уголком одеяла. - Уверена, это была большая потеря для ирландцев. Хотя мне интересно, что ирландские королевы думали об этой церемонии, - добавила я, подумав.

- Я не думаю, что леди хоть как-то пострадают от сравнения, - уверил меня Джейми. - Хотя я слышал о мужчинах, предпочитающих …

- Я не это имела в виду, - сказала я. - Это скорее вопрос гигиены, если ты понимаешь, о чем я говорю. Помещать телегу впереди лошади, куда не шло, но помещать лошадь впереди королевы …

О, да, - он уже раскраснелся от смеха, но теперь окраска стала еще глубже. - Говори об ирландцах все, что хочешь, сассенах, но я уверен, что иногда они моются. А в этом случае король, возможно, мог бы использовать мыло прямо в … в …

- In media res? - предположила я. - Разумеется, нет. Я, конечно, понимаю, что лошадь довольна большая …

- Это вопрос готовности, сассенах, также как и вместилища, - сказал он с обвиняющим взглядом в моем направлении. - И я могу понять, если мужчине потребуется немного поддержки в таких обстоятельствах. Хотя в любом случае это “in medias res”, - добавил он. - Ты никогда не читала Горация или Аристотеля?

- Нет. Все не могут быть такими образованными, как ты. И у меня не было время на Аристотеля, особенно когда я узнала, что он поставил женщин ниже червей в классификации естественного мира.

- Человек никогда не был женат, - рука Джейми медленно перемещалась по моей спине, перебирая позвонки под рубашкой, - иначе он заметил бы кости.

Я улыбнулась и дотронулась до его скулы, четко выступающей над темно-рыжим приливом щетины.

Когда я приподняла голову, то увидела, что небо снаружи посветлело, и его голова вырисовывалась темным силуэтом на полотне нашего навеса, но я могла видеть его лицо. Выражение, написанное на нем, напомнило мне, почему он оказался без носков. К сожалению, вечером мы так устали от длительных торжеств, что уснули посредине объятия.

Я обнаружила, что это воспоминание успокоило меня, поскольку оно дало хотя бы какое-то объяснение для состояния моей рубашки и для снов, которые пробудили меня. И тем не менее я почувствовала холодные пальцы сквозняка под одеялом и задрожала. Фрэнк и Джейми были совершенно разными мужчинами, и у меня не было сомнений, кто поцеловал меня перед самым пробуждением.

- Поцелуй меня, - внезапно сказала я Джейми. Мы еще не чистили зубы, но он любезно коснулся моих губ своим ртом, я нажала на его затылок и притянула его губы ближе. Он сместил опору на одну руку, чтобы сильнее прижаться ко мне через спутанный клубок постельного белья вокруг наших ног.

- О? - произнес он, когда я отпустила его. Он улыбнулся, его синие глаза в полусумраке превратились в темные треугольнички. - Хорошо, конечно, сассенах. Только мне нужно на минутку выйти.

Он сбросил одеяло и поднялся. Из моего положения на земле мне предстал довольно завлекательный вид под полами его длинной льняной рубашки. Я только понадеялась, что то, на что я смотрела, не было результатом его кошмарных снов, но решила не спрашивать.

- Поспеши, - сказала я. - Уже светлеет, и люди скоро проснуться.

Он кивнул и нырнул наружу. Я лежала неподвижно, прислушиваясь. Несколько птиц слабо перекликались вдалеке, была осень, и даже полный рассвет не мог вызвать безудержный хор птичьих голосов, как бывало весной или летом. Гора и многочисленные стоянки на ней все еще были погружены в дремоту, но я уже могла слышать еле заметные признаки пробуждения.

Я провела пальцами по волосам, распушив их вокруг плеч, и перевернулась, ища бутылку с водой. Почувствовав прохладный воздух на спине, я обернулась, глядя через плечо. Рассвет уже наступил, туман поднялся, воздух снаружи был серым, но спокойным.

Я прикоснулась к золотому кольцу на левой руке, оно вернулось ко мне прошлой ночью, и после длительного отсутствия ощущать его было непривычно. Возможно, именно это кольцо вызвало Фрэнка в мои сны. Возможно, сегодня вечером во время свадебной церемонии я коснусь его снова в надежде, что он каким-то образом сможет увидеть счастье своей дочери через мои глаза. Но пока он ушел, и я была этому рада.

Тихий звук, не громче чем отдаленные птичьи крики, возник в воздухе. Короткий плач просыпающегося ребенка.

Я когда-то считала, что независимо ни от чего на брачном ложе должно быть только два человека. Я и сейчас так считала. Однако прогнать ребенка труднее, чем призрак бывшей любви. На ложе Брианны и Роджера должно было поместиться три человека.

Край тента приподнялся, и показалось встревоженное лицо Джейми.

- Тебе лучше встать и одеться, Клэр, - сказал он. - Солдаты стоят за ручьем. Где мои носки?

Я резко села, и далеко вниз по склону горы начал бить барабаны.

Холодный туман лежал во всех впадинах от облака, которое опустилось на гору Геликон, словно наседка на единственное яйцо, и воздух был густым и влажным. Я слепо моргала, глядя туда, где через поляну с высохшей травой возле ручья со звуками барабанов и волынки во всем великолепии выстроился отряд 67-го Горного полка, величественно игнорируя дождь.

Я очень замерзла и была довольно сердита. Я легла спать в ожидании утреннего кофе и питательного завтрака, за которыми последуют две свадьбы, трое крестин, два выдергивания зубов, удаление зараженного ногтя на пальце ноги и другие прелести социального общения, требующие виски.

Вместо этого я была разбужена тревожными снами, занялась любовным флиртом и была вытащена в холодный дождь в середине этого действия, в этом чертовом “medias res”, и все для того, чтобы услышать какое-нибудь объявление. И к тому же без всякого кофе.

Потребовалось некоторое время, чтобы горцы проснулись и нехотя спустились вниз, и волынщик стал совершенно багровым от натуги прежде, чем он, наконец, выдул последний звук и замолчал, хрипло дыша. Звук все еще звенел в горах, когда лейтенант Арчибальд Хейес вышел вперед.

Голос лейтенанта с носовым шотландским акцентом разносился довольно далеко, кроме того ему помогал ветер. Однако я не была уверена, что люди, находящиеся выше, слышали его хорошо. Но мы стояли почти у подножия горы в двадцати ярдах от лейтенанта, и я могла слышать каждое слово, несмотря на стук моих зубов.

- От Его Превосходительства УильямаТрайона, эсквайра, генерала-капитана Его Величества, губернатора и главнокомандующего упомянутой провинции, - читал Хейес, повышая голос до крика, чтобы перекричать шум ветра и воды, и осторожный ропот толпы.

Влага покрывала деревья и камни каплями тумана, облака плевались поочередно дождем и мокрым снегом, а порывистый ветер понизил температуру до 30 градусов(3). Моя левая голень, которую я сломала два года назад, ныла. Человек, склонный к предзнаменованиям и метафорам, испытал бы желание провести параллель между мерзкой погодой и Посланием губернатора, и я думаю эффект от них был одинаков - холод и дурные предчувствия.

- Так как, - громко читал Хейес, бросая сердитые взгляды на толпу поверх бумаги, - я получил информацию о том, что большое количество бесчинствующих персон собрались вместе в городе Хиллсборо 24 и 25 числа прошлого месяца во время заседания Верховного суда округа, выступили против законных действий правительства и открыто нарушили законы данной страны, возмутительно напав на ассоциированного судью Его Величества при исполнении его обязанностей, жестоко побив и ранив нескольких персон во время заседания указанного суда, выказав большое неуважение и оскорбление правительства Его Величества, совершив возмутительные поступки в отношении персон и их собственности в указанном городе и произнося изменческие тосты против их законного суверена короля Георга и за успех претендента … - Хейес сделал паузу, вдыхая воздух для последующего чтения. Раздув грудь со слышимым свистом, он продолжил. - По причине того, что люди, замешанные в этих возмутительных действиях, должны быть отданы под суд, я в соответствии с полномочиями, предоставленными мне Советом Его Величества издал данное воззвание, тем самым требуя и строго предписывая мировым судьям Его Величества провести тщательное расследование вышеупомянутых преступлений и получить показания персоны или персон, которые должны представить информацию, указанные же показания передать мне для представления Генеральной Ассамблее в Нью-Берне в 30-ый день ноября, до этого же времени прекратить отправление общественных дел, - заключительный вдох, к настоящему времени лицо Хейеса было таким же багровым, как у волынщика. - Подписано моей рукою и скреплено большой печатью провинции в Нью-Берне октября 18-ого дня на 10-м году правления Его Величества, год от рождества Христова 1770.