Страница 14 из 55
— Олег, Олееег, — позвала я, коснувшись руки, но он не отреагировал.
— Оставь его, — махнула рукой Катя. — Скоро придет в себя. Давайте уже спокойно поедим, — и обратилась к детям, — какой момент в мультике вам больше всего понравился?
Пока те наперебой рассказывали свои версии, несколько дополненные и приукрашенные, я смотрела на Олега, который, так и не шевелился, лишь изредка медленно моргал. С трудом поборола острое желание поводить ему рукой перед глазами, побоявшись, что этот жест может быть воспринят как издевательство над больным человеком.
Через какое-то время он вернулся в наш мир, удивленно оглядел присутствующих, затем попытался вникнуть в тему разговора, но слушал рассеянно, ничего не комментируя, в конце концов, сухо попрощался и пошел домой.
— Не нравится мне, что он живет один, — вздохнула жена профессора, провожая сына взглядом. Поджала губы, когда тот остановился, что-то сказал воздуху, потом дернул воздух как будто за руку и потащил к выходу.
— Он действительно кого-то видит, или притворяется? — робко поинтересовалась я.
— Думаю, никто этого точно не знает, но нейролептики должны блокировать голоса и галлюцинации. Хотя, может, и они уже не помогают, — вдохнула женщина.
— А вы не хотите поговорить с ним по душам? Спросить напрямую?
— Я пробовала много раз. Он отвечает туманно, в духе своих философских теорий, которые его и погубили. Тот же Ясперс считал, что достижение предела бытия и мышления прозревается человеком в пограничных ситуациях, таких как страдание, борьба, смерть… Иногда мне кажется, что Олег решил провести эксперимент над собой, познать свой предел…
— Что ты несешь, Инна! — рявкнул профессор, — хочешь сказать, что он специально убил Алину, чтобы через свои страдания подтвердить или опровергнуть эту, без всяких сомнений, лжетеорию? Жаль этого философа нацисты не расстреляли, когда еще была возможность!
— Там была ошибка, да? Он ошибся в дозировке лекарства для Алины, так? — решила, что самый момент все узнать из первых уст.
— Давайте не будем об этом! — воскликнула Катя. — Мы уже пережили этот кошмар четыре года назад, сейчас только-только все стало хорошо. Не знаю как вас, но меня вполне устраивает сложившаяся ситуация. Олег работает, тянется к людям, — она многозначительно посмотрела на меня, — только, я бы не хотела, — продолжала смотреть, — чтобы он подвергся еще одному стрессу, понимаешь? Хватит ему уже испытывать «свои пределы».
Мне ничего не оставалось, только кивнуть. Кажется, родители Кати решили, что мы говорим сугубо о работе, что было большим облегчением.
Беда Олега наложила отпечаток на всю семью. Его трагическая ошибка в расчете дозировки лекарства, затем болезнь нанесли колоссальную травму Балям, на долгие годы оставляя рану открытой, нерв оголенным. Невозможно делать вид, что ничего не случилось, и обсуждать несчастье до сих пор невыносимо сложно. Было очевидно, что Бали не представляют, как вести себя со своим сыном или братом, а он не знает, как выстраивать отношения с ними. Наблюдая за их неловкостью, за спорами и даже короткими вспышками агрессии, я размышляла, почему мне всегда с ним так легко и уютно. Как будто бы я провела десятки, сотни часов в его объятиях, наизусть зная свои ощущения от прикосновений его рук, его губ. Знала и нуждалась в них.
Слухи, долгое время ничем не подпитываемые, имеют свойство переставать обсуждаться. К сожалению, это был не мой случай.
В нашей, в своем большинстве мужской компании на меня обращали внимание многие мужчины, это было заметно. Это было приятно и совершенно нормально. Мне делали комплименты, улыбались, даже шутили — само собой, в пределах разумного. После того, как я рассталась с Димой, кавалеры стали проявлять намного больше активности. Приглашать на свидания, дарить подарки. Подобные ухаживания со стороны мужчин очень льстили, но не больше. Никто из моих коллег не расценивался мной как потенциальный любовник, боже упаси, муж. Многих это, к сожалению, обижало. А тут такая сплетня! Служебный роман, да еще с кем! С сумасшедшим!
Признаюсь, стоя на ковре перед своим непосредственным директором, самый главным человеком в компании, я растерялась.
— Пойми, это совершенно не мое дело, но я должен знать, что происходит в моей фирме, — говорил Сергей, — работа Баля меня удовлетворяет, особых претензий к нему нет. Скажу больше, мне доставляет некое удовольствие понимание того, что мы помогаем человеку, от которого все остальные отвернулись. Не буду скрывать, иногда на совещаниях с потенциальными клиентами я упоминаю Олега, если разговор заходит о миссии компании, но… Я бы не хотел, чтобы руководитель важнейшего для меня направления завалила проект из-за связи с душевнобольным.
Внутри меня все словно оборвалось. Вероятно, я покраснела и побледнела одновременно, другими словами, пошла пятнами. Обсуждать личную жизнь с начальством было ужасно. Крайне неестественно и неловко. Я смотрела на своего директора и чувствовала себя нашкодившей школьницей.
— Мы просто друзья с Олегом, никаких романтических отношений между нами нет.
— Я думаю, что иметь романтические отношения с шизофреником крайне странно. Ты такая привлекательная девушка, Алечка, половина нашей фирмы у твоих ног, а вторая половина это скрывает, потому что женаты, и я в том числе, — подмигнул, — думаю, что тебе нет необходимости тратить свое время и рисковать репутацией из-за сомнительных отношений.
— Я думаю, что Вас не касается, с кем я завожу отношения, так как это происходит вне рабочего времени….
Наш разговор растянулся на целый час, директор рассказывал случаи из своей жизни, приводил примеры несчастных служебных романов. Далее мы обсуждали шизофрению и фильм «Игры разума», талант Рассела Кроу в частности… Потом снова переключились на сплетни о нас с Олегом, в конце концов, мне пришлось сказать:
— Я Вас уверяю, мы с ним просто друзья. В любом случае, из-за таблеток он не может… ну, Вы понимаете, — честно слово, я такое не придумала, кто-то где-то говорил мне…
— Да? — удивился Сергей и удовлетворенно рассмеялся, — признаюсь, на какой-то момент я действительно поверил, что у тебя с ним что-то может быть.
А потом, вдруг, добавил:
— Что делаешь в пятницу вечером?
В пятницу вечером, в самом конце рабочего дня, когда все ушли домой, Олег делал мне массаж, а я, уткнувшись лбом в ладони, отдавалась его рукам, получала несравнимое удовольствие и… корила себя за болтливость, за то, что обсуждала Олега с директором, что рассказала лишнего, тем более, неправду.
— О чем ты думаешь? — словно прочитал мои мысли, — расслабься. Я хочу, чтобы тебе было хорошо.
— Тебе не кажется, что наши отношения очень странные, — осторожно произношу я, прокручивая в голове слова директора. — Я могла бы сейчас ужинать с Сергеем, а ты… думаю, тебе тоже есть чем заняться вечером, тем более, завтра выходной. Но ты пришел ко мне и… я отменила ужин, чтобы побыть с тобой. Но… между нами ничего нет, и, не будет.
— Тссс, — шепчет он, расстегивая пуговицы на блузке и раздевая меня до дозволенного ему максимума. Я снова не против. Откидываюсь на стуле, повинуясь его желанию. Он массирует ключицы и верхнюю часть груди, смотрит очень внимательно. — Я считаю, что любые отношения между мужчиной и женщиной, в принципе, странные. Эталона, к которому следует стремиться, не существует, — говорит.
— У каждого есть свой эталон.
— Это миф, который, к тому же, делает людей несчастными, если в него поверить. Например, ты. Тебе нравятся мужчины такие, как Дмитрий, Сергей: успешные, уверенные в себе. Твердо стоящие на ногах. Когда ты с ними, ты чувствуешь себя защищенной, хотя бы социально. Но хорошо тебе именно со мной, — проводит сомкнутыми ладонями между моих грудей. И почему-то мне кажется, что он не позволит себе лишнего, — ты тратишь время на меня, но не понимаешь почему. Тебя это раздражает, и ты мучаешься.