Страница 57 из 89
— Его убили?
— Бросили в ревущий огонь, как святочное полено.
— Это то, что вы, христиане, сжигаете на Рождество?
— Оно самое.
— Эй, меня интересует контекст. — Гита положила кулаки на стол и опустила на них подбородок. — Подонка взяли за задницу? — Мужчина вздрогнул, женщина ухмыльнулась. — Я просто пытаюсь выражаться современно, чувак.
— Не стоит. Искать преступника долго не пришлось. Его мать лежала около очага с обожженными руками и вязальными спицами в глазах.
— Вязальными спицами? Во множественном числе? Она положила ребенка в очаг и покончила с собой вязальными спицами? — Дрожь женщины была лишь наполовину показной. — Полное извращение.
— Или она пыталась вытащить ребенка из огня, и ее убил тот, кто бросил его туда.
— Это только теория, — «В которую мой напарник явно не верит». — Каково официальное заключение?
— Убийство и самоубийство. Няня обнаружила тела, когда вернулась из кухни с едой. Повар и садовник в это время тоже были на кухне. У Крэнби железное алиби, мотива не было ни у кого.
— Я тебя умоляю! Этот человек был удачливым бизнесменом. У таких всегда есть враги.
— Именно это и говорил Крэнби. Но есть один непонятный момент…
— Более странный, чем святочные поленья и вязальные спицы?
— Крэнби сказал, что кто-то включает в его доме танцевальную музыку.
— Он заподозрил База Лурмана. «Строго по правилам»… 60Это фильм, — пояснила Гита, когда Джек непонимающе уставился на нее. — Ты должен начать смотреть что-нибудь, помимо своей паршивой научной фантастики. Дай угадаю. Именно музыка свела его жену с ума?
— Так он сказал. Няня в своих показаниях согласилась, что миссис Крэнби в последнее время нервничала все больше и больше, упоминала, что боится мужчины с топором.
— Кого?
— Крис Миллз убил своих детей топором.
Гита моргнула, выпрямилась и спросила:
— Должно быть, это тот спятивший папаша?
Джек кивнул и подтвердил:
— Это случилось примерно за десять лет до того, как Крэнби купил дом.
Гита знала, что он имел в виду, и не собиралась даже упоминать об этом.
— Но это еще не все, — продолжал Джек.
— Вот здорово.
— Я сходил в архив и вытащил все материалы, касающиеся дома, Восьмого марта тысяча девятьсот сорок второго года капитан Чарльз Бэннет убил свою жену Одри, а потом нырнул головой вниз через перила второго этажа.
— Ну, это…
— Еще не все. — Джек провел ладонью по светло-желтым волосам, заставив их встать торчком, другой рукой раскинул по столу веером стопку бумаг. — Констебль Льютэн, офицер, написавший рапорт по делу Бэннетов, тоже провел расследование. Двенадцатого января тысяча девятьсот двадцать второго года миссис Патриция Хольц, богатая вдова лесопромышленника, разрубила своего садовника на куски, а потом приняла смертельную дозу крысиного яда. Пятнадцатого февраля тысяча девятьсот тридцать седьмого года тридцать девять человек — хозяева, гости, оркестр — погибли на балу в День святого Валентина. Официальная причина — утечка газа, но в заметках Льютэна упоминается, что два входа были забаррикадированы снаружи, а третий — заперт на ключ, который оказался в кармане хозяина.
— В бальном зале одна стена почти сверху донизу из стекла. — Гита мысленно представила себе всю сцену. — Ладно, допустим, в феврале окна были закрыты, но, если задуматься, кто-нибудь мог швырнуть в окно пюпитр или еще что-то.
— Да. Если задуматься.
Джек выяснил для себя все эти моменты и стал ждать.
Копы быстро учились двум вещам. Во-первых, время от времени впрямь случались просто совпадения. Не больше и не меньше, чем победившая теория вероятности. Подозреваемый, имеющий мотив и возможность, из-за этого автоматически не становился виновным. Во-вторых, тип, имеющий мотив и возможность, автоматически не становился из-за этого виновным, но шансы, что преступником все-таки окажется он, были высоки. К черту совпадения.
— Ты видишь связь между тем, что случилось с Крэнби, и более ранними смертями, верно?
— Мужчина с топором. Бальная музыка. Странности громоздятся на странности.
— Тебе надо поспать.
Джек изогнул уголки губ в некоем подобии улыбки и сказал:
— Не спорю. Некоторые утверждают, что в Каулфилд-хаусе водятся привидения.
— Другие говорят, что высадки на Луне никогда не было. — Гита отодвинула кресло и встала. — Есть люди, которые под присягой утверждают много странной чепухи. Некоторые из них делают это даже искренне. Давай, пошли отсюда.
— Я… — Джек еще мгновение смотрел на монитор, потом пожал плечами и выключил его. — Да, ты права.
— Со мной частенько такое случается. — Гита помахала на прощание команде, занимающейся мертвецки пьяной проституткой, и повела своего напарника вон из помещения для инструктажа. — Но я не спорю. Это странно — столько смертей в одном доме.
— Это еще не все. В двадцатых годах тетушка Крейтона Каулфилда, унаследовавшая дом, умерла вместе со своим гостем, выпив чая с цианидом.
Джек сделал паузу и расписался в книге ухода у дежурного по отделению. Когда напарники вышли и направились через Дир-Лейк-авеню к стоянке, он продолжил:
— В тысяча девятьсот шестом году одна горничная Каулфилда, Люси Льюис, столкнула слугу с лестницы, а потом повесила себя.
— Повесилась.
— Что?
— По-моему, когда люди делают такое с другими или с собой, это называется «вешать» или «повеситься».
— Хорошо, повешала себя.
— Куча покойников. — Гита усмехнулась, распознав по тону Джека, что тому хочется возвести очи к небу. — Почему же об этом так мало известно?
Джек, уже стоя возле своего грузовичка, потер большой палец об указательный и сказал:
— Деньги разговаривают. Они говорят тебе, когда нужно заткнуться.
— Да, наверное. — Гита отперла дверцу своей машины — похоже, единственной на стоянке без электронного замка, — поставила ногу на подножку, вдруг застыла и спросила: — А что произошло до двадцатых?
Джек высунулся и посмотрел на нее поверх водительской дверцы. Под дежурной лампочкой его волосы и кожа имели одинаковый светло-золотистый оттенок.
— Когда?
— До двадцатых годов прошлого века. Кто-то умирал каждое десятилетие вплоть до семидесятых годов — кроме начала века.
— Верно. Что ж, согласно заметкам констебля Льютэна, в тысяча девятьсот семнадцатом году, спустя год после смерти единственного сына Каулфилда — по естественным причинам, — быстро добавил он, прежде чем Гита успела задать вопрос. — Крейтон Каулфилд исчез.
— Даже так?
Джек кивнул.
— Это просто банально. — Гита подняла глаза к небу, когда Джек явно не понял ее мысли. — Совсем не оригинально для дома с привидениями.
— Кто сказал, что они есть в этом доме?
— Ты. — Она нахмурилась, припоминая их разговор. — Ладно. Прекрасно. Отправляйся спать, Джек.
— И ты.
Но Гита еще некоторое время сидела в машине, наблюдая, как уезжал напарник, и вспоминала лицо Тони Фостера, когда Джек в шутку спросил парня, не думает ли тот, что в доме водятся привидения.
Она знала, что товарищ по работе сейчас представлял себе то же самое.
Библиотека не понравилась Тони в первый же раз, когда он в нее зашел, а сейчас она вообще не вызвала у него никаких приятных ощущений. По углам и на пустых полках затаились тени, не имевшие отношения к свету, исходившему от открытого ноутбука, стоявшего на каминной полке.
После приключений, случившихся прошлой весной, затаившиеся тени не входили в список любимых вещей Тони. Они не были такими же, как тени-убийцы, но легче от этого не становилось.
«Дьявол, если даже Маус смог ощущать в библиотеке зло, каково тогда должно быть мне?»
По его бокам стекал пот. Узор на груди чесался от соленой влаги.
— Я Оз, великий и могучий! — заявил Тони, но библиотеку, похоже, эти слова ничуть не впечатлили. — Конечно. И не смотрите на человека за занавеской.
Тони не имел никакого понятия о том, что именно делал, но, по крайней мере, на этот раз он рисковал только самим собой.