Страница 26 из 76
Джедра и Кайана последовали за ним, в отсутствии более лучшего плана, но очень скоро устали от поторяющихся объяснений, как работает механизм, отрывающий двери при помощи противовесов, или о том, что прямоугольное отверстие в стене означет, что в этом доме было центральное отопление. Когда Китарак вошел в одно из особенно хорошо сохранившихся зданий — оно было высотой в три этажа и даже сохранились остатки покатой крыши — Джедра и Кайана сказали ему, что они лучше подождут его в тени около двери. Похоже, что Китараку было все равно. Он вошел внутрь, в темноту, сунул голову в каждую комнату и буквально ткнулся носом в каждый сохранившийся кусочек пола, как если бы он искал исчезнувшие сандалии.
Это было большое здание. Первая же комната была почти пятьдесят футов в длину, и она была первой среди многих. Джедра и Кайана уселись на каменной скамье за дверью и слушали, как Китарак уходит все дальше и дальше внутрь, пока его шаги не затихли, а позвякивание рюкзака не смешалось со вздохами ветра, дувшего через окна и двери огромного здания.
Он на самом деле странный, не правда ли? мысленно спросил Джедра, хотя и был уверен, что Китарак не может их слышать.
Не думаю, что он мне нравится, ответила Кайана. Не важно, что он там говорит, но я всегда слышала, что его «механика» была одной из тех сил, которые разрушили Атхас.
Я не очень понимаю, как это может быть, отозвался Джедра. Расширяющаяся гитка и печка, которая жарит при помощи солнечного света — очень интересные устройства, но они едва ли могут разрушить мир.
Я не знаю, но меня так учили.
Маги, заметил Джедра. Именно темплары писали историю этого мира, но большинство темпларов использовало магию. И скорее всего маги-осквернители, их большинство среди темпларов. Конечно они никогда не скажут, что в этом виновата магия.
Да, ты большой эксперт в этой области, зло сказала Кайана, расширив глаза.
Конечно нет, ответил Джедра, но Китарак во многом прав. Мы видим, как магия разрушителей выкачивает жизненные силы из мира всякий раз, когда маг использует ее. И все это волшебство, большое или маленькое, неважно, запросто могло превратить мир пустыню, в которой мы и живем.
А достаточно большая печка значит не могла, сказала Кайана, резко встала и скрылась за зданием.
Джедра мигнул и проклял свою глупость. Он только что напал на самые основы ее прежней жизни; не удивительно, что она взбесилась. Почему всякий раз, когда он пытается поговорить с ней, они начинают спорить и ругаться? Он спросил себя, не должен ли он пойти за ней и попытаться помириться, но побоялся, что вместо этого будет еще большая ссора. Лучше дать ей время успокоиться и остыть.
Он оперся о холодную стену, закрыл глаза, но знакомое ощущение заставило его немедленно открыть глаза и оглядеться. Кто-то еще был в здании недалеко от него.
Не Кайана и не Китарак. Когда он напрягался, он мог ощущать обоих, но это было что-то намного более слабое, даже слабее Китарака, когда тот был на волосок от смерти. Джедра не замечал его только потому, что присутствие Кайаны маскировало его.
Это шло от дальней стены, или за ней. Он подхватил свое копье, которое оставил за дверью, и пошел вперед к источнику ощущений, ступая по остаткам разрушенным тысячи лет назад зданиям, пока не подошел к стене. Да, за ней. Он вернулся назад, прошел длинным темным коридором и вошел внутрь, держа копье наготове. Оно было во второй комнате.
— Медленно выходи, — сказал он. — Я знаю, что ты здесь.
Ничего не изменилось. И не удивительно, ведь ощущение было очень слабым. Что бы это ни было, оно было почти мертвым. Джедра вошел в дверь комнаты и осторожно зашел внутрь. В комнате не было окна, но часть внешней стены развалилась, через дыры лился свет, и он увидел комнату поменьше, чем первая, не больше двадцати футов в дину и пятнадцать в ширину, вдоль всей стены шла широкая каменная скамья. Камень был идеально плоским и замечательно отполирован, через каждые три фута на скамье стояли подставки из металла и хрусталя, теперь разрушившиеся и упавшие под собственным весом.
Ощущение шло из ближнего правого угла, как раз напротив пролома в стене. Джедра подождал, пока глаза не привыкли к темноте, потом наклонился и заглянул под скамью, надеясь увидеть кого-то, скрючившегося под ней, но там было пусто. На самой скамье стояла еще одна металлическая подставка, и больше ничего.
И тем не менее чье-то присутствие ощущалось именно в этом углу. Джедра подошел ближе и нерешительно коснулся одного из хрустальных кристаллов в подставке. Он был размером с большой палец, молочно-белого цвета, один из восьми совершенно одинаковых кристаллов, вделанных в уголки открытого куба. Они были когда-то вделаны в него, это точно; три из четырех кристаллов верхнего ряда упали, после того как подставка сгнила и разрушилась; теперь они лежали на каменной скамье.
Присутствие шло именно от них — двух кристаллов, все еще торчавших из основания подставки и еще двух, лежащих на скамье. Остальные кристаллы, как и все в этой комнате, были самыми обычными кристаллами горного хрусталя, очень похожими на те, которые Джедра видел бесчисленное число раз: их носили для украшения или как магический талисман.
Джедра спросил себя, как так получилось, что с точки зрения псионики они излучают как живые существа, хотя и очень слабые. Быть может какой-нибудь древний маг запер них жизненную энергию при помощи невероятно могущественного заклинания? Джедра никак не мог себе представить мертвый кристалл, содержащий энергию жизни, но может быть что-то случилось тогда, тысячи лет назад, когда они были вместе, точно так же, как они с Кайаной обретают невиданную силу, когда соединяют свои сознания, а по отдельности каждый из них ничего особенного собой не представляет.
А может быть сами кристаллы были псиониками? Джедра сконцентрировался на одном из них, но не ощутил никакого контакта. Загадочная жизненная сила никак не прореагировала на приглашение.
Позвякивание рюкзака Китарака и негромкий скрип его когтистых ног по камню пришли из первой комнаты.
— Китарак, — крикнул Джедра, когда шаги раздались поближе. — Смотри, я что-то нашел.
Тор-крин сунул свою лукообразную голову в дверь. — А, эти, — презрительно сказал он, когда Джедра протянул ему один из кристаллов. — Да, я видел их. Кристаллы. Ха. Очередная магическая глупость. Они ничто. Пошли, я покажу тебе то, что я нашел. — Он махнул чем-то металлическим, зажатом в руке и пошел на свет, к выходу из здания.
Джедра посмотрел на кристаллы. Хмм, бесполезные, неужели? Именно это сказал Китарак и о его кусочке стекла, но Джедра не обязан верить ему. Чувствуя себя чем-то вроде вора, он сгреб три кристалла со скамьи, сунул в рюкзак и поспешил за тор-крином.
Китарак показывал свою находку Кайане. Это был небольшой ящичек, с куском стекла с одной стороны, лежащий на том, что выглядело как небольшой клин, закрепленный на маленьком колесе. Тусклое зеркало размером с монету была укреплено сразу за верхушкой клина, а еще одно было прикреплено на другой стороне, прямо перед ящичком.
— Это джернан, — сказал Китарак. — Частично бинокль и частично регулятор. Используется для определения северности.
— Определение чего? — спросила Кайана.
— Северности. Направления на север или на юг на поверхности нашей планеты.
— Чего чего?
— Планеты. Атхаса. Нашего мира.
— О.
— Атхас круглый, — нетерпеливо сказал Китарак, чувствуя, что его объяснение будет скорее всего не понято. Его голос стал менее понятным, наполнился щелчками и жужанием. — Вы можете сказать, где вы находитесь на поверхности, определив высоту солнца на небе. Это называется вашими северными координатами, или северностью. У древних был способ определения нашей восточности, которая является положением в направлении вращения, но это зависит от точного значения времени дня, а у нас больше нет…
— Атхас круглый? — прервала его Кайана.
— Конечно, и — Тут Китарак внезапно прервал самого себя. — Неважно. — Он приложил кусок непонятной «механики» к своему составному глазу, потом со вздохом опустил. Очевидно прибор был предназначен дал глаза гуманоида. — Неважно, — повторил он.