Страница 5 из 16
— Найми гувернантку из замка герцога! — наставляла графа мать. — Моя внучка должна стать невестой одного из его сыновей! Не мытьем, так катаньем! Уже второе поколение нашего рода служит фавориту короля! А воз и ныне там!
— Я даже вспоминать не хочу, сколько нашего золота перекочевало в его казну! — соглашался граф. — А этот скряга даже не чешется приблизить нас ко двору!
— А я о чем? Только через Сидонию мы сможем породниться с герцогом и занять достойное место в правящей иерархии Померании! А там, глядишь, и до королевского двора недалеко!
— Опять за старое! — прошамкала из угла дряхлая ключница. — Породнились уже один раз с королями! Не нахлебались еще?!
— С какими королями?! — не понял граф.
— Да старая выжила из ума! — махнула рукой мать. — Сама не знает, что бормочет!
Скоро в замке появились новая гувернантка… и новая ключница.
Теперь Сидонию муштровали денно и нощно.
— Не хочу быть герцогиней! — плакала она в объятиях мамы. — Хочу, как все дети, играть во дворе!
— Доченька, потерпи немножко! — уговаривала мать и с болью в сердце смотрела, с какой завистью та наблюдает за играми детей челяди под окнами.
Никакие правила придворного этикета не могли остановить Сидонию, и она все чаще сбегала от гувернантки во двор. Там она с опьяняющим восторгом носилась, глотая пыль, с оравой бесшабашных юнцов. За те короткие минуты, что ей удавалось урвать, она так быстро сливалась с ватагой сорванцов, что гувернантке стоило большого труда выудить маленькую графиню из пыльной толкучки.
— Не пристало будущей придворной даме общаться со слугами на равных! — выговаривала она воспитаннице и тащила ее обратно в опочивальни.
— Я хочу друзей! — требовала упирающаяся девочка.
— Вот когда будешь жить при дворе герцога, тогда и дружи с кем хочешь!
Несмотря на запрет, желание Сидонии все-таки исполнилось, и у нее появился друг. Незнакомый молчаливый подросток все чаще возникал словно ниоткуда и всегда одиноко стоял в тени угловой башни замка. Его небесно-голубые глаза притягивали Сидонию всякий раз, как она вырывалась на свободу пыльного подворья. При виде таинственного незнакомца она забывала все правила хорошего тона и, нисколько не смущаясь, отвечала улыбкой на его заинтересованный взгляд. Однажды она решилась заговорить с ним. Минуя разгоряченную толпу детворы, гоняющую по двору сбежавшего поросенка, она направилась прямо к незнакомцу.
— Как тебя зовут?
В ответ тот сделал шаг назад, потом другой. Он передвигался так, как будто видел спиной. Не отводя от юной графини чарующих глаз, он, словно на привязи, вел ее к угловой башне. В это время нянька, потерявшая воспитанницу, по привычке ринулась в толпу детворы. Сидония озорно оглянулась на нее и юркнула в тень башни. Но незнакомца там не было. Он словно сквозь землю провалился. И неудивительно: рядом с башней виднелся лаз с зеленым мхом по краям.
Так она впервые оказалась за пределами замка и узнала тайную тропинку в деревню подданных ее отца. Там, вдали от нянек, она предавалась детским забавам в компании деревенских ребятишек и, конечно, своего нового знакомого. Среди них она напрочь забывала о своем высоком предназначении.
Ее визиты пугали крестьян. Они боялись гнева графа и все чаще загоняли своих чад домой при появлении Сидонии. Не меньше страшились господской немилости и слуги. Они, словно сговорившись, предпочитали помалкивать о непонятных исчезновениях юной графини. Сам же граф не мог нарадоваться на повеселевшую дочь и знай нахваливал гувернантку.
Шло время. Сидония взрослела, и вскоре весь замок облетела весть о том, что она стала девушкой. Спустя неделю гордый отец семейства устроил пир, во время которого его красавица дочь правила своим первым балом. В тот вечер она была необычайно возбуждена. Но не обязанности королевы бала были тому причиной. Еще днем ее таинственный незнакомец назначил ей первое в жизни ночное свидание. Сидония не помнила, как очутилась на их заветной тропинке. Словно во сне, она со сладостной покорностью следовала за своим кавалером. Это чувство было ново для ее строптивого характера, но сейчас ей почему-то хотелось подчиняться. Они оставили деревню в стороне и углубились в густую чащу. Лунный свет не пробивался сюда, и кромешная тьма поглотила их. Он взял ее за руку и, не замедлив шага, как будто видел в темноте, повел сквозь чащу. От его близости сердце радостно билось. Она могла бы вечно вот так идти рядом с ним рука об руку. От сладостного замирания в груди кружилась голова. Потерявшись в неведомых чувствах, она парила где-то в вышине. Она не помнила, как оказалась на опушке, где стояла ветхая лачуга. Перекосившаяся дверь была распахнута настежь. Юноша ободряюще подтолкнул ее. Неуверенным шагом она подошла к лачуге и заглянула внутрь. Свет лучины выхватывал из темноты дряхлую бабку. На девушку глядело морщинистое лицо со следами былой красоты и на удивление молодыми глазами. Старуха сидела в грубо сколоченном кресле с высокой спинкой, на которой грациозно возлежала кошка.
«Интересно! Как она не свалится!» — подивилась Сидония.
— Тебя ждет еще много удивительного! — будто прочитала ее мысли старуха. — Подойди ко мне, сестра!
— У меня нет сестры! — опешила девушка.
— С сегодняшнего дня у тебя будет много сестер! Подойди ко мне, не бойся! — она подалась вперед и протянула к Сидонии свои высохшие руки.
Вместе со старухой вперед качнулись огромные янтарные бусы. Они заиграли в свете лучины, и насекомые внутри бусин дружно запрыгали. Веселый комарик забавно шевельнул хоботком и поманил ночную гостью крылышком. Зачарованная девушка потянулась к нему.
— Не сейчас! — старуха перехватила ее руку. — Ты еще с ними наиграешься!
Сидония очнулась и испуганно оглянулась на дверь: «Где мой прекрасный провожатый? Не мог же он оставить меня наедине с этой странной старухой!»
— Не переживай! Он проводит тебя назад! — отшельница потянула ее к себе.
В глазах у старухи мелькнул знакомый огонек. Так светился взор матушки, в покоях которой Сидония частенько пряталась от ежедневной муштры. На душе у девушки потеплело, страхи улетучились, и она улыбнулась.
— Ближе! — притянула ее старуха. — Позволь мне исполнить свой долг и поцеловать тебя на прощанье.
— Какой долг? — хотела спросить она, но вопрос потонул во влажных губах старухи.
Что-то горячее и липкое просочилось в рот и металлическим привкусом стекло под язык. Сидония отдернула голову. Красный ручеек на подбородке отшельницы подтвердил страшную догадку. Из прокушенной губы старухи текла кровь.
— Зачем?! — задохнулась девушка.
— Сама поймешь! — старуха положила на голову девушки трясущуюся руку.
Глаза Сидонии застлал туман. Она часто заморгала, пытаясь разогнать пелену. Туман действительно стал рассеиваться. Она увидела знакомую дельту Одера и приближающийся галеон. Две женщины на корме спускали на воду шлюпку.
— Мама, останься! — звучал в ночи девичий голос. — Нас здесь никто не знает!
— Рано или поздно черные сестры снова выследят меня! И поверь, второй раз они нас не упустят! Я делаю это для вас! Отцу передай, что я решила стать отшельницей, и он волен привести в дом другую женщину. И чем знатнее, тем лучше для нашего дела!
— Нет! Не уходи! Мы будем теперь осмотрительнее! — умоляла дочь.
— Выпей! — не слушала мать и протянула ей темную склянку.
— Что это?
— Затворяющий эликсир.
— От чего он? — девушка колебалась.
— Пей! Только так мы собьем со следа черных сестер! Этот эликсир навсегда закроет в тебе нашу силу!
— Как же я тогда смогу отворить ее в будущей дочери?!
— Никак! Пусть живет, как все! А о правнучке я позабочусь сама!