Страница 54 из 92
— Доводилось слышать утверждения защитников Белого дома, что 20 августа около 20 часов Александр Иванович в штатском приходил в Белый дом и сообщил о намеченном на три часа ночи штурме и нежелании армии в нем участвовать,..
— Не знаю, сомневаюсь, что Александр Иванович вел тогда свою игру; может, в порядке военной хитрости хотел сам посмотреть, насколько укреплен Белый дом.
— То есть в принципе Белый дом можно было взять?
— Да, можно было совершить такую авантюру, если бы не наша партийная дисциплина, офицерская совесть и честь. Накануне операции по разблокированию я сам туда выехал и посмотрел. Разная была публика, даже бомжи туда были подтянуты, видимо, для массовки. Теперь уже не секрет, кто и какие деньги туда возил, сколько там водки было, как людей подкармливали…
В конечном счете в те тяжелые часы, в ночь с 20-го на 21 -е, много решала позиция КГБ, их спецподразделения должны были идти на штурм, армия и внутренние войска обеспечивали лишь внешнее оцепление. К 1991 году у них были и свои тяжелые вооружения. Сейчас мало кто уже помнит, что в июне 1990 года по постановлению Совета Министров СССР в состав войск Комитета стали передавать армейские соединения. Где-то в сентябре 27-я мотострелковая бригада из подмосковного Теплого Стана тоже попала в состав войск специального назначения КГБ, а это и танки, и артиллерия. Крючков мог при желании решить вопрос только своими силами.
— А почему не решил?
— Вопрос не ко мне, я с ним на эту тему не говорил. Приходилось, правда, значительно позднее общаться с его коллегами. Думаю, что он вел какую-то свою игру, не во всем согласованную с Горбачевым. То, что он хотел сохранить СССР, — это несомненно. Надеялся, возможно, что удастся переиграть Ельцина, используя оперативные позиции Комитета, — не секрет сегодня, что в осведомителях у чекистов было немало видных деятелей российской демократии.
Мне рассказывали, что утром 19 августа на совещании в центральном аппарате КГБ Владимир Александрович высказал надежду, что с Ельциным, возможно, удастся договориться. В те дни — до утра 21-го, Крючков не раз имел телефонные беседы с президентом РСФСР. О чем конкретно шел разговор, не знали даже заместители Крючкова…
Вопрос о взятии под контроль здания Верховного Совета РСФСР, ставшего оплотом сопротивления ГКЧП, решался во вторник, 20 августа. Примерно в 13 часов началось совещание по этому вопросу. Шло оно три часа, были от КГБ Грушко, Агеев, командир «Альфы» Карпухин, командир еще одного спецподразделения Бесков, от МВД — первый замминистра Борис Громов (он курировал внутренние войска), от Минобороны вернувшийся из Киева Валентин Иванович Варенников, Лебедь. Мы прикинули, как можно было бы действовать, чтобы с минимальной кровью зачистить здание, начало операции наметили на три часа ночи.
Затем ребята из «Альфы» побывали в районе Белого дома, десантники тоже проводили рекогносцировку. Стало ясно, что ситуация меняется не в нашу пользу: защитников здания стало больше, есть огнестрельное оружие, баррикады укреплены. Без больших потерь с обеих сторон не обойтись, а там, в Белом доме, полно иностранных журналистов, разного рода знаменитости.
Я тогда сказал министру: «Не дай бог, что начнется, — людей много, крови будет много!» Язов мне в ответ: «Езжай к Крючкову!»
— Как Владимир Александрович воспринял это?
— Мы с Варенниковым приехали к нему ночью с 20-го на 21-е… Я доложил реальную картину: «Втягивается армия, втягиваются силовые структуры…» У него, разумеется, тоже была информация. И все тогда уже как бы остановилось… Уже после событий узнал, что командиры «Альфы» и «Вымпела», Карпухин и Бесков, также обращались к заместителю председателя КГБ Агееву с предложением отменить операцию. «Альфа», не получив приказа, так и не выдвинулась на исходные позиции для штурма.
Тут еще на Садовом кольце произошло столкновение армейского патруля со сторонниками Ельцина, пришлось стрелять поверх голов, обошлось, к счастью, без жертв. Но около часа ночи в туннеле на пересечении Садового кольца с Новым Арбатом погибли трое защитников Белого дома, попытались остановить БТРы в движении. Мальчишка-водитель растерялся, в общем, попали под гусеницы…
В половине третьего ночи приехал с Варенниковым на Лубянку, к Крючкову. У него собрались Бакланов, Шенин, Громов и руководство КГБ. Бакланов встретил нас словами: «Что, струсили?» Пытался ему объяснить: много людей, политизированы и решительны, проливной дождь, в этих условиях начинать… Борис Громов сообщил, что его дивизия имени Дзержинского в центр Москвы не выдвигалась и внутренние войска в штурме участвовать не будут.
Я доложил позицию Язова: «Уважаемые товарищи, я вам должен передать указание министра обороны, что он из игры выходит, он в этих авантюрах участвовать не будет».
Слышу в ответ: «Как, это предательство?!»
— Я передал вам то, что просил передать министр.
Крючков был несколько растерян, было видно, что на себя он ответственность тоже брать не хочет, говорит: «Что же, операцию надо отменять и еще раз все обдумать».
— А вы бы без «Альфы» взяли?
— Конечно, если бы был приказ, штурм бы начали, крови было бы много… Но я такой приказ отдать не мог, надо мной было начальство.
— Ну да, «мятежных генералов» у нас никогда не жаловали…
— Кстати, когда уже было ясно, что все закончилось — в ту ночь на среду, — я дал команду уничтожить все лишние служебные бумаги, переговорил с командующими войсками округов… Вдруг ко мне в кабинет забегает мой однокашник по Академии Генштаба — помнится, там мы его между собой звали Хохотунчиком за его постоянную улыбчивость. «Владислав, что делать?!»
Говорю: «Вспомни нашу историю! Что было с теми, кто руку поднимал на правителей? Их или вешали, или расстреливали». Принесли нам кофе, он кофе не допил, убежал. Утром партийный билет бросил…
— Да, в жизни каждый решает для себя по-своему…
— 21-го в пять утра Язов провел заседание коллегии Министерства обороны, настроение у всех было подавленное. Шапошников, главком ВВС, высказался за вывод войск из Москвы. Главком ВМФ Чернавин и главком РВСН Максимов поддерживали Шапошникова. Язов согласился, в восемь часов подразделения с бронетехникой начали покидать город.
На коллегии также решили, что министру надо лететь к Горбачеву, объясниться… Последнее заседание ГКЧП прошло в здании Министерства обороны. Крючков предлагал продолжать «вязкую борьбу», Язов — лететь в Форос. Бакланов и Тизяков набросились на него с упреками, но Крючков поддерживает Дмитрия Тимофеевича: Горбачев-де должен понимать, что без нас он — ничто.
Но всем, думаю, уже было ясно, что игра проиграна. Сказалось и то, что в Кремле многие хитрили. Лукьянов, председатель Верховного Совета СССР, тянул с проведением внеочередного заседания, на котором должны были поддержать ГКЧП, а Ивашко, заместитель генерального секретаря ЦК КПСС, — с проведением пленума ЦК, ведь затея с ГКЧП поддержки партийных комитетов так и не получила. Пропагандистская машина вообще бездействовала…
— Извините, но, несмотря на «большие звезды», и Дмитрий Тимофеевич, и вы, и тот же Бакланов, оказались пешками в чужой игре… Арестованы вы не были?
— Я был депутатом Верховного Совета РСФСР, и меня не дали в обиду депутаты. Ведь я был солдат, а удел солдата — выполнять приказы. Вот, пожалуй, и все, о чем вы просили рассказать. Могу лишь добавить, что Белый дом можно было без всякой крови поставить под контроль 19-го утром, и тогда, может быть, мы жили бы с вами сегодня в другой стране…
Владислав Алексеевич Ачалов не раз бывал в редакции любимой им «Красной звезды». В одно из его последних посещений, буквально за несколько месяцев до своей неожиданной кончины (23 июня 2011 года — всего на 66-м году жизни), речь вновь зашла о «тайнах ГКЧП».