Страница 20 из 28
— Не помешает, — одобрил Кувакин.
А Демин чуть ли не отпрыгнул от стенки и с размаху упал в кресло, чувствуя, как часто колотится сердце, будто он совершил отчаянно рисковый поступок.
Вошла Равская, держа на вытянутых руках поднос с чашками кофе. На отдельной тарелке были разложены небольшие бутербродики с темно-коричневой сухой колбасой. Размер бутербродов был выдержан очень строго — они говорили о радушии и достатке хозяйки, но в то же время давали понять, что предстоит деловой разговор, а уж никак не банкет.
— Прошу, гости дорогие, — сказала Равская почти беззаботно. — Угощайтесь.
— О, Ирина Андреевна! — радостно воскликнул Демин, понимая, что у него это получилось лучше, естественнее, хотя бы потому, что его возглас был вполне искренним. — Вы спасли мне жизнь!
— Я сделала это с удовольствием! — быстро ответила Равская. — И надеюсь на взаимность.
В ответ Демин промычал что-то невнятное, поскольку успел сунуть себе два бутерброда в рот одновременно. Потом отхлебнул кофе и застонал от наслаждения.
— Нет, это не кофе, — сказал он твердо. — Это не кофе. Это нектар. Ирина Андреевна, вы должны дать мне рецепт.
— О чем речь! С большим удовольствием. Мне нечего скрывать от вас!
— Приятно слышать. — Демин вынул из кармана большой самодельный блокнот, из тех, которые он сам любил переплетать, отыскал чистую страницу и протянул Равской. — Прошу вас! Количество воды, кофе, сахара, секрет заварки…
— Я вижу, вы не любите откладывать дело в долгий ящик… С одной стороны, это хорошо… — Равская склонилась над журнальным столиком, но, увидев, что ручки ей не предложили, пошла в переднюю и через несколько секунд вернулась. Демин видел, что ручку она взяла в своей сумочке. — Так вот, с одной стороны, это хорошо, но с другой стороны… у нас не будет повода для следующей встречи. — Она испытующе глянула Демину в глаза.
— Будет, — благодушно заверил ее Демин. — Это я вам обещаю. А дела действительно не люблю откладывать в долгий ящик. Поэтому я сегодня здесь. Поэтому не вызвал вас повесткой для допроса, поскольку время дорого.
— Что вы имеете в виду? — Равская протянула блокнот. Демин взял его, внимательно прочел написанное, склонил голову набок, еще раз окинув взглядом всю страницу.
— Что я имею в виду? Все. Например…
— Простите меня, пожалуйста, — перебила его Равская. — Не могу разговаривать, когда передо мной стоит немытая посуда.
— Клюнула? — тихо спросил Кувакин, когда Равская вышла.
— Как видишь. Прекрасный образец почерка. Вот полюбуйся. — Он вынул блокнот и показал страницу, исписанную только что Равской. — Эта красная паста, шариковая ручка, эти остроголовые буквы тебе ничего не напоминают?
— Да ведь записка на газетном клочке… С перечислением курса валют… Значит, она?! — восторженно прошептал Кувакин.
— Если эксперты подтвердят, — невозмутимо ответил Демин, пряча блокнот.
Равская еще у двери внимательно окинула взглядом обоих, но, не заметив ничего подозрительного, легко прошла в комнату и уселась в кресло.
— Ну, молодые люди, — сказала она игриво, — продолжим наши игры. Я вас слушаю. С сумочкой мы все выяснили. Кофе тоже снят с повестки дня. Что вас еще интересует?
— Вы замужем? — спросил Демин невинно.
— Ого! У вас темпы, я скажу…
— У нас очень невысокие темпы. Анкетные данные положено выяснять в самом начале допроса. Но поскольку мы гости, то не решились начать с этого. Закон, надеюсь, нас простит, да и вы тоже, возможно, не будете в обиде… Итак, вы замужем?
— Была. Сейчас нет.
— Развелись?
— Да, — сказала Равская отчужденно, давая понять, что не ожидала столь бесцеремонных вопросов. — Могу заверить, что данные в моих документах полностью соответствуют реальному положению вещей.
— У вас есть дети?
— Да. Дочь. Она в интернате. Я беру ее на выходные дни.
— Выходит, она с вами не живет?
— Она в интернате, — повторила Равская.
— У вас есть еще родные? — спросил Кувакин.
— Мать. Она очень больна. Сейчас в больнице. Сердце. Кстати, это ее квартира. Поскольку меня несколько удивляет… и настораживает то обстоятельство, что вы решили искать меня именно здесь.
— Сколько вам лет? — спросил Демин.
Равская помолчала, затянулась сигаретой, выпуская дым вверх, к потолку, к хрустальной люстре. Потом ткнула сигарету в опять же хрустальную пепельницу и жестко, по-мужски раздавила ее.
— Боже, какой приятный разговор был… И вдруг — сколько лет! Сколько бы мне ни было лет, все равно это не является уличающим фактором. В чем бы то ни было. Неужели вы не могли удержаться от столь неприятного вопроса?
— Не мог, — вздохнул Демин. — Товарищу Кувакину, который в данный момент записывает ваши ответы в протокол, положено занести туда и дату вашего рождения, и место работы, и семейное положение… Там, в бланке протокола, для всех этих данных специальные графы нарисованы, — терпеливо произнес Демин.
— Мне сорок пять лет, — без выражения сказала Равская.
— Сорок пять?! — удивился Кувакин.
— А сколько бы вы дали?
— Ну… Тридцать пять, — покраснел тот.
— Спасибо, — горделиво улыбнулась Равская и, невольно скосив глаза, посмотрела на себя в зеркало.
— Ваша мама в какой больнице? — спросил Демин.
— Неужели вы и ее будете допрашивать?
— Если позволят врачи, — невозмутимо ответил Демин. — Так в какой она больнице?
— В семнадцатой. Почтового адреса я не знаю.
— Семнадцатая? — переспросил Демин. — Хорошая больница. Но она не в вашем районе?
— Ну и что? — улыбнулась Равская. — Вы сами говорите, что это хорошая больница. Могу заверить — если бы я знала, что где-то есть больница еще лучше, то моя мама лежала бы там. Когда речь идет о родителях, я могу вам сказать без ложной скромности…
— Кто живет в вашей квартире? Простите, что перебил вас…
— Никто. Она временно пустует. Это ведь не преступление? Мы с мамой собираемся обменять две наши квартиры на одну большей площади, но пока не собрались… То она болеет, то мне некогда…
— Вашей квартирой кто-нибудь пользуется?
Равская некоторое время молчала, удивленно глядя на Демина, как бы совершенно не понимая вопроса.
— Ах, вы об этом. — Она вынула из пачки еще одну сигарету, не торопясь, прикурила, затянулась, запрокинула голову и пустила дым к потолку. — Боюсь, что мне опять придется сказать несколько нехороших слов об этом недоумке… Я имею в виду Татулина. Дело в том, что он как-то попросил у меня ключ от той квартиры. К нему, видите ли, приехали гости, а разместить их негде. Ведь вы знаете, поселиться в гостиницу в наше время — дело невозможное. Не в Европе живем.
— Татулин часто пользовался вашей квартирой?
— Один раз, насколько мне известно. Правда, его родственники жили там около недели… А что, разве он… — Равская не решалась закончить вопрос.
— Он вернул вам ключ?
— Не помню… А знаете, кажется, нет. Да, действительно, вот сейчас припоминаю — ключ он не вернул. Но я так доверяла ему… У него есть своя квартира, совсем неплохая, мне и в голову не приходило…
— У вас настолько близкие отношения с Татулиным, что вы можете дать ему ключ от собственной квартиры, даже не требуя вернуть его обратно?
— Нет, конечно, не настолько близкие… Но этот случай у меня просто выпал из головы.
— Татулин утверждает, что вы дали ему валюту для продажи. Это верно? — спросил Демин.
— Что верно? — засмеялась Равская. — Вполне возможно, что он действительно это утверждает.
— А если всерьез?
— Откуда у меня валюта, товарищи дорогие?! У меня ставка сто сорок рублей.
— Сто сорок? — Демин невольно обвел комнату взглядом.
— Ах, не смотрите на меня с укором! — воскликнула Равская. — Это все мамины сбережения. Видели бы вы мою квартиру — вы бы знали, как можно обставить ее, получая сто сорок рублей в месяц.
— Мы ее видели, — как бы между прочим сказал Демин.
— Уже?! Господи…
— Вы давно там были, Ирина Андреевна?