Лишний

Девушка осторожно пригубила и ошарашенная, опустив кувшин, уставилась на маму Лизу.

—Ты представляешь сколько это стоит,—после рассказа об ужасном наказании за обычную глупую ребячью шалость, она в живую представила, как сестру после порки сажают на кол. Украсть эликсир жизни! Откуда он только взялся на окраинном хуторе.

—Пей, не бойся,—теперь улыбка хуторянки светилась гордостью—”знай наших”,—Не крала я ничего. А цену конечно представляю. Этот кувшинчик на десяток золотых в лавке городского лекаря потянет, да вот только не укупишь. Даже высокопочтенный Литар умоется. Нельзя купить то, чего просто нет.

Ариса поудобнее присела, не дай Богиня выронить или разбить кувшинчик. Осторожно сделала аккуратные глотки, облизнула краешек и старательно закупорила. Уроки деревенской травницы даром не пропали, та неприязни к родичам Дедала не питала и учила хорошо, видать самой нравилось с ребятней возиться, или боялась знания в могилу унести. Возраст. Тут никакие эликсиры не помогут. Передавая кувшин осторожно, не обидеть бы, спросила:

—А почему последнюю пропарку[42] не сделала, да и кувшинчик великоват. Удобно, но открытый эликсир больше пары месяцев не простоит…

—Умница,—мамам Лиза явно была довольна, понять по вкусу, что лекарство не готовили к длительному хранению не каждый лекарь сможет, а эта пигалица влет и ни капли сомнения, почти готовая помощница, фиг она ее теперь Гретке в поле отдаст.

—Все правильно говоришь. Вот только до припарки эликсир сильнее, а хранить…—она заговорщицки подмигнула,—наши оглоеды такой кувшинчик за неделю оприходуют. Им на этих побегушках так сейчас достается. Есть пара пропаренных баклажек поменьше в запас, да с собой если взять, как без этого…

Мама Лиза насмешливо посмотрела на на сестренку, но время шло, а Хозяин ждать не любит. И решительно приступила к расспросам:

—Ладно, малышка, потом просто поболтаем, а сейчас расскажи как ты в рабство угодила, Григ по пьяному делу хвастал, что уговорил Дедала тебя и Шейна следующей весной поженить. Что-то они с Дедалом насчет овец напридумали.

Ариса сразу погрустнела и опустила голову.

—После смерти отца дядя принял меня в свою семью на правах дочери. С согласия старшего брата, конечно,—она запнулась, но решила, что сейчас не место для семейных нескладушек,—В прошлом году дядя рассказал про Грига и Шейн, ну ты знаешь…

Она беспомощно взглянула на маму Лизу и облегченно увидев ее кивок продолжила.

—Но Шейн… он же… ну…—подобрать обтекаемые необидные слова не удавалось и девушка бухнула,—он же просто крыса и гад!

Нос предательски хлюпнул, но девушка стоически сдержалась и продолжила:

—В общем мы поругались и… дядя меня первый раз выпорол… сильно. Раньше, конечно, давал подзатыльник, а раз даже плеткой по заду перетянул, но то через платье и… в общем, не серьезно, попугал просто. А тут брат твой с пастбища приехал, средний… он давно за мной ухаживать пытался.

Ариса смущенно замолчала не смея поднять глаза на маму Лизу, а та понимающе хмыкнула и насмешливо закончила:

—Цветочки-подарочки, поцелуйчики-обжимания по углам. Короче он тебя отымел.

Вспыхнувшая Ариса покаянно кивнула и тут же часто-часто захлюпала носом.

—Он был такой обходительный, ласковый и нежный. Мы той ночью на сеновале спрятались и долго-долго целовались. Потом он вина сладкого откуда-то достал, видать с вечера еще на сеновале припрятал…

Мама Лиза понятливо закивала:

—Сладкое винцо хорошо чужой привкус и запах прячет. А Дедал много разных травок знает от деревенской лекарки… и не только от нее…

—Дядя все узнал уже через неделю. Откуда, не знаю. Этот гаденыш вместе с братом уже день, как к отаре уехали…

Лиза уже смотрела на непутевую родственницу не скрывая чуть брезгливой жалости, словно на дурочку деревенскую. Несносная девка повела себя ничуть не умнее. Натворила непоправимых ошибок, а теперь ищет кому на судьбу-злодейку поплакаться. И сюсюкать с ней, нечего, если в голове мозгов мало, приходится добавлять. Кому через задницу, а у этой вот еще одна дырка пригодилась.

—Реветь хорош! Сама во всем виновата. А дядьку твой любовничек просветил, больше некому. Он про отцову коммерцию был ни сном, ни духом. Потому и к овцам сбежал, когда дошло до пустой башки какое папаше дело поломал.

Ариса уныло пожала плечами и продолжила рассказ без особых эмоций совершенно унылым голосом:

—Дядька почти две недели бушевал. Тогда и спину плетью мне расписал. Из дома выкинул в хлев. Посадил там голышом на цепь. Хотел язык вырвать, да, видать, жадность помешала, но разговаривать запретил и бил за каждое слово. Ходила за коровами, свиньями, кормила их, мыла, стойла чистила. Жрала вместе со свиньями. Повариха у ворот котел с варевом оставляла, да так поставить норовила тварь, чтоб цепи едва-едва хватало кончиками пальцев дотянуться. Приходилось лежа на спине котел ногами цеплять. Тащила помаленьку, потом уж руками перехватывала. В кормушки насыплю, сама на четвереньки и с хрюшками наперегонки из одного корыта… Дядечка первые дни специально приходил, следил, чтоб не смела руки от пола отрывать. Чуть что, от корыта гнал и лупил нещадно. Потом, вроде как, злость спустил, отошел, цепь снял, разрешил на сеновале спать. Сделал хуторской шлюхой. Еще и пояснил, мерзко посмеиваясь, что послушного работящего раба стоит изредка бабой побаловать и работать лучше будет, и рыпаться меньше, особенно если молодой. Природа-то свое возьмет, как не крути, не будет бабы, найдут, мол, кому стручок присунуть.

Сочувствия малолетка у Лизы больше не вызвала:

“Дур учить требуется. Арисе еще повезло с дядькой, Григ за такое и убить мог под горячую руку. Как ни крути, кругом сама виновата. И ничего уж такого страшного ей не грозило. Любовь любовью, а обычную бабью долю, понимать должна, не ребенок, чай, тринадцать стукнуло. Шейн, конечно, крысеныш, и в голове не богато, за то, телок телком, такой для умной бабы просто клад, она его всю жизнь на поводке водить будет. Ну попотчует мужик вожжами на конюшне сгоряча или спьяну, просто по злобе, наконец. На то Богиня бабу терпением и хитростью одарила. В конце концов, не за поденщика сговорили. Наследник хозяина такого хутора! Совсем не шутка! Уж медяки-то считать точно не придется. По жизни, так дурочке впору Дедалу ноги целовать… Обиделась, мстить вздумала идиотка. Кому? За что? Ну вошла девка в возраст, зачесалось между ног чешется, терпи! А уж коль не устояла, на беду, себя и виновать! Парнишечка опытный, нож у горла не держал, сама под кобелька мостилась, сама ножки раскинула.

Другое дело, что девка огребла уже… Да и своя, хоть и дура наивная. Ладно, хозяину ее глупости пока только на пользу. Работать Ариска умеет, а выдрессировал ее Дедал неплохо, голод не тетка, да и побои терпеть кому охота. Превращать ее полностью в хуторскую шлюху не резон, а вот иметь под рукой распечатанную девку совсем не плохо. Вовремя поощрить молодого щенка умелой и послушной бабой не последнее дело.”

—Все! Время бежит, а я ее трачу на пустую болтовню с глупой малолетней шлюхой. Где это видано, чтоб здоровая рабыня почти двое суток в мягкой постели валялась. Хозяин после зарядки в мойню пойдет, вот там его и подождем. Он решит, что с тобой делать, а свиное корыто, если что, и в нашем свинарнике имеется.

Мойня Арису просто поразила еще на улице, при подходе. Поверить, что такое это большое строение всего лишь обычная мойня, казалось выше ее сил. Сейчас она стояла посреди довольно большой комнаты, судя по всему, раздевалки. Посчитав шкафчики вдоль стен, она удивилась-слишком их много. “Овечий”, конечно, очень большой хутор, но не может быть на нем столько старших. Впрочем, все эти мысли лишь жалкая попытка отвлечься от собственного страха. Мама Лиза, едва втолкнув подопечную в раздевалку, молча заставила ее опуститься на колени и, быстро раздевшись, с трудом приоткрыла плотно пригнанную дверь и нырнула в другую комнату.

Дверь вновь приоткрылась и мама Лиза придерживая ее за ручку высунулась в образовавшуюся щель и начала подавать какие-то непонятные знаки свободной рукой. Ариса все же сообразила и принялась быстро скидывать невеликие одежки.