Мария Медичи

Король прибыл в Кузьер утром 5 сентября. Встреча матери и сына произошла на большой аллее, обсаженной деревьями: на каждой ветке сидели любопытные — конюшие, придворные, чиновники; много деревьев сломается под их тяжестью. Появилась королева, поддерживаемая Бренном и Бетюном, со всей своей свитой, во главе которой ее новый канцлер — епископ Люсонский. Подойдя к сыну, Мария Медичи троекратно поцеловала его. «Добро пожаловать, матушка, мне жаль, что не встретился с вами раньше, потому что я вас всегда ждал», — сказал ей Людовик XIII. Мария не скрывала своего волнения.

Со всех сторон раздаются приветственные возгласы. Формальное примирение, отмеченное подписанием Ангулемского мира, скреплено теперь сердечным примирением. Во второй половине дня Людовик снова встретился с матерью и искренне заявил ей о своем намерении сохранять восстановленное согласие: «Мадам, я сожалею о происшедшем. Дело не в моем плохом к вам отношении. В будущем мы должны сохранять нашу дружбу и союз».

Что было в Анжере?

После Кузьера Мария Медичи хотела немедленно отправиться в свое губернаторство Анжер, но Людовик стремился удержать ее на несколько дней возле себя. Она уступила, и днем 5 сентября они вместе отправились в Тур, где их встречала огромная толпа, радуясь при виде примирившихся на благо королевства матери и сына. Но чем больше король предупредителен, тем больше Мария Медичи становится скрытной и недовольной. У нее снова появилось чувство, что с ней обращаются не должным образом: они никогда не встречаются с сыном с глазу на глаз, король не выказывает особого удовольствия находиться в ее компании — он предпочитает купания в Луаре. Мария Медичи уязвлена, тем более что теперь ее заменила Анна Австрийская, которая не скрывает своего торжества и постоянно пытается одержать верх над старой королевой. Король простил, помирился, выражает искреннее желание жить в добром согласии с матерью, но не допускает ее в свой Совет.

Несчастье заключалось именно в этом. Мария Медичи любит деньги и почести, но еще больше — власть. После двух лет изгнания это стало ее навязчивой идеей. У нее нет собственной программы, но она хочет власти — реальную ценность для нее имеет только ее возвращение в совет. Но король не соглашается. Мария Медичи не ошибалась, когда видела в этом происки Люиня. Но того беспокоила не королева-мать: из тени выглядывал епископ Люсонский Ришелье, который только что продемонстрировал свое влияние на разум королевы. Допустить Марию в совет значило впустить туда Ришелье. А этого Люинь ни за что не хотел.

Поэтому когда Людовик стал торопить Марию Медичи вернуться с ним в Париж, она заявила, что собирается вступить во владение своим губернаторством Анжу. Несколько удивленный король тем не менее согласился и приказал городу Анжеру устроить его матери пышный прием. Но не доверяя ей, он приказал вывезти из цитадели Анжера находившиеся там запасы оружия и продовольствия.

В это время произошло событие, которое не могло не вызвать подозрения королевы-матери — освобождение принца Конде. С 1 сентября 1616 года он находился в тюрьме. Для освобождения принца Людовик XIII ждал периода спокойствия, что бы его решение не получило политической окраски. После встречи в Кузьере он решил, что такой момент наступил, и предупредил об этом королеву.

17 октября 1619 года Совет короля одобрил освобождение Конде, а 20-го король принял принца, о чем сообщил Марии Медичи.

Но Люинь испортил все удовольствие. Он убедил Конде, что королева до конца противилась его освобождению. А короля — что нужно сделать официальное заявление, текст которого он составил сам и который мог только оскорбить Марию Медичи. В нем говорилось, что Конде признан невиновным, а в его аресте виновны те, кто, прикрываясь королевской властью, преследовал свои собственные выгоды.

Мария отреагировала на оскорбление, направив 7 декабря Людовику XIII резкое письмо.

Король явно ничего не понял, но 24 декабря отправил ответ — туманное письмо с извинениями.

Но удар был нанесен, и снова начался период озлобленности и упреков. 26 ноября Людовик XIII снова попросил свою мать вернуться в Париж. Королева ответила, что у нее нет денег. С каждым днем она выставляла все новые претензии: не предупредив ее, сыну Гастону дали нового гувернера; ни один из ее кандидатов не был посвящен в рыцари ордена Святого Духа; забыли об обещании заплатить все ее долги, и т. д., и т. п. Когда ей сообщили, что в Лувре готовят для нее ее бывшие апартаменты, она ответила, что ноги ее там не будет, потому что эти апартаменты стали для нее настоящей тюрьмой.

В расширении потока претензий главную роль играл Ришелье. Выступив миротворцем, теперь он откровенно подталкивал к гражданской войне, облекая это, разумеется, в приличествующую форму. Он должен был рассчитаться с Люинем — именно о нем шла речь в заявлении о невиновности Конде.

Теперь все недовольные устремились в Анжер. То, что говорилось против Кончини, теперь обращено против Люиня и его клана: они покупают губернаторства и города: «Если бы вся Франция продавалась, они купили бы Францию у самой Франции».

Короля все это выводит из себя, но ему трудно разобраться в обстановке. В начале 1620 года он просит королеву изложить ее личные претензии: «Я не знаю, почему вы проявляете неудовольствие — я не давал вам для этого никакого повода». Что касается ведения государственных дел, «то не было еще правительства, которое бы всем нравилось». Он снова уговаривает мать приехать в Париж, но, снова получив отказ, отправляется в Орлеан собственной персоной с намерением ехать оттуда в Анжер. Мария Медичи передает ему, что рассматривает поездку как угрозу ее безопасности. Король возвращается в Париж с надеждой ослабить кризис. Он использует посредников: «Скажите моей матери, что я всегда готов радушно ее встретить и не устану просить приехать ко мне. Мой двор и все королевство будут ее почитать, что же до смутьянов, которые угнетают народ и хотят захватить власть, то я готов на любые меры, чтобы изгнать их из Франции и заставить мне повиноваться».

Эти «смутьяны» — принцы: герцог де Лонгвиль, поднимающий войска в Нормандии, Вандом — в Бретани, Ла Тремуль — в Пуату, д’Эпернон — в Сентонже и Ангумуа, Майенн — в Гиени, Монморанси — в Лангедоке, глава протестантов — де Роан. Вместе с Анжу — губернаторством королевы-матери — весь юг, запад и юго-запад могли выйти из повиновения королю. Но и восток тоже под угрозой: в Меце командует маркиз де Ла Валет, в Седане — герцог де Буйон, в Дофине — губернатор-протестант Ледигьер. В июле 1620 года сформировались две армии, причислявшие себя к партии Марии Медичи: одна в Пуату под командованием д’Эпернона, другая — армия Майенна — в Анжере: ее целью был Париж.

Вторая война Матери и Сына

В начале 1620 года Франция снова возбуждена. Людовик XIII сражается с многочисленными трудностями. В декабре 1619 года его ожидало горе: у Анны Австрийской случился выкидыш. Людовик необычайно внимателен и обходителен с королевой, но при дворе по поводу Анны Австрийской уже начинают злословить. Королю до этого и дела нет, но печаль жены, неделями не проходящая, значительно ухудшает его настроение.

Продолжаются распри с гугенотами. Уже два года попытки короля восстановить католический культ в Беарне наталкиваются на насмешливое сопротивление Суверенного совета По и населения Беарна.

В такой политической обстановке ведет свои интриги королева-мать. Людовик решительно настроен воевать.

7 июля король покидает Париж во главе семитысячной армии. Он направляется в Нормандию. Замок Кана сдается ему 17-го, без боя подчиняется Перш, и он направляется к Пон-де-Се — ключевой позиции при переправе через Луару, откуда ведут дороги на Сентонж и Пуату и дальше — на Лангедок. Замок Пон-де-Се защищают войска Марии Медичи.

Но силы оказались слишком неравными: у короля значительное численное превосходство и, кроме того, он защищает законность монархии. Можно восстать против правительства, но кто решится открыть огонь по самому королю? Бой длился три часа и закончился полной победой королевской армии. «Забава в Пон-де-Се», как ее назвали газеты, стоила жизни нескольким сотням человек, которые, в основном, утонули.