Мария Медичи

Душой заговора стал интриган-флорентиец аббат Руччелаи. Он призывал Марию Медичи ответить на призывы недовольных чиновников, вельмож, раздраженных правлением Люиня, Испании, папы и Тосканы, желавших возвращения королевы в Совет короля.

Но чтобы заговор состоялся, нужна была шпага — с этой целью нужно было заключить союз с герцогом д’Эперноном.

Первая война Матери и Сына

Герцог д’Эпернон — бывший миньон Генриха III, из главных лигистов, присоединившийся к Генриху IV и, возможно, виновный в его убийстве, имел огромную власть. Он был главнокомандующим королевских армий и имел в войсках реальный авторитет. Ему доверяли святой престол и Испания. Верный защитник католицизма, он не мог остаться в стороне от ссоры Людовика и его матери — опоры католичества. Кроме того, он разозлился, когда его третьему сыну — архиепископу Тулузскому — отказали в кардинальской шапке. Д’Эпернон устроил скандал в церкви Сен-Жермен-л’Оксерруа и, хлопнув дверью, уехал из Парижа в Мец — свое губернаторство. Именно там с сентября 1618 года начинаются интриги с Руччелаи.

Немного найдется романов плаща и шпаги настолько же захватывающих, как подлинная история приключений маленького флорентийского аббата: переодевания, неудавшиеся встречи, засады в лесу, гонцы, которые едва не попадают в руки людей короля, шифрованные письма и предательство. Но несмотря на шпионов и предателей Люинь так и не узнал, что готовилось. Однажды Винченци, бывший секретарь Кончини, которого королева отправила с письмом к герцогу д’Эпернону, был арестован в Труа и обыскан, но письмо не обнаружили. А жаль: это было очень важное письмо. Королева во имя памяти покойного короля Генриха IV заклинала д’Эпернона помочь ей и приводила аргументы, оправдывающие ее действия. Винченци смог передать драгоценное письмо герцогу.

В первые дни 1619 года все было готово. 31 января герцог д’Эпернон испросил разрешение короля отправиться в Ангулем — главный город своих губернаторств Ониса и Сентонжа. Но в итоге оказался в Лоше, где утром 23 февраля 1619 года к нему присоединилась Мария Медичи после своего невероятного побега из Блуа.

Новость о приезде герцога застала королеву врасплох. Письмо самого герцога она получила только 21 февраля. В окружении королевы говорили о ловушке и провокации, но все-таки готовили побег королевы. В ночь на 22 февраля граф де Бренн приготовил карету на левом берегу Луары (город и замок расположены на правом берегу). В полночь в окно спальни королевы постучал личный секретарь герцога д’Эпернона Дюплесси и сообщил ей о приезде герцога в Лош со свитой в 120 человек. Лестницы для побега были готовы, оставалось только отправиться в путь. Марию Медичи сопровождают только граф де Бренн и Дюплесси. Она везла с собой очень немного вещей и большую часть драгоценностей.

Около шести часов утра, когда еще было темно, через окно, выходившее на западную террасу замка, Мария начала свой беспримерный спуск. Но из-за веса и тяжести шкатулок с драгоценностями она буквально соскользнула вниз. На террасе она очутилась ни жива ни мертва и решительно отказалась спускаться по еще одной веревочной лестнице к подножию стены. Тогда Марию и ее драгоценности завернули в простыни, тщательно обвязали и на веревке спустили в ров. Вторая часть спуска была менее блистательной, но зато и менее трудной для королевы-матери. Во время спуска уронили шкатулку с драгоценностями — одна из камеристок нашла ее в крепостных рвах через несколько часов, когда рассвело. Мария не стала оплакивать потерю, а поддерживаемая Дюплесси и де Бренном быстренько направилась к карете, стоявшей в укрытии.

Несмотря на все приключения: рискованный спуск с высоты 120 футов (40 метров), быструю ходьбу в столь ранний час, ее 46 лет и полноту, Мария чувствовала себя отлично. Она села в карету, которая галопом домчала ее до Лоша, где уже ждал герцог д’Эпернон. Оттуда они сразу же выехали в Ангулем, где находились сильные и преданные губернатору д’Эпернону войска.

Двор узнал о побеге в субботу, 23 февраля, около пяти часов вечера. Король жаждет мести. Начинается изобличение виновных. О Марии, разумеется, не говорят. Обвиняют ее окружение: герцог д’Эпернон, виновный в побеге королевы-матери, лишен всех своих должностей и губернаторств; аббат Руччелаи обвинен в том, что давал дурные советы королеве-матери. Затем началась подготовка к войне: Людовик XIII хочет лично покарать герцога д’Эпернона.

Члены совета призывают к осмотрительности. Вместе с королем за войну выступают герцоги Гизы, Майеннский, Лонгвиль, Вандом. Были собраны три армии — всего 30 000 пеших воинов и 6000 всадников. Но одновременно с этим г-н де Бетюн везет письмо Людовика XIII о примирении. Под влиянием Дежеана Людовик приказывает Ришелье выехать из Авиньона в Ангулем.

Руччелаи призывает Марию Медичи к столкновению, но герцог д’Эпернон не разделяет оптимизма флорентийца. Он не верит в прочность союза с принцами крови — герцогом де Буйоном и Карлом Лотарингским, ему слишком хорошо известно, как быстро они успокаиваются, едва король развязывает свой кошелек. Мария Медичи — глава ультрамонтанской и происпанской партии — не сможет надеяться на союз с гугенотами и умеренными, которые посадили на престол Генриха IV. Наконец, у нее нет программы: ее единственное требование — возвращение к делам. От нее можно ожидать только водворения нового фаворита по образцу Кончини. Поэтому герцог д’Эпернон советует Марии начать переговоры.

После побега из Блуа общественное мнение склонялось в пользу короля, который действовал «во имя Франции», «во имя родины», а Мария Медичи оказалась всего лишь главой группировки, воплощением беспорядка. Пока Мария придирается к мелочам, Людовик восхищает словом, четким, сильным и определенным. Людовик XIII никогда не прибегает и не будет прибегать к уловкам и вводящим в заблуждение рассуждениям. А ведь ему всего лишь 18 лет! Теперь Мария имеет дело не с робким и боязливым мальчиком, к тому же заикой, но с достойным сыном Генриха IV.

Прибывший 27 марта в Ангулем Ришелье поддерживает герцога д’Эпернона. Королева-мать, наконец, решается на переговоры. Время не ждет: одна из королевских армий чуть было не захватила Ангулем. 30 апреля Мария Медичи принимает предложения Людовика XIII: Ангулемский мир положил конец первой войне Матери и Сына. Мария отказалась от губернаторства в Нормандии, получив взамен губернаторство Анжу и крепости Анжер, Шинон и Пон-де-Се. Она сохранила все должности, титулы и доходы, а король заплатил ее долги в сумме 1 800 000 ливров. Герцог д’Эпернон был прощен и восстановлен в титулах и должностях.

17 июля Людовик XIII направил своей матери письмо — настоящую программу примирения Матери и Сына: «Больше всего на свете мне хотелось бы, чтобы нас объединяла неразрывная дружба и полное согласие доброй матери и нежного сына». Он предлагает ей вернуться ко двору: «Я желал бы, чтобы вы заняли ваше место при моем дворе, как вы занимаете его в моем сердце», и встретиться как можно быстрее: «Молю вас, приезжайте как можно скорее и доставьте мне удовольствие вместе вернуться в Париж».

Мария Медичи тянет с ответом. К мирным переговорам ее склонил Ришелье, но опасный Руччелаи все еще здесь. Его сумасшедшие идеи начинают тревожить королеву, а слухи, им распространяемые, привели к дуэли между дворянином из окружения королевы де Темином и старшим братом Ришелье: последний был убит. Королева немедленно изгоняет Руччелаи.

Ришелье потерял брата, но получил титул канцлера и безграничное доверие королевы. Он подталкивает Марию воспользоваться добрым к ней расположением Людовика XIII, делая ставку на его искренность. Поколебавшись, Мария перестает изображать оскорбленную мать и соглашается встретиться с королем.

Встреча матери и сына должна произойти 5 сентября в замке Кузьера. Королева прибыла туда накануне — это замок шурина Люиня, г-на де Монбазона. Люинь уже был там, он бросился к ногам королевы-матери и заверил ее в своей абсолютной преданности. Мария отнеслась к нему милостиво: «Я знаю, что вы всегда были порядочным человеком, и король, мой сын, всегда был в хороших руках, поэтому он прав, что любит вас, и я вас тоже искренне люблю. Я хочу забыть то, что произошло, как будто бы мы никогда с сыном не расставались».