Страница 18 из 199
— А как же их мужчины обижают, если они всегда держатся вместе? — не понимаю я.
— А всех оптом и обижают, — машет рукой Рисалат.
Мы подходим к киргизской девушке, которая, по словам Рисалат, «не такая тупая, как все остальные». «Умная» киргизка трудится на лотке с мороженым. Зовут ее Малхаз, лет 20, очень симпатичная, модно одетая, выкрашена в блондинку. Она выходит с нами покурить на лестницу.
— С разрешением на работу и регистрацией сейчас сложно, — делится киргизская мороженщица. — Многие наши работают тут нелегально, у других документы просрочены. Но все лучше, чем дома. Там вообще работы нет.
— Но вы же молодые, красивые девчонки! Может, замуж здесь выйдете? — наивно надеюсь я.
Малхаз хохочет:
— Скажешь тоже: замуж! Да кому мы тут нужны? Если только своим же гастарбайтерам, чтобы переспать. Да и то «женишок» за это разве что водки нальет. А если какие проблемы, даже на аборт денег не даст. Скажет: ищи сама, твои проблемы. Такое постоянно происходит.
— Так, может, не делать аборт? Или предохраняться?
— Женщина предполагает, а Аллах располагает. Ты же сама знаешь: стопроцентного способа предохранения не существует. К тому же, мы, киргизки, очень плодовитые. Чуть что — сразу залет. Это самая большая беда, которая может случиться с девушкой на заработках. Родить без брака, неизвестно от кого — самый большой позор для нас! Вот в прошлом году был случай: одну изнасиловали на квартире. А у нее дома муж остался. Она забеременела, а аборт делать не стала — грех это. Так муж, когда узнал, избил ее до выкидыша. И даже ее отец сказал: «Ты мне больше не дочь. Лучше бы ты умерла!». Да и потом, раз уж приехала, работать надо, какие дети? Сейчас наши девочки как-то приспособились. У нас есть акушерка своя. Она абортирует на дому, зато и денег берет намного меньше, чем в официальных абортариях. Правда, она на больших сроках ничего не делает, принципиально. Так что девки, если срок прощелкают, до последнего пытаются беременность скрыть, чтобы с работы не погнали. Утягиваются, как могут. Ну мы все в основном маленькие, и животы небольшие. Если в широкую одежду одеться, то и не видно ничего.
— Ну хорошо, скрыла беременность… А дальше-то что?
Малхаз пожимает плечами:
— От нагулянных детей надо избавляться, это однозначно… Как? Не знаю. Слава Аллаху, я не была в таком положении. Одно могу сказать: было бы хорошо, если бы в российских роддомах можно было оставлять младенцев, не предъявляя документов… Тогда бы все так и делали, а так кому хочется свое имя называть? Это же позор!
Вот как прокомментировал корреспонденту «МК» ситуацию российский уполномоченный по правам ребёнка, на момент выхода статьи им был Алексей Головань:
— Две трети сегодняшних отказников — дети нелегалов. Еще некоторое время назад число детей, оставленных мигрантками в роддомах, составляло 600–800 в год. В этом году набралось «всего» 450 отказников. Но это связано лишь с тем, что годы рождения их матерей приходятся на начало 90-х, в которых наблюдался существенный демографический провал. Сейчас, в связи с кризисом и закрытием московских «толкучек», мы ожидаем увеличения числа азиатских подкидышей. Что можно сделать в данной ситуации? Во-первых, чтобы избежать инцидентов, заканчивающихся возбуждением уголовного дела, следует предоставить трудовым мигранткам возможность рожать в цивильных условиях, без участия неподготовленных людей, с помощью профессиональных врачей. Сегодня Москва такие возможности предоставляет. Обычно, отказываясь от ребенка, мать-мигрантка объясняет это тем, что проживает в квартире, где кроме нее живет еще много людей, и не имеет возможности ухаживать за ребенком. Это хорошо, когда мать сразу пишет официальный отказ от прав на воспитание ребенка за подписью главврача роддома. На основании подобной отказной ребенок сразу приобретает юридический статус и может быть усыновлен. Но зачастую мигранты приходят совсем без документов, называют вымышленные фамилии и убегают из роддомов. Медицинские учреждения — это же не тюрьма, они не могут принудительно устанавливать личность. В случае вымышленных имен мы даже не можем зарегистрировать ребёнка — ведь нельзя же указывать несуществующие данные. А найти такую мать крайне сложно и занимает длительное время, так как, согласно международной конвенции, гражданина другого государства мы можем искать только по дипломатическим каналам. Сегодня видится один выход: использовать все возможности, чтобы устроить таких детей в семьи, подключая национальные диаспоры в Москве. А недавно по инициативе нашей службы в Федеральный закон об актах гражданского состояния были внесены изменения. С 1 января 2010 года в силу вступит статья 19.3, согласно которой оставленных в роддомах детей будут регистрировать по аналогии с найденными и подкинутыми детьми, то есть в сжатые сроки и без регистрации родителей. Регистрация такого отказника займет всего неделю, после чего он может быть усыновлен. Остается найти семьи, которые захотят усыновлять этих детей.
Джамиля Бегиева, председатель киргизской межрегиональной общественной организации «Алатоо», довела цифры по оставленным в роддомах столицы киргизским детям до сведения омбудсмена Кыргызстана Турсунбека Акуна на его встрече с представителями киргизской диаспоры в Москве. На этой встрече представители диаспоры предложили своим соотечественникам, проживающим на территории Кыргызстана, усыновить или удочерить этих детей. Прозвучало предложение разместить данные об этих детях и их фотографии на специальном интернет-сайте.
Узбечки и таджички: если б он был султан…
Гастарбайтерши из двух других азиатских республик, по словам Рисалат, отличаются тем, что в основном приезжают уже замужними.
— По крайней мере, уже знают, откуда дети берутся. Во всяком случае, узбечки и таджички реже попадают в такие дурацкие истории, как киргизки. Они более смышленые и быстрее делают карьеру. Во всяком случае, узбечку, моющую туалеты пятый год, встретишь редко. Она может начать с туалета, но через пару месяцев уже добивается повышения.
Я узнаю, что многие таджики и узбеки приезжают в столицу семейными парами. Подобные пары обеспеченные москвичи часто нанимают в загородные дома в качестве прислуги. Дети у таких супругов, как правило, оставлены дома на попечение родни. На родину регулярно высылаются деньги и посылки. При определенном везении азиатка может устроиться официанткой в бар или ресторан.
— Это хороший заработок, — поясняет Рисалат. — Там на одних чаевых шиковать можно. Но в общепите другие сложности. Во-первых, возьмут только если хорошо знаешь русский и симпатичная. В-вторых, если уж взяли, и тебя вдруг захотел хозяин заведения или какой-нибудь начальник поменьше, отказать нельзя — тут же выгонят. Конечно, если замужняя узбечка или таджичка устроится на такую работу, она тут же потеряет мужа. Узнает — прибьет! Ни один восточный мужчина не потерпит жену-официантку в злачном заведении. Но если муж остался дома, еще можно попытаться скрыть, где работаешь… Кстати, те узбечки, у кого мужья остались на родине, в Москве часто находят себе мужчин. Но, в отличие от киргизок, не дают всем подряд, а живут с кем-то одним. Иногда даже делают никях, чтобы бога не гневить. Узбечки и таджички часто бывают очень красивые, стройные, большеглазые. Поэтому нас любят не только свои, но и кавказцы, и русские. Пойдем, я тебя с Нигяр познакомлю из колготок, она с одним богатым армянином уже второй год крутит.
Нигяр — таджичка, причем необыкновенной красоты. Правильные черты лица, точеная фигурка, роскошные волосы — будто сошла со старинной персидской миниатюры. Так и вспоминается: глаза как миндаль, губки как гранат, зубки как жемчуг… Сказочная красавица трудится в отделе чулочных изделий. Радостно обнимает Рисалат: они не совсем землячки, зато близкие подруги.
— Ты такая красивая! — не удерживаюсь я от комплимента.
Нигяр не смущается. Видно, уже привыкла: в Москве от нее многие теряют голову.