Страница 12 из 56
Майкл Айзенберг — партнер израильского филиала Benchmark Capital, одной из ведущих венчурных компаний Кремниевой долины. Отец восьми детей, он исповедует ортодоксальный иудаизм. Ему приходится постоянно курсировать между Иерусалимом и головным офисом компании в Кремниевой долине, защищая интересы израильских предпринимателей и обосновывая потребность Benchmark в израильском венчурном капитале. Однако Айзенберг не пытается отрицать, что в отрасли израильских стартапов налицо серьезный кризис. «Очевидно, доходность венчурных компаний отнюдь не рекордная для последнего десятилетия, — говорит он. — Хотя ради справедливости стоит заметить, что в США и Европе она тоже не поражает воображение. Скрыть это невозможно, и лейбористы немало пострадали от такого положения вещей». Инвестор Сол Клейн из расположенной в Лондоне компании Index Ventures тоже озабочен ситуацией в Израиле. На фоне ее постоянного ухудшения его компания добилась на удивление позитивных результатов, инвестируя в старом добром консервативном Лондоне, никогда не считавшемся местом, где благоволят риску. Самыми удачными объектами вложения средств Index Ventures стали Skype, MySQL и last.fm, принесшие в совокупности доход примерно в 3 миллиарда долларов. Клейн считает, что Израиль, вполне возможно, станет инвестиционным чудом лишь на одно десятилетие.
Понять причины израильского «инвестиционного чуда» в 1990-х годах и объяснить его крах всего десять лет спустя можно, если принять во внимание следующие факторы: уникальный «терять-нечего» настрой местных предпринимателей, некоторые удачные политические меры израильского правительства, опиравшегося на свойственные стране преимущества, а также правильно выбранное время.
Причины уникального настроя израильских предпринимателей частично связаны с существующей в стране обязательной воинской повинностью: большинство граждан служат в армии 2–3 года. В молодости израильтяне часто оказываются в ситуации, когда вынуждены быстро принимать жизненно важные решения. Относительно менее жесткая военная иерархия приводит к тому, что рядовой солдат обладает большей степенью свободы и автономности, чем, скажем, в американской армии. Израильских курсантов всячески поощряют задавать вопросы командирам, и эту привычку они сохраняют и в бизнесе, авиапутешествиях, а также любом клубе, где им запрещают курить. Для израильтян подготовка к конкурсу на зачисление в элитные военные подразделения — все равно что для индийских родителей подготовка своих чад к поступлению в престижный Индийский технологический институт в Дели. В обоих случаях успех означает наилучшую подготовку, высокий социальный статус и прекрасные перспективы карьерного роста.
Израильская армия учит уникальному искусству действовать в условиях множества ограничений и ориентирует на поиск творческого решения проблемы, что обусловило появление многих прогрессивных технологий, особенно в области криптографии, борьбы с мошенничеством и обеспечения безопасности. Оказалось, что борьба не на жизнь, а на смерть с террористами — прекрасный способ подготовиться к борьбе с киберпреступностью. В отличие от курсантов из многих западных стран израильтянам почти наверняка предстоит участвовать в реальном бою. Такой опыт в сочетании с повседневной борьбой за жизнь на узкой полоске земли, окруженной врагами, пробудил в них невероятную жажду жизни, которая особенно ярко проявляется в светском Тель-Авиве. Израильтяне упорно трудятся, отчаянно играют, со вкусом едят и пьют, страстно спорят — в общем, живут так, как будто завтра не настанет. И такое тоже может случиться. Что значит риск краха стартапа в сравнении с этим? «Мы, израильтяне, знаем, что нет ничего более постоянного, чем временное», — говорит Херц. Поэтому инвесторы вроде Клейна или Айзенберга не покидают страну, несмотря на полосу убыточных лет.
Впрочем, предпринимательство, возникшее на основе военного опыта, не единственная причина инвестиционного бума конца 1990-х. Страна умело направляла менталитет граждан в нужном направлении. В те годы, которые экономисты окрестили «потерянным десятилетием» (середина 1970-х — середина 1980-х), Израиль предпринял несколько шагов, позволивших заложить основу последующего бурного расцвета технологий, который сделал миллионерами многих людей и обеспечил экономике страны более быстрые темпы роста, чем те, что наблюдались в развитых странах последние пятнадцать лет[18]. Даже войны и терроризм не помешали этому. Стараясь стать как можно более привлекательной для иностранных инвесторов, страна пыталась адаптировать свою инфраструктуру, законодательство и политику и создать весьма благоприятные условия для притока капитала. В 1993 году был основан «фонд фондов» Yozma с целью способствовать развитию, местного венчурного предпринимательства, что сыграло решающую роль, поскольку большинство американских инвесторов отказывались вкладывать средства в экономику страны, не имея местного партнера.
Yozma удалось создать принципиально новый вид активов при стартовом капитале всего в 100 миллионов долларов. Фонд осуществлял совместные — зачастую с фондами из Кремниевой долины — инвестиции в израильские венчурные компании, а иногда и непосредственно в стартапы. К 2005 году в Израиле насчитывалось уже около 60 венчурных инвестиционных фондов, располагавших суммарным капиталом примерно в 10 миллиардов долларов. Через четыре года после основания Yozma был приватизирован, причем государство очень быстро вышло из предприятия, которое с таким успехом финансировало[19]. Этот уникальный пример государственного вмешательства послужил предметом изучения в таких странах, как Великобритания, Япония, Германия, Корея и Сингапур. Большинство финансируемых государством программ стимулирования предпринимательства потребовали куда больших расходов при гораздо более скромных результатах, а иногда и при их отсутствии. Можно считать этот проект экономическим эквивалентом «молнии в бутылке». Израильская толерантность и поощрение иммиграции (конечно, при условии, что вы еврей) часто недооцениваются как фактор стимулирования инноваций. Страна прежде всего должна была стать плавильным тиглем, преобразующим еврейский народ в единую нацию независимо от места проживания. В итоге население Израиля увеличилось в девять раз за шестидесятилетнюю историю существования[20]. Все иммигранты, пережившие Холокост, были равно желанными — будь то высокообразованные выходцы из СССР или бедные евреи из Эфиопии, никогда не видевшие ни телефона, ни телевизора и до сих пор выполнявшие все жесткие предписания Торы. Израиль не отдавал предпочтения квалифицированным специалистам — здесь были рады видеть всех, и все получали гражданство в день прибытия. Никаких тестов и проволочек. Конечно, для государства это стало тяжким бременем, но, как прекрасно известно обитателям Долины, именно иммигранты чаще всего становятся успешными предпринимателями. Ведь они уже рискнули, решившись на переезд.
Есть и третья причина израильского инвестиционного бума, о которой относительно редко упоминают. Страна очень удачно выбрала момент для вывода стартапов на рынок, что не менее важно, чем сам продукт или сплоченная команда. Иногда компании слишком опережают свое время или, наоборот, располагая лучшим продуктом, запаздывают с его выводом на рынок. Израиль выбрал самый подходящий период для ускоренного формирования инфраструктуры венчурного предпринимательства. Венчурный капитал вполне сформировался как отдельный вид активов и привлекал внимание компаний, стремящихся вести бизнес в глобальном масштабе. При этом рынки таких стран, как Китай или Индия, считались еще мало освоенными и чересчур рискованными.
Израиль сосредоточился на разработках в сфере безопасности и криптографии. Именно эта специализация пришлась как нельзя кстати, поскольку постепенно накапливались проблемы обеспечения безопасности в интернет-банкинге, корпоративных компьютерных сетях и крупных компаниях. За их решение корпорации готовы были платить миллиарды долларов. Потребность в такой защите возникла в начале и середине 1990-х, а к концу десятилетия обусловила выход десятков компаний на фондовый рынок с IPO. Какие бы меры ни предпринимал Израиль для привлечения иностранных инвестиций и стимулирования предпринимательства, без общего подъема в конце 1990-х и возможности акционироваться и разместить свои акции на NASDAQ история успеха страны не была бы столь впечатляющей. Если учесть, какое значение имеет правильный выбор момента для уровня доходности, то кажется неудивительным, что доходность венчурного капитала в Израиле начала снижаться одновременно с ее снижением в США. В обеих странах венчурные компании разрабатывали технологии для растущего рынка и планировали акционироваться по мере роста. Но затем целевой рынок прекратил расти, что повлекло за собой невозможность размещения всех вновь выпущенных акций. Тесно связывать свою судьбу с Кремниевой долиной имело смысл в 1990-х — в 2000-х ситуация изменилась.
18
Dan Senor and Saul Singer, Start-Up Nation: The Story of Israel’s Economic Miracle (New York: Twelve, 2009), p. 13.
19
Ya
20
Senor and Saul Singer, Start-Up Nation: The Story of Israels Economic Miracle, p. 126.