Острова междумирья

Зербинас и Хирро тоже представились демону. Он был нескрываемо рад, что они явились и ему больше не нужно оставаться одному посреди этой стужи. Быстренько упаковав свои пожитки, он отдал им сумку на сохранение во время дороги. Они не поняли, для чего это, но взяли сумку, а Кай достал из кармана бутылочку и вылил ее содержимое в свой широкий рот.

Превращение совершилось мгновенно. Едва демон успел облизнуться и причмокнуть от удовольствия, как вместо него перед магами появилось клубящееся облако, а затем огромный черный конь с широкой, полной острых клыков пастью, покрытый броней жестких пластинок, налегающих друг на друга наподобие чешуи. Гриву коня заменял ряд острых металлических шипов, опущенных назад и вниз вдоль шеи.

Конь притопнул железными, заостренными по краям копытами, взмахнул пучком цепочек с колючими шарами на концах, заменявшим ему хвост, встопорщил веером шипы гривы и снова опустил их, проверяя, как действует его новое тело. Его морда уставилась на магов оранжевыми щелками глаз, точно таких же, как у Кая, конская пасть расплылась в ухмылке, обнажая острые клыки.

– Садитесь, гуманы, – его глотка с трудом справлялась со звуками кнузи.

Хирро вскочил на коня первым, Зербинас подал ему вещи и уселся за его спиной. Демоническое творение рвануло с места в карьер и помчалось по воздуху, несмотря на полное отсутствие крыльев. Горячий ветер засвистел в ушах магов, внизу поплыли черно-красные пейзажи, где угольно-черные скалы и багровые заросли корявых деревьев перемежались с красными полянами, похожими на лужи пролитой крови, и изредка мелькавшими реками с дымящейся черной водой. После нескольких часов скачки конь начал снижаться к реке, на берегу которой виднелись красные кровли многочисленных башен и башенок причудливого строения, сложенного из черного камня.

Вскоре железные копыта коня гулко застучали по каменному покрытию двора этого сооружения. Кай добежал до парадного входа и остановился у подножия лестницы. Едва Зербинас и Хирро соскочили с него, к ним навстречу спустился один из демонов-привратников, стоявших у входа.

– Добро пожаловать в храм Пааны, гуманы! – провозгласил он.

Судя по поднявшейся вокруг суете, они были здесь почетными гостями. Смотритель храмового хозяйства, которого вызвал привратник, поселил магов в комнату, где они оставили вещи, а затем показал еще одну, где они могли приготовить себе еду. Из соседней комнаты доносился густой запах тухлых яиц, и маги совсем было решили, что там отхожее место демонов, но вскоре выяснилось, что это была местная кухня.

Пока провожатый вел их по храму, за ними собралась порядочная толпа демонов, жаждавшая посмотреть на редкостных гостей. Другие демоны таращились на них из-за углов и забегали вперед по храмовым закоулкам, чтобы еще раз попасться навстречу. Чуть позже к гостям присоединился Кай, которому дали выпить обратного снадобья, и на правах лучшего друга взялся сопровождать их и отвечать на их вопросы. Почти все демоны здесь были безрогими, только у двоих или троих маги заметили небольшие рожки. Кай, однако, объяснил, что это новички, у которых от прежней жизни еще сохранились остатки рогов, которые вскоре исчезнут.

– Остальные демоны кличут нас за это комолыми, – добавил он, – но мы не обижаемся. В этих краях холодно, а на безрогую голову гораздо удобнее надевать шапку.

Сейчас здесь стояло лето, поэтому демоны не носили шапок, но все они были в теплых мохнатых куртках, а их когтистые лапы были упрятаны в просторные, похожие на ведра ботфорты. Женщины одевались точно так же, как мужчины, и они были точно такими же крупными и сильными. В отличие от мужчин, на их головах росли волосы, покрывавшие у некоторых все темя, но обычно в виде пушистого гребня, идущего со лба к затылку. Особый интерес у них вызывал Хирро, рыже-красные глаза которого считались здесь красивыми.

О прибытии магов доложили архимагистру Джабраэле, которая согласилась принять их в любое удобное для них время. Когда они поели и немного отдохнули с дороги, Кай проводил их к основательнице культа Пааны.

Джабраэла встретила их в приемном зале – просторном помещении, украшенном алыми занавесями и разрисованном сценами из жизни служителей культа. В дальнем конце зала на возвышении стояло ее почетное кресло. Здесь было жарко, как в печке, поэтому архимагистр была одета только в длинный складчатый оранжевый балахон без рукавов, заколотый драгоценными пряжками на плечах и схваченный широким поясом на узенькой талии. Она приветливо улыбнулась и встала с кресла навстречу остолбеневшим от изумления гостям.

Им было от чего остолбенеть – она была немыслимо, невероятно красива. Хотя Джабраэла была и оставалась демоницей – существом совершенно иной природы, чем гуманоидная, в жилах которого текла не кровь, а жидкий огонь – и ее кожа была прозрачно-оранжевой, а глаза напоминали бездонные золотые провалы, черты ее лица и крупной, статной фигуры были человеческими, безупречно правильными, словно выточенными гениальным скульптором, посвятившим свою жизнь воплощению женской красоты в своих работах. Пышные мягкие волосы золотистым ореолом вились вокруг ее головы, и вся она, казалось, излучала радостное золотисто-оранжевое сияние, наполнявшее зал теплом и светом.

– Я счастлива приветствовать у себя в храме гуманов, издавна считающихся у нас в народе олицетворением добра и милосердия. – Ее голос оказался звучным и мягким, совершенно не похожим на речь остальных демонов, больше всего напоминавшую звук перекатывающихся камней в тряской повозке.

Первым опомнился Хирро:

– Мы более чем счастливы познакомиться с вами, архимагистр. Признаюсь, я просто потрясен вашей внешностью… я никак не ожидал, что среди демонов встречаются… такие выдающиеся во всех отношениях женщины.

– Понимаю, – опечаленно кивнула Джабраэла. – Мое уродство с детства было моим несчастьем. Если бы не оно, мне, возможно, удалось бы справиться с дурными чертами своего характера, но мне просто не оставили выбора. Хоть мои уши и не шевелятся, у меня хороший слух, и я всегда слышала, как знакомые моих родителей шептались за моей спиной: «как она уродлива – это же настоящий гуманенок». Поэтому я волей-неволей начала сочувствовать гуманам в нравоучительных сказках о вреде милосердия.

– Я никак не могу себе представить, что у вас может быть дурной характер, – решительно возразил Хирро.

– И тем не менее это так, – вздохнула Джабраэла. – Я с рождения была очень жалостливой. Мать, как могла, старалась перевоспитать меня – заставляла меня топить новорожденных щенков цербера, резать летучих мышей на ужин – в общем, все то, чем у нас девочек награждают за примерное поведение, но я каждый раз только плакала от этого и ничего не могла с собой поделать. В детстве у меня была только одна подруга, которая терпела мои недостатки, но я однажды поступила с ней очень дурно, и ее мать больше не позволила нам дружить.

– Что же вы такое с ней сделали?

– Я подарила ей свою любимую куклу. Воспитанная девочка должна сама отнять у подруги игрушку, а та должна суметь не отдать ее. Когда мать моей подруги увидела у нее мою куклу, она сначала даже похвалила ее за то, что та отняла куклу и осталась с нерасцарапанным лицом, но подруга проболталась, что я подарила ей эту куклу. Что тут началось! Ее мать пришла к моей и устроила ей скандал – что я настоящий выродок и испорчу ее дочь, что меня нельзя пускать к приличным детям и все такое… С тех пор я осталась одна и, конечно, мои склонности усилились.

– Но это вовсе не те склонности, которых следует стыдиться! – воскликнул пиртянин.

– Да, теперь я понимаю, что демон не должен стыдиться даже самых порочных своих склонностей, – подтвердила демоница. – Для чего-то же они существуют, верно? В прошлом это доставило мне много страданий, но сейчас я ни о чем не жалею. Я даже довольна тем, как сложилась моя судьба. Я много размышляла и наблюдала, и постепенно убедилась, что демоны по своей природе вовсе не так злы, как они мнят о себе. Тому есть сколько угодно свидетельств – вот на днях, например, мне рассказали, что правитель гремских земель приказал отрубить голову прислужнику за то, что поданные к столу пиявки оказались недостаточно протухшими, а за это полагается смерть на дыбе, на которой умирают по полгода! Разве это не паана, не милосердие? Многие демоны постоянно оправдывают себя ленью, небрежностью, невниманием – чем угодно, только бы не признать в себе присутствие пааны. Только мы в открытую следуем паане, потому что в том, чтобы открыто следовать путем порока, есть определенная сила и соблюдение принципа мирового равновесия. Нас немного, но мы выполняем посильную работу, чтобы остальные демоны помнили о существовании пааны, как бы они ни старались отрицать ее.