Страница 18 из 25
Его дед, Руслан Ирисханов, оказался в плену осенью 1941 года, когда его полк, в котором он служил, попал в окружение. Голод, сыпной тиф и другие болезни безжалостно косили военнопленных, содержавшихся в нечеловеческих условиях под открытым небом в одном из лагерей под Винницей. Несколько раз приезжали вербовщики, агитировали вступить в ряды освободителей от большевистской нечисти. Это был единственный шанс остаться в живых.
Так он оказался во второй роте батальона «Бергманн», сформированного гитлеровским командованием для ведения боевых и диверсионных действий на Северном Кавказе. Командовал батальоном обер-лейтенант контрразведки Теодор Оберлендер, профессор Кёнигсбергского университета, большой специалист по Ближнему Востоку. Пройдя горно-стрелковую подготовку в Миттенвальде в Баварии, солдаты батальона оказались в районе Майкопа, прикомандированными к 13-ой танковой дивизиии. Сапер Ирисханов попал в зондер-команду «Шамиль» и был заброшен с одной из диверсионных групп под командованием лейтенанта Прохазки в тыл советских войск для подрывной и пропагандисткой работы. Вояж в тыл красных окончился полным провалом, хотя шороху они навели на противника огромного, захватив и разминировав один из стратегических мостов через реку Белая. Лейтенант Прохазка погиб, но некоторым из их группы, в том числе и деду Ибрагима, удалось благополучно вернуться назад. И результат операции, осуществленной абверкомандой «Бранденбург-800» под названием «Шамиль», по заброске парашютных диверсионных групп в тыл противника, в скором времени не преминул сказаться. Начался повальный переход и сдача в плен перебежчиков с советской стороны, большей частью это были в основном военнослужащие кавказских национальностей. Солдаты уходили сотнями, бросая боевые позиции, оголяя тем самым фронт. Многие из них в последствии пополнили ряды «Бергманна», приняв участие в ожесточенных боях с частями Красной Армии, отрезая ее от источника кавказской нефти. За счет большого притока дезертиров батальон был в скором времени переформирован в полк. Рота Руслана Ирисханова была передислоцирована под Нальчик, где участвовала во многих карательных операциях против партизан и местного населения.
Конец войны Ирисханов встретил в лагере для военнопленных в британском секторе. Англичане, пообещав предателям предоставить убежище, все-таки выдали репатриантов советской стороне. Боясь выдачи, боясь неминуемой расплаты за измену Родине, он с товарищем по батальону совершили дерзкий побег, да так и осели в Англии.
Не спалось. Ута презрительно покосилась на спящего в дальнем углу схрона Ибрагима, который всем на базе уже порядком надоел своими расспросами и суетой. Она люто возненавидела этого удачливого оптимиста-репортеришку, который воспринимал свое пребывание в Чечне как очередное увлекательное приключение. Она чуть его не прибила прикладом винтовки, когда этот сопливый придурок из Бирмингема стал ей настойчиво совать в лицо свою дурацкую видеокамеру. Этого еще ей ни хватало, чтобы засветиться в СМИ на весь мир, чтобы ФСБ или Интерпол ее как пескаря на крючок подцепили. Нет уж, увольте, дорогие мои, ей такая слава абсолютно ни к чему. Она сюда не за этим приехала. Пусть вон зеленые мальчики да бородачи развлекаются, за славой гонятся, только они потом горько пожалеют и иначе запоют, не запоют, а завоют, когда их федералы за задницу потащат на скамью подсудимых за зверства и убийства солдат и заложников. Со временем за все приходиться платить и очень дорогой ценой…
Скоро к ее радости юркий надоедливый Ибрагим стал посмешищем всего лагеря. Когда он полез учить жизни инструктора-подрывника Зелимхана, что обучал боевиков как маскировать растяжки и ставить неизвлекаемую мину МС-3, тот послал его подальше, обозвав сосунком и в отместку предложив добить кинжалом раненого пленного «вэвэшника», который попал с несколькими боевиками под бомбовый удар авиации и теперь мучительно умирал перед землянкой заложников, медленно истекая кровью. Стрингер, вспыхнув до корней волос, тут же замолчал, давая этим понять, что отказывается от оказанной чести. Рыжебородый Усман Джабраилов, гранатометчик отряда, криво усмехнувшись, под одобрительные возгласы остальных подошел к бледному дрожащему сержанту, находящемуся в шоке, задрал ему голову и привычным движением полоснул лезвием по горлу.
Ута наблюдала, как над Ибрагимом потешались не только взрослые боевики, но и подростки-подрывники, которых в лагере было человек пять. Так ему и надо, выскочке! Приключений ему, видите ли, захотелось! Адреналина ему, чистоплюю, подавай! Что? Слабо убить человека? Очко заиграло?
Ута прикрыла глаза, с блаженством ощущая кожей лица, как гудящая печка приняла очередную порцию дров. Волна тепла ощутимо обволакивала все вокруг. Ей вдруг вспомнился родной Тарту, жаркий потрескивающий камин в их стареньком тихом доме, ратуша, церковь Яана… Она представила, как стоит летним днем на мосту и смотрит вниз на играющую на солнце яркими, слепящими глаза, зайчиками воду Эмайыги. От нахлынувшей тоски защемило в груди. Как же хочется домой, увидеть поседевшую маму, школьных подруг, родной университет, милые уютные улочки! Как ей надоело прозябать в этой сырой промозглой дыре, с грубыми заросшими мужиками! И дышать этой удушающей вонью, тяжелым запахом давно немытых тел и грязного потного белья. Каждый раз трястись от липкого страха во время зачисток, затаившись в темном тайнике. Она извлекла из внутреннего кармашка куртки зеркальце и мельком глянула в него. Какой кошмар! Эти темно-каштановые космы! Когда-то в далеком детстве все ее называли Златовлаской. Здесь, в Чечне, она для безопасности вынуждена была покрасить свои чудные золотистые пряди в темный цвет, чтобы не было проблем. Из зеркальца на нее смотрело осунувшееся бледное лицо с синяками под глазами, окаймленное каштановой копной волос. Ух, какое страшилище! Выглядит, как смерть! Смерть! А кто же она? Конечно, смерть. Несущая смерть, карающая рука судьбы. Завтра она снова поставит жирную черную точку на чьей-нибудь жизни!
Ранним утром ее и остальных обитателей схрона бесцеремонно растолкал Магомад Гилясханов, правая рука Исы. Его группа выдвигалась к дороге, где боевикам предстояло атаковать колонну федеральных войск. Заспанная Ута, про себя чертыхаясь, стала собираться к «выходу». Магомаду, бывшему комсомольскому работнику, было около тридцати двух лет. Невысокого роста худощавый бородатый брюнет с волевым лицом, твердым требовательным голосом и внимательными умными глазами пользовался в отряде заслуженным авторитетом, он имел большие заслуги и влияние на полевого командира.
Было еще темно, когда они вышли к окраине села. Там их ждали три машины: «УАЗик» и две «Нивы». Через полчаса группа была уже почти на месте, оставалось только пройти несколько сот метров узким ущельем, на дне которого замерз ручей, и выйти к намеченной точке.
В последнее время ей приходилось работать в паре с одноглазым афганцем Абдуллой, ее постоянный напарник, Микола Ковтун погиб полторы недели назад в засаде под Хиди-Хутором, когда они атаковали колонну «вованов», возвращающихся с зачистки. Его накрыло очередью из «Шилки», выкосив все начисто кусты вокруг, где у него была «лежка». Жалко, отличный был хлопец. Не то что этот грязный угрюмый басурман со злыми, как у дьявола, блестящими черными глазами, вечно жующий какую-то дрянь.
Когда они добрались до места, она оценила по достоинству позицию, которую подобрал Гилясханов. Да, место для засады было идеальное, лучше не придумаешь.
Магомад каждые пять минут по рации получал информацию от разведчиков, расположившихся в полукилометре по обе стороны от засады. Начали не спеша обустраиваться, выбирая поудобнее сектор обстрела. Командир махнул рукой минерам.
— Пошли!
Асланбек и Зелимхан быстро спустились с откоса, таща тяжелые фугасы в мешках. Заложить фугасы для опытных подрывников много времени не составляет. Тем более, когда все заранее подготовлено: еще накануне выкопаны углубления у покрытия дороги и тщательно замаскированы. Ну вот, фугасы заложены, радиодетонаторы присоединены, осталось — ждать. Еще есть время. Асланбек снизу изучающим взглядом еще раз внимательно окинул засаду, вроде все нормально, ничего в глаза подозрительного не бросается, со стороны дороги никого не видно. Летом, конечно, с засадами намного проще, «зеленка» всех надежно скроет.