Страница 59 из 74
К своей всемирной славе Эйнштейн относился спокойно. После того, как на одном из банкетов ректор Колумбийского университета назвал его «вождем современной духовной жизни», Эйнштейн шепнул своему соседу по столу: «Ну вот, скоро я буду казаться себе таким же знаменитым, как какой-нибудь чемпион по бейсболу». В другой раз, раздосадованный тем, что даже в самых отдаленных уголках люди глазеют на него, как на диковинного зверя, Эйнштейн в сердцах обронил: «Я стал вроде короля Мидаса, с той только разницей, что вокруг меня все превращается в цирк, а не в золото».
Однажды на премьере фильма Чарли Чаплина, где присутствовал и Эйнштейн, зрители устроили долгую овацию двум великим людям. Чаплин сказал тогда великому физику: «Вам люди аплодируют потому, что Вас никто не понимает, а мне — потому, что меня понимает каждый».
Как-то, когда Эйнштейн был в гостях, одна девушка спросила его: «А кто Вы, собственно говоря, по специальности?» — «Я посвятил себя изучению физики». «Как, в таком возрасте Вы еще изучаете физику? — удивилась девушка. — Я и то разделалась с ней больше года назад».
Жители Принстона, гордые тем, что в их городе проживает один из самых великих ученых XX столетия, окружали Эйнштейна вниманием и доброжелательностью. Переброситься с ним парой слов стало для них таким же привычным делом, как беседа с давно знакомым другом или соседом. Фигура Эйнштейна, идущего из дома в институт или назад, домой, стала чуть ли не частью ландшафта. Мало кто из горожан понимал значение идей Эйнштейна, но они догадывались о величии его исторического и гражданского подвига.
Эйнштейн еще при жизни стал легендарной фигурой. Этот молчаливый седовласый человек с грустными глазами привлекал своей принципиальностью, честностью, добротой. И трудно найти человека, у которого сердечное отношений к людям, любовь к ним вытекали бы из его духовно-интеллектуальной деятельности.
Леопольд Инфельд хорошо написал об этом: «Я многому научился у Эйнштейна в области физики. Но больше всего я ценю то, чему научился у него помимо физики. Эйнштейн был — я знаю, как банально это звучит, — самым лучшим человеком в мире. Впрочем, и это определение не так просто, как кажется, и требует некоторых пояснений.
Сочувствие — это вообще источник людской доброты. Сочувствие к другим, сочувствие к нужде, к человеческому несчастью — вот источник доброты, действующее через резонанс симпатии. Привязанность к жизни и к людям через наши связи с внешним миром будят отзвук в наших чувствах, когда мы смотрим на борьбу и страдания других.
Но существует и совершенно другой источник доброты. Он заключается в чувстве долга, опирающемся на одинокое, ясное мышление. Добрая, ясная мысль ведет человека к доброте, к сдержанности, ибо эти качества делают жизнь более простой, полной, богатой... С годами я учился все сильнее ценить второй род доброты — тот, который вытекает из ясного мышления. Много раз приходилось мне видеть, как разрушительны чувства, не поддерживаемые ясным рассудком».
В конце 1952 года, после смерти первого президента Израиля Хаима Вейцмана, занять этот пост предложили Эйнштейну. Но ученый отклонил это почетное предложение, сославшись на свой возраст и пошатнувшееся здоровье.
Леопольд Инфельд так говорил об Эйнштейне в своих воспоминаниях: «Жизнь Эйнштейна — пример парадоксальности судьбы и странных противоречий. Свою важнейшую научную работу он завершил будучи мелким служащим патентного бюро в Берне. Его известность была больше, чем многих других ученых, хотя никто не относился к славе так равнодушно и к популярности так неприязненно, как он. Часто Эйнштейн давал мне понять, что он — скорее философ, нежели физик. Его исследования по физике носят совершенно абстрактный характер, а научная деятельность больше связана с экспериментами, чем с практикой. И при всем том каждый считает, что теория относительности Эйнштейна имеет какое-то отношение к атомной бомбе. Вот, наверное, самая горькая насмешка судьбы в его жизни. Этот человек, одинокий по собственной воле, этот гений абстрактного мышления, презирающий грубую силу, считается «отцом атомной бомбы».
Между тем, Эйнштейн не только никакого участия в создании ядерного оружия не принимал, но и резко осудил атомную бомбардировку Хиросимы и Нагасаки в августе 1945 года. Как президент Чрезвычайного комитета ученых-атомщиков, созданного вскоре после этих бомбардировок, он заявил, что убийство — это уголовно наказуемое преступление, даже если оно санкционировано государством. Правда, в одном из разговоров он заметил, что его в крайнем случае можно считать «дедушкой атомной бомбы», если иметь в виду его уравнение эквивалентности Е = мс2, поскольку оно объясняет выделение огромной энергии при ядерных реакциях. Впоследствии Эйнштейн с грустью вспоминал, что «открыл ящик Пандоры» своим письмом президенту Рузвельту об атомной бомбе. Освобождение атомной энергии основано на закономерностях, открытых благодаря применению теории относительности в физике атомного ядра. В 1896 году французский физик Анри Беккерель открыл радиоактивные лучи. Пьер Кюри, Мария Склодовская-Кюри и Эрнест Резерфорд стали пионерами атомных исследований. Нильс Бор в 1913 году создает на базе квантовой теории новую модель атома. В 1934 году итальянец Энрико Ферми добился успеха, пытаясь активизировать нейтронами ядра химических элементов. В конце 30-х годов О. Ган и Ф. Штрассман вплотную подошли к объяснению процесса деления ядер и доказали выделение при этом энергии.
Летом 1939 года физики П. Вигнер и Л. Сцилард посетили Эйнштейна и предупредили его об опасности создания урановой бомбы в нацистской Германии. К счастью, нацисты не проявили особого интереса к созданию ядерной бомбы. Только в 1942 г. в Германии пришли к мысли о строительстве реактора.
Узнав о ядерной бомбардировке, Эйнштейн предостерегал людей и политиков: «Наш мир стоит перед кризисом, все значение которого еще не постигли те, кому дана власть выбирать между добром и злом. Освобожденная от оков атомная энергия все изменила; неизменным остался лишь наш образ мыслей, и мы, безоружные, движемся навстречу новой катастрофе». И добавил: «Решение этой проблемы — в сердцах людей!»
Смерть и бессмертие
Одиночество — удел многих. Одиночество — тяжкое бремя большинства стариков. В марте 1949 года Эйнштейну исполнилось 70 лет. Множество людей были уверены, что знаменитый ученый с удовлетворением оценивает итоги своей жизни. Сам Эйнштейн на этот счет имел иное мнение: «Вблизи все кажется совершенно иным. Нет ни одной идеи, в которой я был бы уверен, что она выдержит испытание временем, и меня охватывают сомнения, на правильном ли я пути вообще. Современники видят во мне одновременно и мятежника, и консерватора, который, образно выражаясь, пережил самого себя. Это, конечно, вызвано влиянием моды и недальновидностью, однако чувство неудовлетворенности прочно сидит во мне».
В конце 40-х годов в письмах Эйнштейна все чаще встречаются упоминания об усталости, одиночестве. Один за другим уходят друзья и близкие. Одиноким он чувствует себя и в науке. Весной 1948 года Эйнштейн пишет Максу Борну: «Мне хорошо понятно, почему ты меня считаешь закоренелым старым грешником. Но я чувствую, что ты не понимаешь, как я пришел на свой одинокий путь, и хотя никогда не согласишься с моей точкой зрения, она тебя могла бы позабавить. Я бы тоже получил удовольствие, разбив твои позитивные философские взгляды. Но в этой жизни нам, вероятно, не удастся».