Страница 58 из 74
Имя Эйнштейна, до этого знакомое лишь физикам, сразу же обретает мировую известность — пресса об этом позаботилась.
На Эйнштейна набросилась целая армия репортеров, издателей, охотников за автографами, поклонников знаменитостей. В октябре 1919 года Эйнштейн получил от цюрихских физиков открытку со стихами:
Нет сомнений и в помине.
Свет, как знаем мы поныне,
По кривой в пространстве мчит,
И Эйнштейна имя чтит.
Неожиданно для себя Эйнштейн стал всемирно известным героем, которого хотели видеть в любом крупном университете мира. Куда бы он не шел, его окружала толпа. Эйнштейн — этот скромный человек — внезапно превратился для всего цивилизованного мира в некий символ — успеха, таланта, настойчивости. Он стал предметом искреннего восхищения и уважения для одних и, увы, глубокой ненависти для других.
Конечно, во многом его славе способствовали экспедиции 1919 года, которые подтвердили общую теорию относительности. Но не только. Вот как пишет физик Л. Инфельд о причинах стремительного роста популярности Эйнштейна и его теории относительноети: «Это произошло после окончания первой мировой войны. Людям опротивели ненависть, убийства и международные интриги. Окопы, бомбы, убийства оставили горький привкус. Книг о войне не покупали и не читали. Каждый ждал эры мира и хотел забыть о войне. А это явление способно было захватить человеческую фантазию. С земли, покрытой могилами, взоры устремились к небу, усеянному звездами. Абстрактная уводила человека вдаль от горестей повседневной жизни. Мистерия затмения Солнца и сила человеческого разума, романтическая декорация, несколько минут темнеет, а затем картина изгибающихся лучей — все отличалось от угнетающей действительности».
Звездное небо, почти по Канту, восхищало, притягивало, уводило от этой тяжкой, полной проблем и горестей жизни. И верилось в то, что его исследование сулит победу разума и воцарения гармонии на земле.
В 1921 году Эйнштейн с супругой отправляется в США, где его имя уже гремело. Ректор Принстонского университета, где Эйнштейн выступил с четырьмя лекциями, провозгласил его «новым Колумбом в науке, который в одиночку совершает свое плавание по океану мысли».
Одной из причин, заставивших Эйнштейна поехать в США, стало наметившееся его сближение с сионистским движением, которое носило, впрочем, не политический, а культурный характер. Он заинтересовался мыслью о создании в Палестине университета, который стал бы культурным очагом для проживающих там евреев, и принял приглашение профессора из Манчестера Хаима Вейцмана (будущего первого президента Израиля). В ходе их совместной поездки осуществлялся сбор средств для еврейского университета в Палестине. Свой интерес к еврейскому вопросу Эйнштейн в одном из писем объяснял так: «Трагедия евреев в том, что они — народ, которому недоставало поддержки общества. Результатом явилось отсутствие солидных основ для формирования личности индивидуума, что ведет к крайним формам моральной неустойчивости... Единственный путь спасения еврейского племени — добиться того, чтобы у каждого еврея возникла связь с жизнеспособным обществом, которое защитило бы его от унижений».
В это период Эйнштейна все больше начинает интересовать еврейский вопрос. В октябре 1919 года он писал физику Паулю Эпштейну: «Можно заботиться о судьбах мира, но не забывать и о своем племени». В 1924 году Эйнштейн стал членом иудаистской общины в Берлине и исправно платил взносы.
Осенью 1922 года Эйнштейну была присуждена Нобелевская премия за 1921 год. Формулировка звучала так: «Премия присуждается Эйнштейну за открытие закона фотоэлектрического эффекта и за его работы в области теоретической физики». Всю денежную премию Эйнштейн передал своей бывшей жене и детям. «Все смотрели на Эйнштейна и видели в нем олицетворение Вселенной», — писал тогда один из американских журналов.
Миф о невозможности понять теорию относительности постоянно возбуждал интерес и к личности творца этой загадочной теории. А наблюдения солнечного затмения в 1919 году окончательно придали теории относительности атмосферу таинственности и загадочности почти вселенского масштаба. Все это поражало воображение простых людей, переживающих в начале 20-х годов непростые времена.
Между тем в Германии постепенно усиливался антисемитизм. Летом 1922 года был убит министр иностранных дел, еврей по национальности Вальтер Ратенау. После этого Эйнштейн вместе с женой отправился на пять месяцев в поездку за границу. Позже он напишет: «После убийства Ратенау я был рад возможности надолго уехать из Германии, покинуть страну, в которой подверга
В начале 30-х годов, когда нацизм в Германии все более явно рвался к власти, усиливаются нападки на Эйнштейна. Один из его давних недругов физик Леонард писал: «Наиболее значимый пример опасного влияния еврейских кругов на изучение природы — это Эйнштейн со своими теориями и математической дребеденью, из устаревших знаний и надуманных добавлений. Ныне его теория разбита вдребезги — такова судьба всех вещей, далеких от природы».
Весной 1933 года Эйнштейн переселяется в Бельгию. Имущество его в Германии было конфисковано, а научные труды были публично сожжены вместе с другой «неарийской и коммунистической литературой». В годы нацистского режима некоторые профессора все же решались разъяснять студентам содержание теории относительности, но при этом они не упоминали ни имени Эйнштейна, ни названия его теории.
В октябре 1933 года Эйнштейн приступил к работе в Институте высших исследований в Принстоне в США. Принстонский период, пожалуй, стал наиболее насыщенным в его жизни. И вместе с тем, наиболее тяжелым и даже трагичным. В 1936 году после тяжелой болезни скончалась его жена Эльза, которая всегда была для Эйнштейна верным другом и помощником. После ее смерти Эйнштейн сильно изменился: он постарел, потерял былую жизнерадостность, все чаще стал чувствовать себя одиноким.
В принстонский период Эйнштейн пытается построить единую теорию поля, где все взаимодействия частиц и само их существование вытекали бы из единых законов. Его всегда привлекала идея гармонии мироздания. Однако на протяжении 30—40-х годов Эйнштейну мало удалось сделать в решении этой сложнейшей задачи. Недаром в 1949 году в одном из писем он весьма скептически оценивал эти свои усилия: «Вам кажется, что я взираю на труд моей жизни со спокойным удовлетворением. Вблизи все это выглядит иначе. Нет ни одного понятия, в устойчивости которого я был бы убежден. Я не уверен, вообще, что нахожусь на правильном пути. Современники видят во мне еретика и одновременно консерватора, который пережил самого себя. Конечно, это мода и близорукость. Но неудовлетворенность поднимается и изнутри».
В Принстоне Эйнштейна посещали Джавахарлал Неру, Рабиндранат Тагор, Альберт Швейцер и другие знаменитые современники. Он всегда считал себя соратником Махатмы Ганди, Бертрана Рассела и Ромена Роллана.
Кабинет директора института Роберта Оппенгеймера был расположен в том же коридоре, что и кабинет Эйнштейна. Они нередко заходили друг к другу. Оппенгеймер говорил об Эйнштейне: «У него исключительно развито чувство меры и представление о разумном порядке вещей — эта своеобразная способность освобождаться от всего незначительного, чтобы определить, где скрыто главное. Он вернул мне уверенность в человеческом разуме».