Страница 67 из 80
Поэтому собиралась навестить Клео, но перед этим зашла в небольшой бар, в котором раньше неоднократно веселилась со своими ухажёрами. Самый быстрый способ попасть на приём к Алистеру — стать той самой красной тряпкой, которая так не нравится быку.
***
Я с наслаждением затянулась крепкой самокруткой, запила горький дым самогонкой и впервые почувствовала себя лучше. Серьёзно, за последние недели моя жизнь перевернулась несколько раз как то авто, из которого вылезла без памяти. Вид той дороги преследовал меня не единожды. Сейчас даже начинаю думать, что я что-то вроде призрака в белом. Женщины, что соблазняет неверных мужей, а затем убивает их. Красивая легенда. А главное в чём-то созвучная с моими планами.
— Мара, — раздался требовательный голос.
Обернувшись, встретилась взглядами с Натаном и Кэт. Суровые вампиры окутанные в ореол презрения и ненависти ко мне. Из-за этих двух посетители клуба быстро выметаются вон, предчувствуя неприятности. Многие ушли ещё тогда, когда вошла в клуб, но теперь здесь и музыка смолкла, и голоса.
Широко улыбнулась и сделав последнюю затяжку, затушила её о край стола, а затем залпом осушила стакан с самогонкой, чуть повела плечами от крепости и только потом заговорила.
— Седьмой, Пятая! Какая встреча! Мы так давно не виделись! Ребята, я по вам всем очень скучала! — сказала растягивая слова, чтобы точно разозлить их.
— Шестой, — обрубил Натан. — После твоего побега, я стал Шестым.
— О! — качнула головой, скривив губы. — Тебя поздравить с повышением? Так поздравляю, хотя не знаю, что здесь хорошего.
— Ты арестована за предательство и дезертирство, — командным голосом заявила Кэт. — Тебя доставят к Алистеру, после чего казнят.
— Да неужели? — рассмеялась, а затем демонстративно выставила перед ним руку, которая превратилась в костяную пику. — Вы так уверенны в своих силах?
— Зачем ты пришла, Мара? Убьёшь нас, за тобой придут другие. Что тебе нужно?
Натан оказался быстрее Кэт, которая была готова сорваться в бой. Видимо многих разозлило моё исчезновение. Что же им такое наплела Хэл, из-за чего её сослали в Яму, но при этом меня считают дезертиром?
— Мне нужно встретиться с Алистером, — заявила спокойно. — Вы — самый быстрый способ это сделать.
— Значит мы все получим то, что хотим, — удовлетворённо резюмировал Натан. — Идём, он уже знает, что ты вернулась.
— Нет, — протянула я. — Он ничего ещё не знает.
***
Удивительно, но Алистер находился в своём кабинете. Сколько себя помню, он не любил это место, поскольку там его любой мог найти, а значит легко можно нагрузить какими-то проблемами, которые его не интересовали. Не могу сказать, что не одобряю такое поведение. В конце концов, я сама была такой. Поэтому то, что происходило сейчас, откровенно напрягало. Я путешествовала по волнам памяти шесть дней и не думала, что за это время всё может так сильно измениться. Однако суматоха в этом холодном и неприветливом здании откровенно пугала.
Проходя по коридор под конвоем бывших сокланников, ловила на себе изумлённые, напуганные, вызывающие — самые разные взгляды. Раньше многие видели во мне соперника, они считали, что я не заслуживаю быть рядом с Алистером. Злые языки говорили, что это из-за наших отношений я так высоко взлетела. Другим просто не нравилась моя политика. Я старалась самоустраниться от внутренних дрязг, зная, что не сильна в них, поэтому могу наделать много ошибок. Это тоже не нравилось.
В приёмной на месте секретаря сидела невозмутимая Клео в вызывающем красном кожаном платье. Она смерила меня ничем не выражающим взглядом, затем кивнула Натану, встала и открыла перед нами двери.
За массивным дубовым столом никого не было. Двери закрылись и обернувшись, поняла, что остальные ушли. Ал стоял возле окна, задумчиво гладя подбородок. Он не изменился. Всё те же длинные черные с проседью волосы, забранные в низких хвост, янтарные острые глаза, высокие скулы, худое телосложение. Одет по-военному и никакие регалии были не способны убить в нём пристрастие к такой удобной одежде. На секунду стала Марой, которая когда-то думала, что любит его. Почувствовала робость от того, что стою перед ним как провинившийся щенок, сбежавший из дома. Всё не так и всё не то. Отбросив чувства, окунулась в воспоминания, заполняя себя истиной по самое горло. Он лжец. Интриган. Обманщик. Ничуть не лучше Маркуса.
— Ты хотел меня видеть, Алистер? — с фальшивой заинтересованностью тяну от порога, желая, чтобы он обернулся. — Что ты хочешь, дорогой?
— Что случилось на той дороге, Мара?
Он говорит достаточно холодно, чтобы по спине прошёлся ветерок страха, но я быстро отбросила его, становясь Марой — женщиной, который приходилось убивать. Такую не напугаешь излишне суровым голосом.
— О, ничего страшного. Просто Хэл пыталась меня убить, — ответила ничтоже сумняшеся. — Такое случается — она решила, что без меня вам будет лучше.
— Она сказала, что ты напала на неё. Ты стала как бешеной, пыталась убить, но ей удалось уйти.
Алистер так и не обернулся, что начало меня немного напрягать, поэтому я обошла стол и заняла его тяжёлое, обитое кожей, кресло, надеясь, что хотя бы это вызовет его эмоции.
— Если бы я пыталась её убить — я бы сделала это, — ответила, как само собой разумеющееся. — Нет, она и её «команда» из тринадцать сверхов напали на меня в лесу под лозунгом — иначе всем нам будет хуже.
— Тогда как ты выжила? — он всё ещё не обернулся и то, что я барабанила по его столу, его не привлекло.
— Я стала белым упырём, — ответила, улыбаясь, почти на распев. — Наверное, не знаешь, как это бывает? Теряешь память, теряешь человеческий облик и убиваешь всё на своём пути. Интересное чувство. Особенно потом, когда ты просыпаешься бредущим по асфальтовой дороге ничего о себе не зная. Стоп. Так ведь уже было! И не раз, — заговорила с наигранными яркими интонациями, язвительно и злобно.
Он обернулся.
Алистер был вампиров, но то, как он выглядел… словом, чтобы стать таким, нужно очень постараться. Он осунулся, побледнел, под глазами проступили синие и фиолетовые сосуды, а глаза наполнились кровью. Не видя его лица, не знала, что ему так больно. Не знала, что вампиры способны быть такими.
— Что случилось? — вмиг посерьёзнела и подскочила из кресла. — Ал?
Подошла к нему с намерением прикоснуться, но он отшатнулся, как будто бы я прокажённая.
— Алистер?
Вампир продолжал молчать.
— Их десятки тысяч, — просто сказал он, когда я уже собиралась разразиться длинной тирадой. — Нужно было всё взорвать, нужно было зачищать территорию страны, как мы и планировали. Нужно было сразу начать это делать, а не ждать, когда ситуация выйдет из-под контроля. Теперь уже поздно. Теперь даже лекарство Маркуса нас не спасёт. Мара…
— Меня так больше не зовут, — качнула головой, отстраняясь от его слов. — Как никогда и не звали. У меня было столько фальшивых имён. Лея, Фрида, Мара… имя, которое мне дали при рождении — Майя, но ты и так это знаешь. Теперь меня зовут Мэл.
— Ты пришла узнать, зачем я сделал это с тобой? — спросил он тихо, обходя меня по дуге и приближаясь к бару, скрытому за одной из висящих картин, которые когда-то висели в музее современного искусства. — Хочешь?
— Воздержусь, — хмель сошёл и я не нуждалась в затуманенном сознании. — И да, я пришла, чтобы узнать, зачем ты взял меня на той дороге и сделал вид, что мы незнакомы. Зачем столько лет не отпускал, зачем водил по всем знахарям, когда Холли была под боком. Зачем ты лгал мне, Алистер? Ведь мы были более, чем близки друг другу. Зачем, Алистер?
Я всё повторяла и повторяла, постепенно чувствуя, как внутри меня рождается зверь гнева. Мне пришлось умолкнуть, чтобы не наброситься на раздавленного вампира и не убить его.
— Я думал, что буду сильнее их всех, — спокойно ответил вампир, не обращая внимания на мою эскападу. — Тогда я не знал всех обстоятельств твоего побега с Кроносом. Их узнал только когда он вернулся. Всё, что знал — он знает, как лишить тебя памяти, поэтому решил, что он сделал это с тобой. Зачем? Не знаю, меня это не волновало. Я лишь хотел отомстить им всем. И Маркусу, и Кроносу. А потом… как я мог сказать тебе, что обманывал, когда мы стали так близки? Ты всегда хотела уйти. Всегда. Я видел это в твоих глазах. И если бы сказал правду — ты сбежала бы. Но я не хотел тебя отпускать, а потом уже месяцы превратились в годы. И всё ушло в далёкое прошлое, о котором я не мог думать.