Страница 3 из 3
Отвлекся, пардон.
Итак, блондинка — мать малыша, а в сероватом — нянька. Чуть позже выяснилось — барышня с Украины, на заработках здесь у нас.
Справа вдоль стены длинная, как в магазине, встроенная стояками вешалка — кожа, какие-то еще для улицы дорогие пальто и куртки… внизу женская обувь, и замечаю с краю меленькую совсем детскую одежонку, а под ней три пары хорошеньких совсем, лайковых что ли, ботиночек.
Блондинка уже рассказывает:
— После завтрака пошли гулять, — кивает на грустно-серое существо и смотрит на ручные золотые часы, — час сорок назад это было. Дальше ты будешь рассказывать?
— Не-е, лучше вы, — блеет слабенький голосок.
— Ладно… Вышли за ворота. Через пару буквально минут она только успела заметить поравнявшихся двух мужчин, так?
— Так, — опять слабенько раздалось, — я лиц ихних не разглядела, потому что чуть сзади…
— И эфирным платком ей рот-нос зажали. Очнулась она минут через пять, мальчика нет. Ну, естественно, в дом ко мне, а дальше — мы к вам звонок.
Я уже открыл рот начать спрашивать, но блондинка сделала упреждающий знак рукой:
— Это не всё. Давай!
«Серая» вытащила из каких-то глубин сложенный вчетверо лист бумаги и протянула мне.
Так… белая бумага, формат А4, с внешней стороны ничего нет… смотрю — что с другой…
О! схема занимает почти весь лист.
Стрелки, углы… цифры с буковкой «ш»… шаги что ли?
Хозяйка дает пояснение:
— В карман ей сунули, когда в обмороке была.
Теперь вижу поверху схемы текст печатными буквами: «ЗАВТРА В 17 ч. ПРАВАЯ СТОРОНА ВОСТРИКОВСКОГО КЛАДБИЩА. ДВИГАТЬСЯ ПО СХЕМЕ. ИМЕТЬ С СОБОЙ 200 ТЫС. ДОЛЛ.»
Это уже что-то, и немного отлегло — по крайней мере, понятен преступный план; неизвестность была бы гораздо страшнее.
На блондинку записка раньше еще произвела успокаивающее действие, тон у нее сейчас несколько резкий, но не нервический, деловой.
— Я уже связалась с отцом мальчика, чтобы помог с деньгами.
— Вы живете не вместе?
— Нет, у нас был какое-то время гражданский брак.
— Фотографии ребенка, пожалуйста, и свидетельство о рождении.
Молодая нянька спешит куда-то внутрь помещений.
Интересно, а чем так нехило заработала блондинка на особняк и две иномарки у здания сбоку.
Она на эту тему как раз и заговорила:
— У меня наличных нет сейчас, и в банке практически ноль. Открыла недавно женский парикмахерский салон на Арбате, всё туда вложено, в фонды и оборот. А коттедж этот подарок.
— От гражданского мужа?
— Да. Он любит мальчика, и сказал — деньги скоро уже привезет.
Двести тысяч долларов за «дорогого» ребенка сейчас покажутся многим нелепой мелочью, но тогда, осенью 92-го, другие совсем были цены. Ну например, трехкомнатная квартира в Москве в хорошем кирпичном доме стоила пятьдесят тысяч, люди, получавшие зарплату в двести долларов, считали, что это вполне себе ничего, а земля на Рублевке, в тех же долларах, была раз в двадцать ниже теперешней.
— Скажите, товарищ капитан или… господин?
— Да просто — капитан.
— Скажите, главное ведь ребенок… пока мы его не вернем, вы не станете за-адерживать преступников? — ее голос дрогнул.
Без всякой уверенности насчет настроений начальства, я заверил ее, что не будем. Чего раньше времени…
— А почему мальчик с няней гулял за воротами, а не здесь во дворе?
Женщина мотнула головой и фыркнула:
— А, во-первых, по моей глупости! Но ведь в голову не приходило. И охранник у нас в том смысле, чтобы не лезли на территорию и в дом, особенно ночью. У него кнопка вызова в милицию, отделение тут близко совсем.
Она снова в укор себе мотнула головой и прикусила губу.
— А во-вторых?
— … ветер бывает со стройки, на соседнем за домом участке, пыль ребенку уже попадала в глаза… и нам тоже.
— Понятно. Ну, главный, пожалуй, вопрос. Кого-то конкретно подозреваете?
Голова покачалась:
— Думала уже об этом… — на лбу вдруг появилась напряженная складка, — соседи напротив…
— Что с ними?
— Да не поймешь, сколько их там. Кавказ сплошной постоянно мелькает.
Я сразу приказал стоявшему без дела помощнику:
— Звони в управление, пусть присылают собаку.
Кавказ, и Чечня в особенности, уже стали о себе заявлять, причем, главным образом, «по особо опасным».
Молодая нянька объявилась с пачкой фотографий в руке.
Изрядная пачка.
… вижу какую-то раннюю фотографию — годовалую или меньше еще, перекладываю… опять в этом роде…
— Где он тут, так сказать, окончательный?
Блондинка берет у меня пачку, быстро разбирается с ней, протягивает две.
— Тут он снят недавно совсем в нашем дворе, а на другой — в доме.
… н-да, ребенок, каких много, черты лица ничем не примечательные.
— Опишите одежду, в которой его похитили.
Достаю из кармана блокнот, но женщины меня останавливают.
— Не надо записывать, вот в этой самой, на фотографии.
— Фотографии и свидетельство я на время заберу, вам, как положено, пишу расписку.
Но сразу меняю решение: говорю эксперту, чтобы сгонял в местное отделение, отксерил свидетельство и в нескольких экземплярах схему.
— А мы такой суетой не засветимся?
— Если наблюдают, уже засветились. К тому же, скоро с собакой пожалуют.
Помощник как раз явился со словами, что через десять минут выезжают и что начальство велело мне побыстрей возвращаться с докладом.
— Какой у вас план, капитан?
Ох, дождался, чего меньше всего хотел.
— Время только двенадцать, у нас впереди сутки и еще пять часов. Разумеется, мы к концу дня выработаем вполне определенный план, но, поймите правильно, я сейчас не могу озвучивать даже свое предварительное мнение. А вам, девушка, — от моего взгляда та почему-то съежилась, — надо в любом случае готовиться к посещению кладбища. Ну-у, не беспокойтесь, вы для преступников не цель, вас они пальцем не тронут.
— Вы полагаете, получив деньги, они сразу там же отдадут мальчика? — голос бедной матери дрогнул опять.
— Вероятнее всего отведут к нему няню. Кладбище очень большое, у меня там мама похоронена. Полно деревьев, дальше двадцати метров уже ничего не просматривается, и время они назначили на закате. Кто-то из шайки может сидеть с ребенком недалеко от того места, где ее встретят с деньгами.
Девушке, показалось, страху только прибавилось.
— Уверяю, делать что-либо против вас или мальчика они не станут. И не от гуманности. Преступники всегда допускают, что могут попасться, — зачем им еще одна статья, к тому же — особо тяжкая.
— Да! — с ноткою радости поддержала женщина — эта нехитрая истина явно ее взбодрила.
Сигнал машины или мне показалось?..
Не показалось, хозяйка двинулась к входу, проговорив уверенно:
— Это муж.
Помощник мой покачивается с носков на пятки от вынужденного безделья.
— Леш, всё обснимали? И двор перед домом?
— Всё, товарищ капитан.
Вообще-то мы по именам и на «ты», однако на людях он соблюдает субординацию.
— Я сейчас переговорю с этим мужем и отправлюсь в управление, а ты дождешься наших с собакой, если вдруг она поведет к кавказскому дому напротив, сразу не соваться, взять наряд местной милиции.
И спрашиваю няньку:
— Кроме тех двух мужчин, в переулке никого не было?.. А машину стоявшую где-нибудь не заметили?
— Машину? — Решительность вдруг объявилась в голосе: — Не было машины, я бы заметила.
Она прослеживает мой взгляд, брошенный к вешалке на край с детской одеждой.
— Как поглядаю, так дрожь берет — как он?
…«поглядаю» от этого украинизма пошла у меня толчком «Дивлюсь я на нибо, тай думку га-да-ю», и на весь день прицепилась.
Поворачиваюсь к раздвижным дверям, вместе с хозяйкой появился мужчина, идет ко мне и протягивает руку.
Я представляюсь.
— Знаю-знаю, разговаривал уже с вашим начальством…
И, ничего себе, называет фамилию курирующего нас зама министра.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.