Путь лекаря

«Примерно дюжина. Справиться со всеми не удастся точно. К тому же у двоих луки, а у одного даже арбалет. Н-да. Конец подкрался незаметно», – оценил обстановку Гордеев. Перехватив поудобнее трубу-дубинку, он обреченно вздохнул и, пользуясь тем, что преследователи стояли неподвижно, неторопливо, стараясь не делать резких движений, пошел к дереву. Он шел, напряженно ожидая свиста стрелы и разрывающей тело боли, с трудом удерживаясь, чтобы не оглянуться. Шел и думал, что от судьбы, как видно, не убежишь, даже в другом мире. «Жаль, что все так быстро кончилось. Так и не узнать мне, куда ведет дорога, что это за деревья. И даже почему преследователи тянут с расправой».

Подойдя к дереву, Олег вытянул руку и прикоснулся к коре. Удивительно, но ощущение было абсолютно не похоже на обычное. Он словно коснулся шкуры животного, мягкой и удивительно приятной на ощупь. Ему показалось даже, что он гладит доброжелательно настроенную к нему кошку. Куда-то пропали усталость и голод, ушло чувство тревоги… Он словно растворился в текущей от дерева доброжелательной энергии. Из нахлынувшей нирваны его вырвал донесшийся до ушей крик. Он с недоумением обернулся и увидел, что от стоящей на прежнем месте группы к нему идет, показывая пустые руки, сравнительно неплохо одетый человек. Подумав, Олег прислонил трубу к дереву и шагнул вперед, тоже показав пустые руки. Главарь разбойников остановился, улыбнулся и приветливо махнул рукой, подзывая к себе. Подумав, Олег махнул рукой и неторопливо двинулся вперед, внимательно разглядывая своего будущего собеседника. Перед ним стоял высокий, ростом не ниже Гордеева, крепкий мужик, внешне очень похожий на знаменитого в свое время актера Клинта Иствуда, в довольно-таки чистой, затянутой вместо пуговиц шнурами, полурубахе, полукуртке, длинных штанах из плотной на вид ткани, почти джинсах, в украшенных вышивкой мокасинах. Удерживающий брюки пояс украшен несколькими блестящими на солнце камнями, на боку висят внушительные ножны, на данный момент пустые. Если Олег не ошибся, именно он был вооружен арбалетом, который сейчас держал один из оставшихся на окраине поляны разбойников. «Атаман» не двигался с места, продолжая держать на виду пустые руки и столь же внимательно рассматривая подходящего Олега. Особо внимательно он почему-то разглядывал лицо и голову Гордеева. Причем чем ближе подходил Олег, тем явственнее он видел на лице своего оппонента удивление. Подойдя почти вплотную, Олег остановился и жестом предложил атаману сесть на траву. Тот отрицательно помотал головой, но сел, по-турецки скрестив ноги. Сначала удивившись, а потом вспомнив, что у болгар тоже жесты обратные, Гордеев тоже сел по-турецки. Сделал он это настолько неуклюже, что «атаман» невольно улыбнулся. Дождавшись, пока Олег устроится поудобнее, предводитель разбойников еще раз внимательно на него посмотрел и спросил.

– Квис ту?

Эти слова показались Гордееву откуда-то знакомыми. Но, если подумать, что его могли спросить в такой ситуации? Только банальное: – Кто ты? – тут и гадать нечего. Поэтому, показав себе на грудь, Олег ответил: – Олег, – и, чуть поколебавшись, добавил: – Гордеев.

– Олегус, – повторил собеседник. – Гордус, – и, в свою очередь указав на себя, сказал. – Гайус Гаудус Робинус, – и, четко произнося слова, повторил: – Эго Робинус сум, – и, еще раз внимательно осмотрев Олега, спросил на том же, смутно знакомом языке. – Профэта ес, ан семиальвус, вэл хумано? – и добавил, произнося слова еле слышным шепотом: – Текнус ес?

«Черт, если судить по знакомым словам, это латинский язык. Или я брежу? Что я помню из латыни? Да практически ничего! «Ту» это по-русски «ты». Вспомнил – «хумано» переводится, кажется, как «человеческий». А при чем тут «человеческий», не пойму? Может, «человек» в каком-нибудь «склонении» или как правильно – спряжении? Эс, эст – это наш глагол «быть». А остальное? Текнус, текнус – это техник, что ли?» – лихорадочно обдумывая услышанное, Олег на всякий случай утвердительно кивнул, вспомнив, что здесь жесты, как у болгар. Собеседник улыбнулся, затем, повернувшись, что-то повелительно крикнул своим. Один из разбойников, повыше и покрепче остальных, демонстративно положил дубину на землю и, сняв со спины что-то вроде мешка, подбежал к сидящим. Отдав Робину свою ношу, на первый взгляд похожую на кожаный бурдюк, он так же быстро отбежал назад. Олег успел заметить странную гримасу на его лице, словно разбойник чего-то побаивался.

– Бибамус, – предложил Робин, выдергивая пробку и ловким движением направляя струйку из горлышка бурдюка себе в горло. Сделав несколько глотков, он передал мех Олегу. Тот осторожно попробовал отпить из бурдюка, поднеся его поближе к лицу, но вместо этого лишь облился. Тогда, посмотрев на удивленно-иронически улыбающегося собеседника, он приподнял бурдюк и, наклонив, слегка надавил на мех, направив струйку из горлышка в рот. Получилось несколько неуклюже, но, в общем, похоже на Робина. В бурдюке было неплохое на вкус белое вино. Сделав пару глотков, Олег передал бурдюк назад, поощрительно подмигнувшему собеседнику. Робин, взяв бурдюк, воткнул пробку и вдруг неожиданно легко поднялся. Посмотрев на медленно встающего Олега («Ноги все-таки затекли, черт побери»), он еще раз улыбнулся и предложил: – Ваде нобискум, – приглашающим взмахом руки уточнив свои слова.

– Пойдем, – согласился Олег, на всякий случай прихватив оставленную у дерева дубинку. Хотелось еще раз дотронуться до коры странного дерева, но Робин так явно торопился, что он решил не терять время. И лишь спустя много лет узнал Олег, что это решение спасло ему жизнь. Вот так иногда не совершенные нами поступки меняют нашу судьбу.

Как ни странно, обратная дорога заняла намного меньше времени. Разбойники, в отличие от Олега, блуждавшего во время бега по лесу, вышли на свою стоянку прямым путем, ориентируясь по одним им видным приметам.

На стоянке двое оставшихся «дневальных» возились с раненным Олегом разбойником. Один из них, завидев среди возвращавшихся Гордеева, с неразборчивым криком схватил дубину и бросился к нему. Но одно короткое слово-приказ Робина заставило разбойника застыть на месте, а потом с ворчанием вернуться к лежащему на подстилке раненому. – Фратер, – коротко объяснил Робин ситуацию. Слово было понятно и без перевода.

«Ну, хреново. Нажил себе врага на пустом месте. С другой стороны, стоять и ждать, когда он меня ударит? Нет уж, не настолько я дурной. Но чуваку помочь надо, это точно. Я все-таки недоучившийся, но медик», – размышляя так, Олег подошел к лежащему, отодвинул вытиравшего кровь какой-то грязной тряпкой брата и осторожно ощупал место ранения. Раненый застонал, и стоявший рядом разбойник опять что-то грозно заорал, но Олег лишь отмахнулся. Схватив лежащий рядом нож, он вытащил из брюк и отрезал подол своей рубашки, намного более чистый, чем тряпка, которой пользовался брат раненого. Припомнив, что вино, кажется, так и называется по-латыни, Олег потребовал вина. Облив под недоумевающие выкрики разбойников вином руки и тряпку, он осторожно обработал края раны. К счастью, судя по тому, что ему удалось нащупать, перелом получился ровный, без обломков. Видимо, он инстинктивно ослабил силу удара в последний момент. Но кожа все-таки порвалась, да и перелом следовало зафиксировать. Кто-то коснулся его плеча. Оглянувшись, Олег увидел, что один из разбойников протягивает ему чистую, отбеленную ткань, целый сверток, а второй держит в руках небольшую круглую и довольно ровную палку. «Ага, все-таки какие-то понятия о первой помощи у них есть, – обрадовался Олег. – Но как же обезболить-то, «ЗИЛ» сто пятьдесят семь крестовину…» – и тут он вдруг вспомнил, как снимал головные боли матери его отец, и решил попробовать. Обхватив голову раненого руками, так, чтобы кончики пальцев лежали на висках, он сосредоточился и как бы напрягся, стараясь представить, что текущая с его пальцев вода смывает боль, как песок. Несколько секунд ничего не происходило, потом раненый вдруг улыбнулся и неожиданно заснул. «Оба-на! Получилось», – удивлению Олега не было границ. Хорошо, что он не глядел по сторонам, потому что не менее его удивились и разбойники, причем большая часть из них схватилась за дубины и ножи. Лишь повелительный жест атамана остановил готовящуюся расправу. Но Олегу в это время было не до того, что происходит вокруг. Вместе с помощниками он аккуратно забинтовал рану, потянул руку раненого на себя и, вставив палку в районе локтя, закрепил руку неподвижно все той же тканью. Потом он повернулся и, подозвав Робина, быстро нарисовал на земле носилки с лежащим на них на животе человеком. Получилось не очень-то похоже, но атаман разбойников понял и, утвердительно кивнув, приказал своим соратникам заняться изготовлением носилок. По крайней мере так понял Олег, увидев, что двое, подхватив топоры, отошли в лес и сразу начали рубить два гладких тонких дерева…