Раскаленный поцелуй (ЛП)

— У меня кое-что есть для тебя, и это кое-что включает мороженое.

Мои глаза округлились.

— Мороженое?

На его лице расцвела маленькая улыбка.

— Да, я думаю, мы смогли бы куда-нибудь пойти и купить его.

Меня окутало волнение, словно летний шторм. Это было похоже на Рождественский день. Я могла выбраться из дома, да еще и получить мороженое. Но моя радость исчезла.

— Эббот никогда не выпустит меня.

— Пока я с тобой, он согласен.

— Думаешь это хорошая идея? — спросила я, боясь снова радоваться. — Вдруг что-то случится?

— Демон не придет, пока я с тобой.

Уверенность в его голосе стирала какие-либо переживания. Зейн был прав. Для демонов это было бы самоубийством. — Это в какой-то степени будет ночь мороженого. Ты в деле? — спросил он.

Когда что-либо включало в себя мороженое, я всегда была в деле.

***

Я любила ездить в старой Импале Зейна. Несмотря на издаваемый гул, она ездила прекрасно. В потоке Мерседесов и БМВ ничего так не выделялось как вишнево-красная Импала 1969 года выпуска. Однажды он разрешил мне прокатиться на ней, на мое шестнадцатилетие. Как, оказалось, водить было очень сложно, все эти мерцающие души безумно отвлекали. В итоге я врезалась в хвостовую часть патрульной машины.

С тех пор я не садилась за руль.

Мы заехали в магазин, чтобы забрать целую упаковку Twizzlers3. Когда Зейн захватил конфеты в кафе мороженное, меня чуть не стошнило.

– Отвратительно, — пробормотала я.

Зейн посмотрел на меня невинным взглядом. — Не суди, пока не попробуешь.

— Я бы никогда не бросила Twizzlers в шоколадное мороженое.

Зейн игриво толкнул меня и занял мое место в очереди. Я тоже толкнула его, но он не сдвинулся ни на сантиметр. Вокруг нас было много душ пастельных оттенками, они были слабыми и, к счастью, не представляющих для меня никакого интереса.

И никаких демонов в поле зрения. Бинго. Зейн заказал один шарик шоколадного мороженого, а я как обычно — банановый сплит (разрезанный вдоль банан с мороженым, сбитыми сливками, орехами).

Приятная температура ноября приводила людей в кафе. Зейн называл это золотой осенью или как-то так.

Нам повезло, и мы нашли небольшой диванчик, куда мы и протиснулись. Это кафе было одним из моих самых любимых мест в городе, семейный бизнес обосновывается посреди современного центра города, и было так приятно оказаться здесь. На полу были черно-белые квадратики, диванчики и столики были красными, а стены увешаны семейными фотками. И что здесь может, не нравится?

Здесь было как дома.

Я наблюдала, как Зейн радостно погрузил липкую сладкую палочку в шоколад. Он заметил мой взгляд и подмигнул.

— Уверена, что не хочешь попробовать?

Я скорчила рожицу.

— Нет, спасибо.

Он протянул мне конфету, с нее упала огромная капля шоколадного сиропа и растеклась по столику.

— Возможно, тебе понравится.

Вместо этого я попробовала свой банановый сплит. Пожав плечами, Зейн отправил конфету себе в рот и вздохнул. Я изучала его.

— Как думаешь, я действительно буду под домашним арестом пока мне не исполниться восемнадцать?

— Боюсь, что так, — ответил он. — Отец не поддается ни на какие уговоры.

— Вот этого-то я и боялась.

Он сунул мне в руку Twizzler, который пока не утопил.

— Я буду освобождать тебя так часто, как только смогу.

— Спасибо. — Я выдавила улыбку. — И так… что у вас с Даникой?

Он нахмурил брови и сконцентрировался на шарике мороженного, словно это был вопрос жизни и смерти.

— Хорошо. Она … отличная девушка.

— Она безумно сексуальна. Я бы убила за такое тело, — я опустила взгляд на свое мороженое. — Кстати об этом, сколько калорий в этой штуке?

Зейн быстро поднял глаза. Они казались ярче обычного.

— Ты … идеальна такая, какая есть.

Я закатила глаза.

— Когда-нибудь смотрел “Дневник Бриджит Джонс”?

Он посмотрел на меня еще немного, а потом вернулся к своему десерту. Была какая-то скованность у него в плечах, которой раньше не было, словно на них внезапно начал давить груз. Как идиотка я продолжала болтать.

— Я подслушала разговор Жасмин и Даники. Она сказала, что вы двое еще не говорили о своем будущем… совместном будущем.

Казалось, он еще сильнее согнулся.

— Нет. Не говорили.

Я выкопала из мороженого вишенку.

— Так ты все еще продолжаешь противиться системе?

Кинув косой взгляд, Зейн пробежал рукой по волосам.

— Я смотрю на это иначе. Если я собираюсь спариваться… если я собираюсь жениться, хочу сделать это на своих собственных условиях.

— И что на это говорит Эббот? — Я предложила ему вишенку, которую он взял. — Или ты уклонялся?

Рассматривая хвостик вишенки, он пожал плечами.

— Я просто избегаю этого.

— Но ты не избегаешь Данику, — отметила я. — Она тебе нравится. Так в чем же дело?

— Дело не в том, нравится она мне или нет. — Он отклонился на спинку диванчика, беспокойно хлопая руками по столу, уставившись на ведерки с мороженным за стеклом.

— Она отличная девушка. Мне с ней весело, но в данный момент я, правда, не хочу говорить о ней.

— Оу, — кажется, я поняла, к чему он клонит.

Он бросил на меня многозначный взгляд.

— Я бы спросил, как ты держишься, но думаю, кукольный домик уже ответил на этот вопрос.

Я вздохнула.

— Я пытаюсь не думать об этом. Но это не работает. То есть …

— Это нелегко?

Я выдавила улыбку.

— Ага, довольно-таки тяжко, — ковыряясь в кусочке банана, я покачала головой. — Зейн, я …

— Что? — спросил он через несколько секунд.

Я подняла взгляд, мы уставились друг на друга пока я не потеряла терпенье.

— Я не совсем была с тобой честна.

— Серьезно? — сухо сказал он. — Должно быть, ты издеваешься надо мной.

Я покраснела.

— Прости, Зейн. Я это сказала не потому, что меня поймали, а потому, что знаю, тебя это обидело, и так не нужно было поступать. Я должна была доверять тебе.

— Знаю, — он положил свою руку на мою и нежно сжал.

— Меня это взбесило, часть меня все еще в бешенстве, но ничего не изменить.

Надеясь, что он все еще хочет дышать одним воздухом со мной после того, как узнал, что я сделала, я убрала руку и бросила взгляд на свое, теперь уже жидкое, мороженое. Я решила подойти к делу резко, как оторвать пластырь.

— Я забрала душу Петра.

Зейн наклонился вперед, нахмурив брови, словно он не совсем понял, о чем я говорю, а потом он откинулся на спинку диванчика. Его руки скользнули со столика, и он застонал. Затем тишина обрушилась на нас словно бомба.

— Знаю, ты что-то начал подозревать, когда я вернулась домой и заболела, — я схватила ложечку. — Я защищалась. Он собирался меня убить. Я не хотела. Боже, последнее, что я хотела, так это убивать его, но он продолжал меня преследовать, а я не знала, что еще сделать. Это как-то повлияло на него, Зейн. Он не стал призраком, как это случилось бы с человеком. Он превратился, его глаза были красными. Мне так жаль. Пожалуйста, не …

— Лэйла, — тихо сказал он. Он схватил руку, которой я сжимала ложечку, и нежно отцепил мои пальцы от ручки. — Я знаю, что ты защищалась, ты не намеревалась этого делать.

— Но выражение твоего лица говорит другое, — прошептала я.

Он улыбнулся, но как-то натянуто.

— Я был шокирован. Как ты и сказала, я что-то подозревал, но думал, что ты могла только попробовать душу. Я не знал, что все произошло … так.

На вкус вина была такой, словно я проглотила ведро ржавых гвоздей. Я ничего не могла поделать, но чувствовала именно так, хотя знала, что, скорее всего, была бы мертва, если бы не забрала его душу, что дало мне отсрочку, пока не появился Рот.

— Ты разочарован, да?

— Оу, Лэйла, я ни капли не разочарован. Ты защищалась, и мне жаль, что тебе пришлось так поступить. Не из-за твоей демонской стороны, — он понизил голос. — Но потому, что из-за этого ты болеешь. Я ненавижу видеть тебя больной. Я ненавижу видеть тебя такой.