Раскаленный поцелуй (ЛП)

Прошло пять минут, и я попробовала набрать его номер еще раз, ненавидя себя за это, так как осознавала, что пополняю полчища девчонок, выставляющих себя полными дурами из-за парней, которым они не нужны.

У меня все внутри переворачивалось, желудок подводило, так же, как и вчера, как раз перед тем, как я сказала Зейну все те дурацкие глупости.

После второго звонка вызов перешел прямо на его голосовую почту.

Что за?..

Мой желудок затих, я затихла.

Все вокруг меня, казалось, затихло, пока я слушала автоматический голос голосовой почты. Ошеломленная, я нажала на кнопку завершения вызова и опустила руку. Он перенаправил звонки от меня на голосовую почту.

Кто знает, как долго я там стояла. Вероятно, простояла бы намного дольше, если бы не услышала треск ветки у себя за спиной.

Развернувшись, я почувствовала, как сердце ушло в пятки. Передо мной, засунув руки в карманы джинсов, стоял Петр. Похолодало, но на нем была только тонкая футболка. В наползающей темноте я не могла разглядеть ее дизайн.

Петр насмешливо рассмеялся.

— Это оказалось очень просто.

— Что? — Не отводя от него глаз, я сделала шаг назад.

На его губах прорезалась острая, как бритва улыбка.

— Ты здесь? Зависаешь в домике на дереве? Паршиво тебе, наверное.

Беспокойство быстро перешло в раздражение.

— Что ты здесь делаешь?

Петр многозначительно огляделся вокруг.

— А ты как думаешь? Хочу насладиться последними минутами твоего жалкого существования.

У меня в груди образовался ледяной ком.

— Тебе сказали оставить меня в покое.

— Да. Но, видишь ли, самое забавное в том, что мне много чего говорили. — Он медленно обошел меня, опустив голову, очень похожий на хищника, которым и является Страж. — Каково это, оказаться на улице, как какая-то шелудивая псина? Ненужная? Даже, Зейн, кажется, устал от тебя.

Его слова глубоко ранили, потому что, в каком-то смысли, были правдой, если не считать того, что я больше походила на ненужного мула, чем на шелудивую псину. Но я отказывалась показывать ему свою боль.

— Какого это, быть извращенной подделкой мужчины?

Глаза Петра сузились в тонкие щелочки, когда он сделал еще один широкий круг вокруг меня.

— Знаешь, что самое забавное во всем этом?

— Нет. Но, полагаю, ты собираешься мне сказать.

Он ухмыльнулся.

— Ты не знаешь, почему Альфы здесь. Ты даже не знаешь истинной причины, почему демоны тебя вынюхивают.

Я сжала в ладони мобильный, чувствуя, как подскочил пульс.

— И ты меня просветишь на этот счет?

Он так быстро бросился вперед, что я даже не увидела его движения. Обхватив длинным пальцем цепочку, он потянул за нее достаточно сильно, чтобы она врезалась мне в кожу. Его взгляд упал туда, где висело кольцо.

— Ты даже не знаешь, что это такое.

Вытащив цепочку из его хватки, я отступила назад. Что-то в его словах ударило по нервам. Он знает о Лилит? Но это не имеет значения. Быть прокляты Альфы в доме.

Я стала обходить его, но он схватил меня за руку.

— И куда это ты собралась?

Я посмотрела на его руку, застигнутая внезапным приливом ужаса. Нельзя, никогда нельзя показывать страх.

— Отпусти меня.

Петр презрительно усмехнулся. От него исходила угроза, а я находилась слишком далеко от особняка, чтобы меня услышали, если я закричу. Я так же знала, что любой, кто мог бы прийти ко мне на помощь, сейчас занят.

Я расправила плечи.

— Помнишь, что случилось в прошлый раз?

Его рука неосознанно скользнула к еле заметному шраму на челюсти. Его подарил ему Зейн.

— Если ты не отпустишь меня, я устрою тебе кое-что похуже.

Резкий смех Петра пришелся как удар в живот. Чувство, что я проваливаюсь, тону, угрожало поглотить меня.

— Это нужно было сделать давным-давно, но я рад, что не сделал. Сейчас я немало повеселюсь, исправляя это.

В ледяной миг ошеломляющей ясности, я поняла, что Петр пришел сюда не просто для того, чтобы наговорить мне гадостей. Он пришел, чтобы меня убить. От осознания этого я запаниковала.

— Тебе это так просто с рук не сойдет.

— А я думаю, со мной все будет в порядке.

Сработал инстинкт. Дернувшись в сторону, я его удивила, и он ослабил хватку.

Каким-то образом я вспомнила, что держу в руках телефон. Вслепую нажала на экран, молясь, чтобы он набрал что-нибудь — кого-нибудь. Прежде, чем Петр успел оправиться, я подняла колено и ударила его в живот. Вырвавшись, я развернулась, но он схватил меня за волосы и рванув голову назад. Он выкручивал мне запястье, пока я не уронила мобильный, и тогда отбросил его в ближайшие кусты.

На меня волной накатили ужас и ярость. Я вцепилась ногтями Петру в щеку, и он, взвизгнув, отпустил меня. Я пнула его ногой в голень. Петр бросился на меня, ударил кулаком и сбил наземь. Меня пронзила боль, но я поползла вперед. Петр поймал мое плечо и перевернул меня на спину.

Кусты слева от нас неожиданно дико затряслись, привлекая внимание Петра. Он развернулся в эту сторону вместе со мной, как раз когда что-то — что-то блестящее и с большими клыками — вылетело из листвы. Бэмби? Мне было не до того, чтобы удивляться, что здесь делает змея, я лишь молилась, чтобы она съела Петра.

Бэмби метнулась через поляну с открытым ртом и сверкающими клыками. Из глубины ее глотки исходило рычание. Петр, резко развернувшись, поймал змею чуть ниже головы. Она зашипела и щелкнула зубами, и он, ругнувшись, отшвырнул ее в рядом стоящее дерево. Бэмби с ужасающе противным звуком ударилась о ствол и упала на землю тяжелым неподвижным комком.

Неподдельный ужас ядом распространился по моим венам. Я замахнулась, желая попасть Петру хоть куда-нибудь.

— Ах ты тупая демонская сучка, — прошипел Петр, поймав мою руку. — Фамильяр — у тебя есть фамильяр, который ошивается поблизости? Даже Эббот поблагодарит меня за это.

Крик застрял в горле, когда я коленом заехала ему по животу. Петр крякнул, а затем ударил меня кулаком по лицу. Звон в ушах заглушил все остальные звуки. Я захлебнулась воздухом и кровью, прижатая весом его тела, и начала бороться словно дикий зверь.

— Перестань, — сказал Петр, отталкивая мою голову назад. — Все пройдет намного проще, если ты не будешь бороться.

Совсем другой инстинкт пробудился во мне — не инстинкт Стража, а та часть меня, которая была куда сильнее желания выжить. Петр думает, что под ним я беззащитна? Пусть поверит в это. Все, что мне от него нужно, так это чтобы он наклонил голову немного ближе. Демон внутри меня с одобрением взревел.

— Вот так. — Из царапин на его щеках сочилась кровь. — С этим нужно покончить. Всему миру станет легче, если ты умрешь.

Меня душили негодование и сильный запах его одеколона. Кожу словно растянули до предела. Демон внутри меня когтями прорывал себе путь наружу.

— Ты будешь умолять. — Его светлые глаза горели. — Они все умоляют. Умоляют прямо перед тем, как мы отправляем их обратно в ад. — Его рука сдавливая скользнула ниже. — Никакого самоуважения. И именно так все и должно быть. Посмотри сейчас на себя.

Слезы отчаяния и страха бежали по моим щекам, перемешиваясь с грязью и кровью, но на Петра они ни капли не действовали. Я не могу, не могу просто лежать здесь и ждать. Я ухватилась за короткие волосы на его затылке и силой прислонила его губы к своим.

Петр просунул свою руку между нашими губами и оттолкнул мою голову назад.

— О нет, ты этого не сделаешь.

Он накрыл мою разбитую губу ладонью так, что я не могла дышать. Я замолотила кулаками по его рукам, груди. Тонкая ткань моей кофты разорвалась, а затем он схватил меня за горло.

Я чувствовала каждый впивающийся в спину камешек, и в водовороте мыслей вдруг вспомнила, что мне говорил Рот. Люди с самыми чистыми душами способны на величайшее зло. Никто не совершенен, неважно, кто они или на чьей они стороне.

Точнее и не скажешь.

Мною овладело отчаяние. Я впилась ногтями в руку Петра, но по-прежнему не могла дышать. Я давилась собственными слезами, руки и ноги отяжелели.