Брат-зверь

- Да? Хорошо, - старейшина не терял спокойствия. - Пусть он сам скажет. А мы послушаем.

Глаза всех сконцентрировались на Алексее. Тот немного замялся.

- Ну, говорите.

- У меня украли ее совсем маленькую, - повторил Каширцев то, что уже говорил Джону. И вдруг понял, что здесь эта история не пройдет, но говорить начал, поэтому поздно переделывать. Он на ходу начал выкручиваться. - Я постоянно искал ее. А тут услышал, что похожую на нее видели у вас. Я сразу отправился к вам, но тут узнаю, что ее похитили повторно…

- Интересно, - проговорил судья. - И как же это во взрослой девушке вы смогли признать свою дочь? Ведь ей тогда было от силы несколько месяцев если я не ошибаюсь.

Алексей хотел уже согласиться, но тут увидел, что Джон еле заметно мотает голвой из стороны в сторону. Каширцев кивнул ему.

- Она была старше.

Джон заулыбался, а Алексей почувствовал, как у него краснеют уши. Джон знал, что он не сказал ему правды. И все же помогал.

Судья нахмурился.

- И все же?

- У нее родинки еще необычные. Над губой, а вторая прямо над ней под бровью.

- У многих родинки.

- Светлые волосы и родинки. Две приметы сошлись…

- Ничего не сошлось. Такое найдешь у многих девушек. К тому же у светловолосых детей волосы с возрастом часто темнеют.

- Мое сердце подсказало мне, что это моя девочка, - сказал Алексей и тут же сам понял какую глупость сморозил. - И, кроме того, она вылитая мать, - добавил он.

Судья вскочил.

- Это моя дочь. Она принадлежит мне, и я ни кому ее не отдам.

Старейшина хлопнул ладонью по столу.

- Прекратите! Развели здесь базарный день. “Моя”, “нет моя”. Для начала скажем, что она уже ни одному из вас не принадлежит.

Судья осекся.

- Да, - сказал Каширцев. - Сначала ее надо освободить, а потом разбираться.

“Вот только доберусь до ее ладони”.

- Освободить! - судья изменился в лице. - Вы сказали освободить?

- Да, - встрял Джон. - Именно это я и пытаюсь вам втолковать уже полчаса.

- Выслушайте его, старейшина, - судья чуть ли не кинулся к толстяку. - А вы говорите, Джон, говорите.

Джон откашлялся. Как видно речь он готовил давно.

- Вампир стоит над нами уже несколько столетий. Сколько горя и зла причинил он. По его приказу Стая похищает наших детей ему в пищу. Он крадет наших дочерей, чтобы сделать из них игрушки для себя и своих слуг, - Джон набрал воздуха в грудь. - Сколько это еще может длиться? Я считаю, что наступило время свергнуть тиранию лорда Орона.

Слушая его тираду, старейшина темнел лицом, но, дослушав до конца спросил спокойно.

- Да? - он наклонился над столом, опершись на локти. - И что ты предлагаешь сделать?

- Мы должны уничтожить его.

- К сожалению, это не возможно, - пробормотал судья.

- А кто-нибудь пытался? - в голосе Джона послышалась сталь. - Конечно, это будет невозможно пока мы сидим за безопасным барьером и не собираемся и носа вытащить. Премудрые пескари, дьявол. Лорду только этого и надо. Покорный забитый народ. Ни на что не способный. А вместе с тем, мы могли бы собраться вместе, объединиться. Хозяин может убить одного, двоих. Но со всеми ему не справиться.

- Стоп, - перебил его судья. - Ты чего хочешь? Чтобы снова полилась кровь? Как лилась она два столетия назад? Один-два говоришь? А одна-две сотни не хочешь? И это только он сам. А что оборотни натворят? Тебе надо, чтобы нас всех, каждого убили?

- Да мы и так уже не существуем. Мы давно уничтожены.

- Из-за одной девчонки ты хочешь подставить всех? - На слова отца хотел подскочить возмущенно Поль, но отец положил руку ему на плечо и заставил сесть. - И кажется, это работа дампилов охот­ников. Где они?

- Может, ты еще скажешь, что ждешь пока от одной из изнасилованных девчонок родится дампил?

Старейшина возмущенно задохнулся. За столом наступила тишина.

Алексей почувствовал, что если их сейчас вытолкают взашей, то они еще легко отделаются.

- Джон, замолчи, - прошипел старейшина. Он оперся в стол так словно собирался лечь на него. - Все. Мало того, что ты по ночам гоняешь на своей карете и охотишься на волков-оборотней. Но войну я тебе развязать не позволю. Замолчи. Скажешь еще хоть слово, и я прикажу тебя арестовать.

Джон замолчал. Обвел всех взглядом. Наткнулся только на два не равнодушных взгляда - взгляды судьи и Поля.

- А теперь сделай то, что ты должен был сделать сразу. Пойди вон. И папашу этого прихвати.

Алексей молча взял Джона за руку и вывел его. На улице они остановились. Джон оглянулся на дом старейшины.

- Они просто вымрут, - проговорил он. - За своим барьером.

- Здесь я не найду помощи, - сказал Алексей. - Но я все равно пойду за Ольгой. Даже один.

Джон резко дернулся, обернулся.

- Алексай, что ты говоришь. Думаешь, я тоже тебя предам? Тебя брошу? Ты нанес мне оскорбление. Принеси извинение.

Алексей не ожидал такой отповеди.

- Извини, - он даже поднял руки.

- Принимаю. Алексай, завтра утром мы с тобой, отправимся к замку лор­да. Я клянусь тебе, что твоя дочь будет свободна.

Они пошли по улице в направлении к дому Джона. Неожиданно сзади раздались торопливые шаги, потом им закричали. Это был Поль, сын старейшины.

- Джон, подождите, Джон.

Сильвестерн обернулся.

- Что тебе? - бросил он резко. - Хочешь что-нибудь передать от папочки?

Поль мгновенно остановился, словно наткнулся на стену.

- Что ты сказал?

- Что услышал.

- Ты оскорбил моего отца.

- Каждый получает по заслугам.

- Принеси извинение.

- И не подумаю.

- Джон!

- Да Полли, детка.

С криком Поль бросился на Джона. Сцепившись, они повалились на влажную после вчерашнего дождя землю. Начали кататься, рыча и проклиная друг друга. Временами кто-то из них, чаще Джон, подминал своего противника и начинал бить его.

- Черт, Джон! - закричал Алексей. - Прекратите! Что вы делаете?

- Ты… оскорбил моего… отца, - прохрипел Поль.

- Твой отец… жирный… трус, - ответил Джон.

- Джон, прекрати! - кричал Алексей. - Он же младше тебя. Джон, тебя арестуют, если ты изобъешь сына старейшины. Ты же поклялся, что поможешь мне освободить Ольгу.

- Клятва, - прошептал Джон. Он неожиданно откинулся и разжал руки. Тут же Поль оседлал его сверху. Прижал к земле. В воздухе замелькал кулак, опускаясь и поднимаясь словно молот кузнеца. Брызнула кровь. Джон не сопротивлялся. Поль продолжал бить. Наконец обессилено опустил руку. Повалился на землю рядом с Джоном. Из глаз брызнули слезы.

- Кровь, - разбитыми губами пробормотал Джон. - Кровь смывает оскорбление.

- Оскорбление смыто, - проговорил Поль.

- Я приношу свое извинение, - продолжил Джон.

- Я прини… - Поль замолчал и стиснул зубы. - Мой отец трус, - прошептал он. - Я совершенно зря ударил тебя.

Джон кое-как поднялся, сплюнул на землю кровью. Протянул руку Полю. Парень замотал головой.

- Поль, - проговорил Джон. - Ты не оставил оскорбление. Вступился за отца. Ты поступил как мужчина. Я уважаю тебя.

Сын старейшины открыл глаза. Несколько секунд он смотрел в лицу Джону. Сильвестерн терпеливо ждал с протянутой рукой. Наконец Поль протянул свою руку в ответ. Пальцы сжались. Джон притянул его и Поль поднялся.

- Пройдем в дом, - сказал Джон. - Тебе надо привести себя в порядок.

Увидев в каком состоянии они пришли, Клотильда всплеснула руками. Схватила ведро, кинулась на двор к колодцу. Вернулась на кухню и бухнула полное ведро на печь. Пока вода нагревалась, приготовила тазик, мыло, положила два полотенца. Приготовила также два комплекта верхней одежды. Вскоре она смывала с мужчин грязь, пот и кровь. Закончив, побежала накрывать на стол.

За окном резко потемнело, тучи набежали и спрятали солнце. Ветер закачал деревья, погнал по улице мусор.

- К дождю, - сказал Джон. Он повесил полотенце на спинку стула, на котором стоял тазик. Потрогал пальцем кровоподтек на губе.