Страница 72 из 98
Но даже такой парламент — аморфный и непоследовательный в своих действиях — был на то время главным тормозом на пути Ельцина к тому, чтобы разрушить сохранявшийся каркас государственности, распродать всю страну и провести грабительскую приватизацию. Поэтому было ясно, что он не остановит запущенный им так называемый «конституционный процесс», основное содержание которого определял тезис, высказанный Ельциным на Конституционном совещании в июне 1993 года: «Советы и демократия несовместимы». Президентское окружение никак не устраивало сложившееся относительное равновесие между ветвями власти, поскольку даже шаткая стабилизация позволяла оппозиции продвинуться к своей главной цели и создать, наконец, правительство национального спасения, способное повернуть реформы в созидательное русло, приступить к восстановлению единого союзного рынка, нарушенных экономических связей. Опыт предшествующих месяцев не оставлял сомнений: Ельцин будет стараться любыми средствами раскачать обстановку. И в этих условиях, как постоянно подчеркивал Зюганов, особенно важно было сохранить выдержку, спокойствие, бдительность, не поддаваться ни на какие провокации.
На майском пленуме ЦИК КПРФ по инициативе Геннадия Андреевича было принято заявление «О борьбе с политическим и государственным экстремизмом», в котором предупреждалось об угрозе, нависшей над властью Советов. В качестве единственно возможного мирного выхода из сложившегося противостояния коммунисты предложили досрочные выборы обеих ветвей власти. Их стремление действовать в рамках конституционного поля, не допустить, чтобы развитие событий привело к гражданской войне, лишало врагов Компартии возможности предъявить ей обвинения в экстремистских замыслах.
Десятки опубликованных воспоминаний участников и свидетелей событий 1993 года говорят о том, что практически все лидеры коммунистических и патриотических организаций сходились в принципиальной оценке намерений Ельцина и не сомневались, что в решающий момент он не остановится перед применением силы. Однако разнились их представления о реальном соотношении сил — преобладали шапкозакидательские настроения, ничем не обоснованная убежденность, что в открытой схватке против ельцинского режима примут участие самые широкие массы трудящихся, а армия и другие силовые структуры не посмеют направить оружие против своего народа. Дух революционного романтизма вскружил горячие головы: многие не разделяли взвешенную позицию КПРФ и не прилагали особых усилий к тому, чтобы глубже разобраться в настроениях людей, понять, насколько далеко зашло расслоение общества. Например, лидер «Трудовой России» Виктор Анпилов, достаточно честно и откровенно описавший события сентября — октября 1993 года в своей книге воспоминаний[30], сокрушался, что попытки его пропагандистов в октябрьские дни убедить рабочих крупнейших московских заводов — ЗИЛа, АЗЛК, «Серп и Молот» — присоединиться к восставшим не имели успеха: «На наши призывы объявить забастовку, прийти поддержать Верховный Совет рабочие ЗИЛа отвечали руганью: „Ельцин, Гайдар, Руцкой, Хасбулатов — какая разница?! Они дерутся за власть, а нам кровь за них проливать? Пошли они все…“» Но ведь то, что придется столкнуться с подобной, вполне прогнозируемой реакцией, можно и нужно было понять значительно раньше, а не тогда, когда трагедия уже разыгралась.
Как известно, ее отправной точкой стал вечер 21 сентября 1993 года, когда Ельцин объявил о том, что «разгоняет к чертовой матери» Съезд народных депутатов и Верховный Совет, упраздняет действующую Конституцию, а до принятия нового Основного Закона и избрания Федерального собрания будет править посредством своих указов. Указ № 1400, приводивший в действие механизм государственного переворота, назывался «О поэтапной конституционной реформе». Один из главных его разработчиков — Ю. Батурин в апреле 2006 года в интервью радиостанции «Эхо Москвы» признал, что этот «план выхода из ситуации» был подготовлен задолго до сентября и ждал своего часа на столе у Ельцина. Сегодня не вызывает сомнения, что и ход всех последующих событий был заблаговременно спланирован и лишь направлялся в заданное русло. Один только факт, что телевизионные установки, которые демонстрировали всему миру расстрел российского парламента, были заказаны еще до 21 сентября, заранее привезены и установлены в соответствующих точках, свидетельствует о том, что вооруженный захват Верховного Совета был главным звеном в планах организаторов переворота.
Очевидно, для того чтобы подчеркнуть «эпохальность» указа, в нем была проставлена не только дата, но и время его подписания: 20.00. Хотя миллионы людей и без того будут помнить эту «веху» в истории «демократических реформ», в очередной раз обнажившую истинное лицо российской «демократии», которая за годы своего существования не претерпела существенных изменений — меняются лишь технологии, способы узурпации власти узкой группой лиц. Преемственность «демократического» курса еще раз подтвердила прокатившаяся по стране после кончины Ельцина в апреле 2007 года волна возвеличения его заслуг как поборника свободы.
До сих пор Зюганов уверен в том, что и после обнародования указа № 1400 можно было избежать лобового столкновения. Председатель Конституционного суда Валерий Зорькин, который, по мнению Геннадия Андреевича, занимал в те дни последовательную, принципиальную позицию и как гражданин действовал в духе неукоснительного соблюдения законности, поддержал идею собрать представителей противоборствующих сторон на «согласительное совещание». Оно было намечено на 4 октября и помимо вопроса о разблокировании Дома Советов должно было наметить путь выхода из кризиса, который многим виделся в проведении досрочных выборов президента и парламента. Подобный подход к разрешению конфликта приветствовал патриарх Алексий II, предложивший 29 сентября свое посредничество. На следующий же день в Свято-Даниловом монастыре начались переговоры. Шли они тяжело[31], но вплоть до событий 3 октября оставляли реальные шансы на мирный исход противостояния.
За переговорный процесс высказалось подавляющее большинство губернаторов. Состоявшееся 30 сентября совещание представителей 62 субъектов Федерации потребовало от руководящих органов всех ветвей власти обеспечить одновременные досрочные выборы президента и высшего законодательного органа страны не позднее первого квартала 1994 года, при сохранении действующей Конституции до их проведения.
В том, что кровавую развязку можно предотвратить, Зюганов убеждался, встречаясь с председателем Моссовета Н. Гончаром, с прокурором Москвы В. Пономаревым, представителями «Демократической России». Было известно, что и в окружении Ельцина находились влиятельные люди, понимавшие, какую опасность он несет стране, а потому пытавшиеся убедить его пойти законным путем.
Нельзя обойти стороной позицию патриотической интеллигенции, обратившейся к патриарху через газету «Советская Россия»:
«Мы обращаемся к Вам как к Главе Русской Православной Церкви с убедительным призывом в час тяжелейшего испытания прийти на помощь нашему народу, на помощь миллионам Ваших прихожан. Призываем встать во главе всей страны в борьбе за восстановление Конституции России и гражданского мира… Мы знаем, что Церковь не любит вмешиваться в мирские дела, отдавая себя заботам о возвышенном и вечном. Но, если бы Ваш предшественник — Святой Патриарх Гермоген не пришел бы на помощь своему Отечеству, России уже не было бы более трех веков.
Ведь если прольется кровь и погибнут сотни героических защитников демократии в Доме Советов, в том числе и трое православных священников, то их кровь окажется на Вашем белоснежном облачении…»
Среди подписавших обращение были писатели В. Распутин, А. Проханов, В. Сорокин, С. Куняев, В. Крупин, артисты и режиссеры С. Говорухин, Т. Доронина, С. Бондарчук, М. Ножкин, художник А. Шилов, композитор Г. Свиридов…
30
См.: Анпилов В. Наша борьба. М.: Трудовая Россия, 2002.
31
См:. Тишайшие переговоры. 1–3 октября в Москве: Запись фонограммы переговоров в Свято-Даниловом монастыре. М.: Магистериум, 1993.