Авгур

— Вам в эти годы плохо жилось? Лично вам, Сорокину Андрею Сергеевичу? Вы стояли на паперти? Пахали с утра до вечера? Теряли здоровье на рудниках? Нет, Андрей. Вы гоняли мяч, смотрели кино и — ах да, едва не забыла — ходили в школу. Ходили, да — но не для того, чтобы усваивать знания, а чтобы трепаться с друзьями на переменах и заигрывать с одноклассницами. Так, может, не стоит рассуждать о вещах, которые лежат за пределами вашего понимания?

— А может, обойдемся без лекций? — он почувствовал злость. — Да, мне пока похвастаться нечем, но я, вроде, и не лезу на ведущие роли. И, в отличие от вас, не претендую на то, чтобы, сидя в вагоне, отдавать указания машинисту. Почему вы, собственно, так уверены, что видите намного больше, чем он?

— Так ведь, Андрей Сергеевич, — она расслаблено откинулась на сиденье, — все зависит от того, как смотреть. Можно, например, из окошка высунуться — и уже будет видно гораздо лучше. А можно и не высовываться, просто внимательно приглядеться — и, я вас уверяю, иногда такие чудеса открываются…

Он достала из сумочки тонкую сигарету, спокойно прикурила и выпустила струю пахучего дыма. Никто из соседей даже не повернул головы. Мимо с каменным лицом прошла проводница и тоже ничего не сказала.

— Все это звучит круто, — сказал Андрей, — но, если честно, намеки мне уже надоели. Ничего необычного я за окном не вижу.

— Ну что ж, давайте посмотрим вместе.

Поезд замедлил ход. Андрей взглянул на часы и припомнил график движения, который от скуки выучил чуть ли не наизусть. Никаких остановок в это время предусмотрено не было. До станции Лиски ехать еще, как минимум, полчаса. И, тем не менее, состав аккуратно затормозил и теперь торчал на заброшенном полустанке. Здесь не было ни перрона, ни будочек, ни других подобных сооружений — только запасная колея, заросшая бурьяном. И на этой колее стоял еще один поезд. Серый вагон, торчавший прямо напротив, был похож на рефрижератор. Сексапильная ведьма бросила окурок на пол и небрежно поинтересовалась:

— Скажите, Андрей, вам что-нибудь говорит аббревиатура БЖРК?

Он хотел сказать «нет», но в голове вдруг начали всплывать фрагменты воспоминаний. Впрочем, «воспоминания» — не самое подходящее слово: Андрей был уверен, что раньше ни о чем подобном не слышал. Это его «паутина», набухшая под бинтом, каким-то образом гнала в мозг необходимую информацию. Теперь он ясно видел, что соседний состав выглядит все-таки не вполне заурядно. Хотя бы из-за того, что спереди прицеплены сразу три тепловоза…

— БЖРК, — повторил он. — Боевой железнодорожный ракетный комплекс. Да ладно, откуда он здесь, южнее Воронежа? Им же, вроде, по стране уже не разрешают кататься? Держат на постоянных базах — в Перми, в Красноярске и, кажется, еще в Костроме. Ну, и правильно, там одна ракета — больше ста тонн, не считая прочей аппаратуры. Такой вагончик обычную колею, наверно, раздавит нафиг…

— Ну, я же вам обещала — чудеса иногда случаются. Чего не сделаешь, чтобы произвести достойное впечатление…

Она потянулась, как домашняя кошка, и Андрею показалось, что тонкая блузка сейчас порвется, обнажив высокую грудь.

— Она выдержит, — успокоила его ведьма.

— Что, простите?.. — Андрей испугался, что она прочла его мысли.

— Я говорю, колея должна выдержать. А если и развалится — восстановят. В первый раз, что ли? В общем, вас это не должно волновать. Ну что, я вас убедила?

— Пожалуй, — сказал Андрей. — Только я не понял, к чему эти… гм… масштабные демонстрации? Неужели все ради меня одного? Как-то несколько непривычно…

— А вы привыкайте, — сказала она, уставившись ему прямо в глаза. — Вы ведь теперь фигура. И, помимо собственно воли, можете повлиять на безопасность нашего поезда. Не только этого, в котором мы сейчас страдаем от духоты, но и, так сказать, в фигуральном смысле.

— Не понял.

— Ну, вот представьте себе картину. Пассажир в плацкартном вагоне лезет в свой чемодан и вдруг находит там автомат. Да еще и с подствольным гранатометом. Откуда он там взялся — неважно. Может, враги подбросили. Но теперь в вагоне среди обычных людей сидит один с боевым оружием. Это ведь потенциально опасно, вы не находите? Пусть даже в данный момент стрелять никто не желает. А ведь ваши, Андрей, нынешние способности — это штука посильнее подствольника.

— И что вы мне предлагаете?

— Вот скажите, зачем вам ехать в Москву? Там довольно нервная обстановка, все застыло в неустойчивом равновесии. До думских выборов меньше полугода осталось, а там и до президентских недалеко. Все на взводе, бросают друг на друга косые взгляды, чуть что — готовы в горло вцепиться. В этом гадючнике только мерцающих не хватало. Представляете гремучую смесь? Может так рвануть, что осколков не соберешь.

— Во-первых, я не в Москву еду, а в Эксклав. Через Москву — транзитом…

— А вдруг осмотритесь и решите задержаться подольше? Да и в Эксклаве, знаете, ситуация неспокойная. Еще один нервный центр. Оно вам надо?

— А что мне делать? Дома я не мог оставаться.

— Я понимаю, Андрей, — это прозвучало неожиданно мягко. — Поверьте, я вам от души сочувствую. Но вы же умный человек и сами наверняка осознали, что пока не можете контролировать свои способности в должной мере. Вспомните «жигули» во дворе. Кстати, один из тех, кто сидел в машине, после общения с вами испытал настолько глубокий шок, что его психика претерпела необратимые изменения. Проще говоря, молодой человек превратился в овощ…

— Он был бандит! Он все там были бандиты…

— Он убил кого-нибудь? Изнасиловал? Нанес тяжкие телесные повреждения? Нет, он был просто накачанным дураком. Но вы сочли, что это достаточная причина. Вы ведь мерцающий, а значит, теперь имеете право распоряжаться чужими жизнями?

Андрей угрюмо сопел. Повисла долгая пауза. Потом она заглянула ему в глаза и погладила по руке.

— Андрей, вам надо многому научиться. Чтобы из-за вас не страдали люди. И это вполне решаемая задача! Просто вам нужна помощь. В одиночку с этим не справиться. Андрей, позвольте мне вам помочь!

— Что конкретно я должен сделать? — спросил он, чувствуя, как наваливается усталость. Не хотелось больше участвовать в многозначительных разговорах. Хотелось прилечь и закрыть глаза.

— Да ничего и делать не надо. Просто сейчас мы с вами выйдем из этого прокуренного вагона, — она поморщилась, отгоняя дым, который сама же и напустила, — и поедем в другое место, где вы сможете отдохнуть…

— С метровыми железными стенами? — криво усмехнулся Андрей.

— Ну, что вы, за кого вы нас принимаете? Красивый загородный поселок. Озеро рядом, лес. Никакого ограничения вашей личной свободы. Приглашайте, кого хотите! Ане, например, там очень понравится, я уверена…

Она улыбнулась и заговорщицки подмигнула.

— …да и другие вам будут рады, не сомневайтесь.

Андрей машинально улыбнулся в ответ, но в следующую секунду предплечье пронзила резкая боль, в глазах потемнело, а в висках застучало — словно кто-то телеграфным ключом отбивал короткое слово: «Врет! Врет! Врет! Врет!..»

— Что с вами? — с беспокойством спросила ведьма.

— Ничего… — сказал Андрей. — Просто устал немного. Ваше предложение я понял, спасибо. А если я откажусь?

Она вздохнула и какое-то время сидела молча. А потом он увидел, как из-под воротника ее блузки выползают черные нити. Они ветвились и разбегались по коже, как будто сумасшедший географ рисовал чернильные реки на белой контурной карте.

— Давайте не будем спешить, Андрей. Подумайте хорошенько…

— Я уже подумал, — сказал он тихо. Предплечье под повязкой горело.

— Тогда… Ну что ж, вы сегодня уже видели чудеса. А что такое, в сущности, чудо? Событие, которое до сих пор считалось невероятным. Какова, например, вероятность того, что в надежнейшей системе РВСН произойдет технический сбой? Скажем так, несанкционированный запуск? И МБР с десятью боевыми блоками (у которой, если верить нашим политикам, даже полетное задание сняли) вдруг повернет на юг — туда, где среди полей и холмов приткнулся тихий райцентр? Вы говорите, вероятность близка к нулю? Ну что ж, возможно, вы правы. Но давайте все-таки глянем…