Страница 4 из 61
Пять минут спустя, радиоплан, без толчков и без сотрясений, пристал к обширной террасе одного из зданий.
Альфа нажал коммутатор и в хрустальной оболочке радиоплана, почти на уровне террасы, открылась невидимая до тех пор дверь.
Коинос поднялся. Один шаг, и он был на террасе. Подавая левую руку Ксаверии, он сказал:
— Добро пожаловать на планету Марс!
С бьющимся от тысячи противоречивых волнений сердцем, Ксаверия оперлась решительно правой рукой на руку Коиноса и соскочила на террасу. Она почувствовала себя легкой, как стрекоза. Легкий прыжок, который она сделала, отнес бы ее гораздо дальше вперед, если бы Коинос не удержал ее. Это поразило ее. Он улыбался.
— Вы привыкнете к этой легкости вашего тела и к этой удивительной легкости движений, — сказал он. — Простите, если я прибавлю несколько цифр к моим словам. Вы должны знать, что на Марсе тела весят в три раза меньше, чем на земле. Мускульная сила, которую вы развиваете при движении, таким образом в три раза сильнее… Один ваш шаг отодвинет вас на расстояние трех шагов и вы сделаете без усилия прыжок в несколько метров. Все эти аномалии вскоре станут для вас обыденными…
Он остановился. Ксаверия не слушала его, потому что зрелище, в одно и то же время изумительное и причиняющее страдание, предстало перед ее глазами.
Вокруг дома, к которому пристали они, были расположены другие, также с террасами. Ксаверия видела, как у каждой из террас остановился радиоплан с хрустальным колпаком, снабженный двумя крылами, с натянутыми на них металлическими нитями. Кроме того, над колпаком возвышалась мачта, оттянутая к крыльям металлическими веревками.
Ксаверия насчитала пятнадцать радиопланов…
Она видела, как постепенно из каждого выходило два человека и одна молодая девушка. Мужчины везде поддерживали шатавшихся или даже выносили на руках девушек, бывших в обмороке.
— А! — воскликнула она. — Так, значит, я не одна!..
Но тут же она воскликнула, всплеснув руками:
— Ивонна! Ивонна!..
В одной из бесчувственных девушек она узнала свою сестру Ивонну. Это было на соседней террасе, отделявшейся от террасы Коиноса только широкой улицей. Ксаверия хотела броситься туда, но Коинос удержал ее.
— Сударыня, — сказал он, — через несколько минут ваша сестра будет в ваших объятиях…
Между тем, в эту минуту Ивонна и ее стража спустились по лестнице с террасы и скрылись из глаз.
— Скорей! Скорей! — воскликнула Ксаверия, охваченная и инстинктивной радостью, и мучительным страхом. — Моя сестра в обмороке… Я хочу ее видеть сейчас же. О, Боже мой! Она может умереть!..
Слезы брызнули из ее глаз. Коинос повел ее. Легко и быстро сошли они с лестницы, прошли обширные комнаты; потом очутились на улице и тотчас же вошли в дом, расположенный напротив.
Тут Ксаверия увидела Ивонну, лежавшую на широком диване.
Она сейчас же заметила розовый цвет лица сестры, улыбку, спокойствие ее положения и правильность дыхания.
У дивана стоял человек, одетый, как и Коинос.
— Сударыня, — сказал он гортанным голосом, — ваша сестра уснула вследствие действия эликсира… Она проснется через несколько минут… Коинос, оставим на минуту дам одних.
— Очень хорошо, Алкеус.
И спрашивая себя еще раз, не безумный ли это сон, Ксаверия увидела, как оба человека, почтительно поклонившись ей, вышли каждый в противоположную дверь.
Она упала на колени перед своей спящей сестрой и долго смотрела на Ивонну сквозь слезы, заволакивавшие ее глаза.
Но вдруг голос металлического тембра, выходивший, казалось, из стен, произнес:
— На юге показались гидропланы Марсиан. Космополис, вниз!
В испуге Ксаверия искала смысла этих слов, как вдруг ей показалось, что дом задрожал.
Ужасный раскат грома поразил ее слух. Ее охватило чувство беспокойства, которое испытываешь в подъемной машине, падающей слишком быстро… Стеклянные просветы, через которые проходил дневной свет, были внезапно чем-то заслонены, а на потолке обширной комнаты зажегся электрический фонарь, внезапно бросивший яркий свет на мертвенно-бледное, безумное лицо несчастной Ивонны, которая очнулась в порыве ужаса.
II
Разъяснения
Выйдя из комнаты, где оставались обе девушки, Коинос прошел несколько шагов по улице и вошел в уединенный дом на маленькой площади, которая составляла центр укрепленного лагеря XV-ти.
Едва лишь успела автоматически захлопнуться за ним дверь, как послышался вибрирующий звон и голос металлического тембра раздался в трубке фонографа, скрытой в толще стены.
— Появились гидропланы, — произнес голос, — сигнализовано на юге. Космополис, вниз!
Вдруг дом задрожал, послышался раскат грома. Стеклянные просветы, пропускавшие дневной свет, были чем-то неожиданно заслонены; на потолке совершенно пустой комнаты, в которой находился Коинос, внезапно зажегся электрический фонарь.
Коинос, казалось, не обратил никакого внимания на эти явления. Он прошел к противоположной стене и нажал большим пальцем торчавшую кнопку слоновой кости.
Тридцать секунд спустя, перед Коиносом открылась вторая дверь и он прошел в нее.
Перед ним появился карлик-негр.
— Мой господин вас ждет! — сказал гном.
Коинос, не отвечая, последовал за карликом, который мелкой рысцой побежал вперед. Пройдя третью дверь, Коинос вошел в обширную, круглую комнату, с обстановкой роскошной библиотеки. Две электрические люстры освещали ее. Глубокие диваны, над которыми висели полки, уставленные книгами, стояли у стен. Посередине, между подвижными на осях глобусами Марса и Земли, стоял длинный и широкий стол, занятый почти целиком развернутой картой неба. За этим столом, у желтого металлического кресла, стоял человек.
Это был Оксус! Тот самый, который двадцать лет тому назад, при содействии монаха Фульберта, теперь уже умершего, наводил ужас на землю своим гениальным изобретением Иктанэра.
Время покрыло сединой его волосы и его длинные галльские усы, но хотя ему было уже шестьдесят лет, а жизнь его была полна борьбы, лишений, жестоких волнений и трудов, глаза его светились блеском энергичной молодости, и он держался прямо, как крепкий, молодой дуб.
В ответ на поклон Коиноса, он спросил:
— Все исполнено?
— Исполнено, начальник. Пятнадцать молодых девушек находятся в Космополисе, на руках у братьев. Большинство еще под влиянием эликсира и находятся в забытьи.
— Хорошо! Ты отправишься назад на землю. Распорядись, чтобы радиодвигательная станция в Конго была разрушена в назначенное время. Чтобы не осталось ни одной нетронутой рейки.
— Что сделать с механиками, которые останутся после моего отъезда?
— Ты их предупредишь, чтобы они явились в назначенный день и час во Французский банк, где они получат каждый обещанные два миллиона… Впрочем, я уверен в их верности.
— А Бастьен?
— Ты отправишься в Париж и там увидишь его; предложи ему следовать за тобой. Если он согласится, он будет нашим братом. Если же откажется, заколи его кинжалом… И убедись, как следует, в его смерти!
Коинос поклонился.
— Сигнализировано приближение жителей Марса, — продолжал Оксус, — но они еще так далеко, что ты можешь безопасно отправиться… Иди!
Коинос почтительно поцеловал руку, которую ему протянул Оксус, и пять минут спустя, входил в комнату, в которой оставил Ксаверию.
Она сидела на диване; глаза ее были сухи. Ивонна, полуоблокотившись на сестру и положив голову ей на плечо, тихо плакала. Дрожа, молодые девушки сжимали друг другу руки.
Коинос подошел и сказал без предисловий:
— Сударыня, я уезжаю на землю и буду в отсутствии около двадцати дней; я назначаю этот срок для вас, так же, как и для себя, так как дни на Марсе продолжительнее земных дней всего на сорок минут… Во все это время вас не разлучат с сестрой. Постараются заставить вас принять и полюбить вашу новую жизнь…
Наступило молчание. Коинос поклонился и хотел удалиться, когда Ксаверия произнесла уже с меньшей холодностью: