Страница 28 из 75
Потом последовала действительно страшная погоня. Для меня не составило труда оторваться от нищих, и даже когда к преследованию подключились несколько женщин и мужчин помоложе, я с легкостью обошел и их. Вот только мне было трудно определить дорогу, я даже не мог ориентироваться по свету в небе, поскольку бежал спиной к закату. Я когда-то слышал, что человек, убегая от преследования, неосознанно всегда поворачивает налево, теперь я в этом убедился на своем опыте. Об этом, очевидно, было известно и тем, кто гнался за мной. Преследователи были больше похожи на хищных зверей, чем на людей, и такие тайны поведения жертвы узнавали на своем опыте. После кратковременного, но мощного рывка я хотел на пару секунд остановиться, чтобы перевести дыхание, но заметил впереди два-три темных силуэта, выбегающих из-за холма справа.
Я оказался в положении мухи, угодившей в паутину! Впрочем, ощущение новой опасности придало мне силы, и я как стрела, выпущенная из лука, помчался к следующему повороту направо. Завернув и пробежав пару сотен ярдов, я развернулся налево и почувствовал, что, по крайней мере, мне удалось не попасть в окружение.
Но погоня продолжалась. Вновь послышался неумолимо приближающийся топот хищников, упорно и беспощадно преследующих жертву; по-прежнему никто не произносил ни звука. Теперь, когда уже почти совсем стемнело, холмы стали казаться объемнее, но не такими высокими. Я был на приличном расстоянии от преследователей, поэтому решил, что у меня есть время взобраться на один их холмов и осмотреться.
Какая радость! Я был близок к границе этого мусорного ада. Вдалеке были видны красные огни Парижа, переливающиеся на фоне холмов едва освещенного Монмартра, на которых лишь кое-где горели яркие, как звезды, точки.
С новыми силами я преодолел несколько последних мусорных куч, которые были значительно меньше предыдущих, и оказался на ровном пространстве. Но даже тогда радоваться было рано. Вокруг царила мрачная темнота, я, очевидно, оказался в одном из тех пустынных и сырых мест, которые располагаются в низинах вокруг крупных городов. Места эти столь унылы и безжизненны, воздух здесь настолько ядовит, что никто, даже безземельная беднота не решается селиться здесь. Глаза уже привыкли к темноте, к тому же я уже покинул лабиринт мусорных куч, поэтому теперь было проще ориентироваться. Конечно, вполне может быть, что это огни Парижа, хоть он и был в нескольких милях отсюда, отражаясь в небе, давали слабый свет. Как бы там ни было, мне было хорошо видно все вокруг.
Впереди была открытая, неприветливая пустошь, монотонный ландшафт которой лишь кое-где оживлялся темными пятнами стоячих болот. Справа вдалеке среди целого роя огней темной горой возвышалась крепость Монружа. А слева на довольно приличном расстоянии сквозь пелену тумана мерцающие в темноте огни указывали на месторасположение Бисетра [11] . Что-то мне подсказало двинуться направо и попытаться добраться до Монружа. Там, по крайней мере, я наконец окажусь в относительной безопасности, и по дороге я мог бы выйти на знакомые места, где бывал ранее. Тут вроде должна быть дорога, соединяющая крепости, кольцом окружающие город.
Я оглянулся. Через холмы на фоне освещенного Парижем неба перебегали темные фигуры, кроме того, справа еще несколько движущихся силуэтов появились между мной и Монружем. Наверняка их целью было отрезать мне дорогу к спасению. Теперь я оказался перед выбором: либо двинуться прямо, либо свернуть налево. Припав к земле, чтобы иметь возможность лучше рассмотреть все вокруг на фоне горизонта, я посмотрел вперед, но не заметил никакого движения. Мне пришло в голову, что, раз мои враги не отрезали путь туда и даже не попытались сделать это, значит, там мне грозит какая-то опасность, поэтому решил двинуться прямо.
Я, конечно, понимал, что это будет отнюдь не приятная прогулка, но действительность оказалась еще хуже. Под ногами чавкала слякоть, я то и дело проваливался по щиколотку в жидкую грязь, которая грозила засосать меня.
Похоже, я спустился в низину, поскольку, оглядевшись, увидел, что поверхность вокруг находится выше, чем там, где стоял я, хотя еще совсем недавно эти места казались плоскими, как стол. Преследователей видно не было. Мне это показалось странным, потому что до сих пор эти ночные тати не отставали, как будто могли идеально видеть в темноте. Каким же я был дураком, что, выходя из дому, решил надеть светлый твидовый походный костюм. Тишина и невозможность видеть врагов при том, что я буквально чувствовал на себе их взгляды, начала все больше и больше угнетать, поэтому, понадеявшись на то, что меня услышит кто-нибудь помимо моих жутких преследователей, я несколько раз крикнул. Никакого ответа не последовало, даже эхо не откликнулось на мои призывы. Какое-то время я простоял неподвижно, уткнувшись взглядом в одну точку. По одной из возвышенностей скользнула темная фигура, потом еще одна и еще. Они были слева и, похоже, хотели перерезать путь вперед.
И вновь я подумал, что в скорости бега им со мной не сравниться, поэтому побежал со всех ног прямо вперед.
Шмяк!
Нога угодила во что-то мягкое и скользкое, и я полетел головой вперед прямо на зловонную лужу стоячей воды. Вода и жидкая грязь, в которые мои руки погрузились по локоть, были до того мерзкими и тошнотворными, что я чуть не лишился чувств. Вдобавок, во время неожиданного падения комья отвратительной жижи полетели мне в лицо, и несколько капель попало в рот, отчего я чуть не задохнулся и закашлялся. Никогда мне не забыть, как я поднимался из этой лужи, вдыхая смрадные испарения, которые призрачным белесым туманом поднимались вокруг. Но хуже всего было то, что с отчаянием загнанного зверя я увидел слева и справа от себя темные фигуры, стремительно несущиеся вперед, чтобы взять меня в кольцо.
Удивительно, как наш мозг начинает работать в секунды наивысшего нервного напряжения, даже когда мыслительная энергия концентрируются на чем-то одном — самом ужасном и требующем немедленного решения вопросе. Мне грозила смертельная опасность, жизнь моя зависела буквально от каждого сделанного мною шага, но странным образом я не мог не удивиться тому непонятному упрямству, с которым эти старики преследовали меня. Их решительность, неизменное молчание и жуткое упорство даже в таких обстоятельствах вызывало во мне наравне со страхом даже некоторое уважение. Какими же они были в расцвете сил? Теперь я понимал, как французской армии удалось одержать победу на мосту Арколе, мог представить, с какими лицами воины старой гвардии по приказу своего императора шли на верную смерть у Ватерлоо! Иногда бывает приятно подумать о подобных героических свершениях, но, к счастью, это не помешало оценить ситуацию, в которой находился сам.
Я понял, что проиграл, врагам удалось обложить меня с трех сторон, они явно загоняли меня в определенном направлении, в левую сторону, где меня поджидала какая-то опасность. Что ж, выбора не было, я побежал в том единственном направлении, которое оставили открытым преследователи. Приходилось передвигаться по дну низины, поскольку преследователи неслись по ее краям. Несмотря на то что вязкая земля затрудняла движения, молодость и физическая тренировка позволили мне не только не дать преследователям приблизиться, но даже увеличить расстояние между ними и мною. Это придало новые силы, открылось второе дыхание. Прямо передо мной было небольшое возвышение. Я взбежал по пологому склону и обнаружил озеро, или скорее огромное болото с мутной водой, на противоположном берегу которого виднелась небольшая, казавшаяся мрачной и совершенно черной запруда. У меня мелькнула мысль, что, если бы только удалось добраться до этой насыпи, то, обретя под ногами твердую почву и некое подобие дороги, я имел бы все шансы на спасение. Посмотрев по сторонам и убедившись, что ни справа, ни слева никого нет, я побежал напрямик, прямо через болото, внимательно глядя под ноги. Передвигаться было нелегко, но, слава Богу, болото было достаточно мелким, чтобы можно было не бояться провалиться в него и застрять. Очень скоро я добрался до запруды и, ликуя, взбежал на земляную насыпь, но там меня ждало новое потрясение. Со всех сторон с земли поднялись темные фигуры и двинулись ко мне, сжимая в руках длинную веревку.