Страница 33 из 35
* * * В семействе Мамонтовых принят, как родной, Серов любил, как мать, хозяйку дома, Из барышень тургеневских была, - весь строй Ее души и облик - все мне здесь знакомо. Моих учительниц я в ней узнал, Из чьих и уст, и взоров постигал Язык я русский как родной, с природой, Как и людей с их новою породой. Венок мой запоздалый вам несу, Как розы, окуная их в росу, Весь уносясь в края родные, О, женщины прекрасные России! Мой дар - ваш дар, как и мечты, Язык любви и красоты. * * * Погиб поэт! Да есть ли правда в небе? В высоком благородном гневе Гусара-молодца, С таинственным призванием певца, Он речь ведет “На смерть Поэта” И дань последнего привета Несет - поэзии венок От Феба И молнией сверкающий клинок От голубого неба. Так он возрос душою в ясный вечер, Взойдя на высшую ступень, Где, просияв, погас прекрасный новый день. Да будет в небесах он вечен! * * * Душа мятежная и нежная, как детство, А жизнь его - трагическое действо В четыре акта - и венец Терновый озарил его конец. Как в молниях от гнева Разверзлось над землею небо, И дивный женский лик Там, в небесах, возник, С такою лучезарной скорбью, С нездешнею любовью, Что он и мертвый содрогнулся весь, Как если бы упал сейчас с небес, Где ангелом носился во Вселенной В красе могучей и нетленной. * * * Среди картин эпохи Возрожденья, Всесилья жизни, блеска красоты, Серов, столь сдержанный, в порыве вдохновенья Воскликнул, осознав художества мечты: “Хочу отрадного!” Какое слово - От радости, как эхо или зов, Как красота или любовь, - В нем вся эстетика сурового Серова, Пленительно простая, яркая, как снег, Природы праздник, с нею человек Среди вещей и дум своих весь светел, Каков ни есть, и не потонет в лете, Живую вечность обретя, Княгиня чудная или дитя.
IV
* * * Во встречах лучезарных глаз сей жизни краткой На женщин я глядел всегда как бы украдкой, Как с детских лет привык, В смущеньи постигая знаки и любви язык. И ныне я таюсь, боясь упрека В назойливости старца иль порока, Да и по следу новомодной красоты Я не несу свои печали и мечты. То старость ли? По внешности, возможно, Но это впечатленье, знаю, ложно. Душа моя, как чистый, ясный свет. А свету сколько лет? Он миг ликующий и вечность, Всей жизни этой бесконечность. * * * Поэзия - неведомая сфера, Хотя она единственная мера Для жаждущих с волнением в крови Свободы, счастия или любви. Она, как свет, объемлет мирозданье, И без нее возможно ли познанье? И это не мечты. В ней сущность жизни, сущность красоты. Ведь красота - закон и форма, Вещей таинственная норма. Поэзия - ее душа и взор, Отверстые, как счастье и укор. И, может, нет иной Вселенной - Поэзии высокой и нетленной. * * * Бывают дни и ночи, будь ты юн иль стар, В отчаянии замечаешь всюду Все гадкое: уродство, смерть, войны пожар, - И жить не хочется, как вдруг, подобно чуду, Улыбка женская иль детский смех - Как солнца луч иль первый снег, И снова мир наполнен птиц веселым пеньем, И звезд таинственным стремленьем В неведомую даль миров, Где все гармония и, может быть, любовь. Так пробуждается душа и мир объемлет, Иль Богу внемлет, Ее обитель - вешние края, Поэзия, свет бытия! * * * Не сотвори себе кумира. И все ж поэт, он тайный светоч мира, Пока он жив, не узнан чаще он, Чем вряд ли очень огорчен. Ведь свет, что озарял его тоску и бденья, Созвучья, что слыхал в минуты вдохновенья И сам терял в упадке сил, И снова дух его носил, Вовеки не исчезнут в мире, Как звездное сияние в эфире. Не грезы здесь, не тщетная надежда, Как думает сейчас, смеясь, невежда, А тайна творчества и бытия. Но в чем тут суть - еще не знаю я. * * * Звенели чьи-то голоса свирелью, Я знаю, над моею колыбелью. И первые слова Из русской речи: «Говорит Москва» Услышал я, тараща глазки И весел, как от ласки. Кто это говорит? Или поет... Я с песней уношусь в полет И узнаю края родные, А это все Россия! Так пробудился я от детских снов, И мир вокруг был чудно нов, С ликующей, как у пернатых, песней По всей стране весенней.