Простое море

Игорь на всякий случай позвонил в машину, приказал дать питание на буксирную лебедку и вышел на мостик.

— Матвей, у тебя чего? — кричал в мегафон капитан Кунин.

— Руль заклинило! — густым басом ответил капитан «Вавилова». — Об камень хряпнулся я, вот его и заклинило. Ты, однако, подтащи меня до Жиганска!

— А что в Жиганске? — спросил Кунин. — В Жиганске тебе руль не поправят. Тебя до Сангар тащить надо.

— Мне в Жиганске две баржи брать! — крикнул капитан «Вавилова».

Кунин подумал и сказал:

— Тогда тебя до Сангар с баржами тащить надо.

Суда сблизились, и речные капитаны разговаривали без мегафонов.

— Надо, Васильич, — жалобным басом попросил капитан «Вавилова». — А то я здесь, однако, зазимую. Видал, утром шуга шла?

— Видал... Буксир только получше закрепи. В клюза его продень, обнеси за кнехты...

— Ладно, Ефим Васильевич, знаю...

— Знаешь, а рули ломаешь. Вот я Верке-то скажу. Она тебе шею-то накостыляет, однако.

— Уж конечно, — повеселел капитан «Вавилова». — Подавай буксир!

— И каким это мы теперь ходом поползем? — тихо спросил Игорь у Лагунова, слушавшего диалог речников с большим вниманием. Мимо прошел в рубку Ефим Васильевич.

— Километра три он у нас отнимет, — сказал он с ударением на «о». — Не бросать же его, дурака.

Скорость заметно убавилась. Кроме того, иногда на поворотах приходилось сбавлять ход и следить, чтобы «Вавилов» не снес какой-нибудь бакен или вешку. Днем прошли остров Столб, отделяющий собственно Лену от ее дельты. Открылась могучая, похожая на морской залив река. Берега ее были безлесы и пусты. Слева вздымались дикие, припорошенные первым осенним снегом горы. Справа до самого горизонта, тянулась серая, едва приподнятая над водой равнина. Насколько уродлива и нехороша была намытая рекой пустошь, настолько величественны и прекрасны были горы, спадающие в воду гигантскими косыми уступами. Разговоры в рубке прекратились. Все смотрели на горы, думали о чем-то... Только Кунин, оседлав нос биноклем, разыскивал впереди какой-то бакен.

— Сюда бы наш климат, — грустно сказал Сергей Огурцов.

Ефим Васильевич нашел бакен, черневший впереди едва заметной точкой, и приказал рулевому держать «на два пальца левее». Капитан Лагунов вздрогнул от такой команды. Рулевой сделал вид, что понял, и повел судно влево.

— Вот так достаточно будет, — сказал Кунин.

Рулевой повернул штурвал вправо и удержал судно на курсе.

— Теперь видишь бакен? — спросил Ефим Васильевич. — Вон он, прямо на носу.

— А кто его знает, — пожал плечами рулевой. — Что-то вижу. Может, это бревно плавает...

Кунин приник к стеклу и смотрел вперед. Он чувствовал несколько пренебрежительное отношение к себе со стороны морской команды, и не навязывался, не начинал разговоров и делал вид, что не слушает, о чем говорят другие.

— А сегодня ночью будем двигаться? — спросил у него Лавр Семенович.

Кунин молча подошел к столу, перевернул несколько листов лоцманской карты, подумал.

— Как видимость. Тумана не будет, так пойдем, — сказал он.

— Идите поспите, Ефим Васильевич, — предложил речной первый помощник капитана. — Я до темноты побуду здесь.

— Ну, давай, Михаил, — согласился Кунин. — На ужин меня разбудишь. Ночь-то вроде светлая будет...

Он полистал карту, еще раз взглянул на бакен и вышел из рубки.

— Вас как зовут-то? — спросил Игорь первого помощника.

— Меня? Однако, Михаил, — сказал первый помощник, распрямился и почему-то посмотрел на Игоря виноватыми глазами.

— Судоводителем давно работаете?

— Пять навигаций всего. Но вы не беспокойтесь, — заверил он Игоря. — Тут места хорошие. Хоть поперек плавай.

— А ваш Ефим Васильевич давно капитанит? — поинтересовался Лавр Семенович.

— Однако, не очень, — сказал Михаил. — Двенадцатый год.

Он стал листать лоцманскую карту.

— Вот до этого переката спокойно можно дойти, — Михаил ткнул пальцем в лист.

— А сколько до него этих... — спросил Игорь.

— Семьдесят километров еще, — сказал Михаил.

— Ночью его пройдем?

— Может, пройдем...

Михаил взял бинокль, повертел его в руках. Беззвучно шевеля губами, прочитал надписи. Потом он вынул из кармана платок, протер линзы, положил бинокль в футляр.

— Ведь у нас как, — сказал он, — приходит новое судно. С компасом. Капитан велит компас из подставки вынуть и к себе в каюту берет, чтобы кто-нибудь не испортил... Нам компас, конечно, особенно не нужен... Это правильно. По вешкам ходим, по береговым знакам, на глазок. Человек, окажем, пятнадцать лет на реке, а судно по румбу вести не может... У нас главное — практика.

Михаил отвел грустные глаза от компаса, облокотился на машинный телеграф и стал смотреть вперед. Игорь включил самописец эхолота, и перо забегало по бумаге, отбивая двадцатитрехметровую глубину.

— Ну и речка у вас! — удивился Игорь и выключил прибор.

Михаил подошел, внимательно посмотрел на ленту.

— А сколько здесь, однако, метров? — спросил он.

— Двадцать три показывает.

Игорь объяснил ему, как снимать показания с ленты самописца.

— До чего же просто, — обрадовался первый помощник, сразу поняв нехитрое дело. — А здесь глубины немеряные, — добавил он. — Говорят, до сорока доходит... На «Суворове» эхолот стоит, да разве они к нему подпустят? Он нам, может, еще потребуется. Может, мы на Яну, на Колыму ходить будем, через море. А здесь, однако, включать его будем редко. Ведь у нас как: наметкой дна не достал — иди спокойно. Река...

— М-да, река... — повторил Лавр Семенович.

Он опять покинул мягкий диван и теперь рассматривал то карту, то проплывающие мимо берега. Правый берег реки был все так же великолепно однообразен. Кое-где его рассекали ущелья, по которым неслись в Лену горные ручьи и мелкие речки. Изредка на фоне ясного неба появлялся черный могильный крест, неизвестно кем поставленный — может, Дежневым, может, атаманом Елисеем-бузой... Лоцманская карта мало что говорила морскому капитану. Она была очень не похожа на привычные морские карты. Только зная заранее, где идешь, можно было что-то сообразить. «Неудобно как-то...» — смущенно подумал Лавр Семенович и стал тренироваться узнавать на карте берега и объекты. Получалось плохо.

Ночь прошла спокойно. Утром, поднявшись на мостик, Лавр Семенович с уважением посмотрел на похудевшее, с четко обозначившимися морщинами лицо речного капитана. Ефим Васильевич радушно протянул ему руку.

— Ну и где мы оказались? — спросил Лагунов.

Утро было ясное, слегка морозное. Воздух был прозрачен и чист так, что все предметы были четко видны до самого горизонта. Очень легко дышалось на таком воздухе.

— Остров Митрофана проходим, — Кунин показал рукой на поросший тальником узкий и длинный остров. Лавр Семенович быстро нашел остров Митрофана на лоцманской карте. Он с удовлетворением похлопал себя по бедром.

— Хорошо махнули за ночь! Если так дальше побежим, суточек через восемь-девять будем в Якутске, а?

— Может, будем, — согласился Ефим Васильевич. — В Жиганске нам воз брать...

— А зачем нам его брать? — спросил Лавр Семенович. Он знал, что баржи брать надо. Он сам бы взял их в таком положении, но все-таки воз брать не хотелось. Неприятно терять два-три километра хода...

— Нельзя не брать, — сказал Ефим Васильевич. — У нас так не делается.

— Вы идите отдохните, — предложил Лавр Семенович.

— Сейчас Михаил придет — пойду. Тут ход хороший. Всего два переката. Он их знает.

— А этой ночью пойдем? — как и в прошлый раз поинтересовался Лавр Семенович. Его немного покоробило оттого, что Кунин ему не доверяет. Но потом он заставил себя согласиться, что это правильно, что море и река — разные вещи и, каким бы ты золотым капитаном на море ни был, на реке ты — почти пассажир.

— Как видимость. Может, пойдем, — сказал невозмутимо Кунин в ответ на его вопрос.