Николай II

Другой великий князь, Николай Михайлович — внук императора Николая I, — вообще был вне себя от восторга. Свершилось большое, радостное и долгожданное событие: в России победила революция. Он так о ней мечтал, так жаждал ее. Будучи уже давно членом одной из французских масонских лож, двоюродный дядя Николая II, наверное, увидел в тех событиях начало осуществления масонских лозунгов о братстве и справедливости. Через неделю после отречения царя он встретил своего давнего знакомого, французского посла Мориса Палеолога, и взахлеб уверял того, что «падение самодержавия обеспечит спасение и величие России». Это говорил человек, выдававший себя за знатока русской истории! Дипломата шокировали подобные заявления из уст члена императорской фамилии. В своем дневнике посол записал, что очень сомневается, что великий князь сможет «долго сохранять свои иллюзии». В те же дни Николай Михайлович послал письмо министру юстиции Временного правительства Керенскому, где заявлял о готовности «от всей души» внести лепту на памятник декабристам, то есть людям, намеревавшимся убить его деда! Что это: проявление нравственной деградации или форма психического расстройства?

Да и прочие члены династии Романовых показали себя в те дни не лучшим образом. За пять месяцев нахождения царской семьи под арестом в Царском Селе лишь Павел Александрович посетил пару раз царицу в самом начале событий, да Михаила Александровича привез Керенский проститься с братом в последний день. Ни «Михайловичи», ни «Владимировичи», ни «Николаевичи» ни разу не проявили интереса и даже ни одного письма не написали. Никто не хотел выказать солидарность с Николаем II или хотя бы проявить в какой-то форме сочувствие павшему повелителю. Таков удел проигравших политиков. Ведь это был не только монарх, но и их родственник!

Признавая безусловно стихийный характер Февральской революции, нельзя, однако, совсем оставлять без внимания целенаправленную и закулисную разрушительную работу определенных кругов и сил, стремившихся свергнуть царскую власть. Помимо нелегальных революционных фракций и партий, а также и общественных деятелей, действовавших открыто, сыграли свою роль и совсем тайные пружины и рычаги. Много написано и сказано о тлетворном влиянии тайных масонских организаций, о том, что первый состав Временного правительства, за исключением лишь министра иностранных дел П. Н. Милюкова и военного министра А. И. Гучкова, был укомплектован масонами. Вполне возможно, что так оно и было, хотя здесь остается много неясностей.

Деятельность обществ «вольных каменщиков» традиционно окружала завеса секретности: члены лож давали клятву хранить молчание. Иногда, правда, невольно возникает мысль, что удивительная верность подобной клятве русских политических деятелей из числа эмигрантов объясняется не характером их общественных занятий в России, а скорее тем, что рассказывать-то, по существу, было нечего. Ну встречались какие-то группки где-то на частных квартирах, обсуждали острые политические вопросы, принимали какие-то решения и все. Но ведь этим занимались и многие другие, легально, и никаких тайных ритуалов при этом не соблюдали. До сих пор так и не прояснен главный сюжет: в какой степени масонская идеология и организация влияли на важнейшие политические события, и влияли ли вообще. Все, что написано по этому поводу, подтверждает лишь то, что масоны в России были, а масонства, как общественно значимой величины, в общем-то, не было.

Говоря о скрытых причинах Февральской революции, невозможно обойти молчанием весьма щекотливую тему о роли «инородцев» в крушении России. Эта тема всегда была чрезвычайно популярной в национально-монархических кругах. Разрушительной роли евреев придавалось почти фатальное значение. В основе подобных умозаключений лежали известные факты: активное участие евреев в революционно-радикальных партиях, заметное возвышение данного этнического элемента после падения монархии в России и особенно после прихода к власти большевиков. Так, в книге «Мировое еврейство», изданной через три года после прихода к власти большевиков, американский «автомобильный король» Генри Форд привел данные об участии евреев в высших органах управления Советской России. Оказалось, что доля занимаемых ими в тот период государственных постов ни в одном из ведомств не была ниже 75 процентов. Общеизвестно также, что в карательных органах коммунистов ЧК — ГПУ — НКВД, особенно в их высших руководящих кругах, число лиц еврейской национальности было также весьма значительным.

Все эти исторические реалии, которые невозможно оспорить по существу, неоднократно объясняли и у нас, и за рубежом бесправием еврейства в царской России, притеснением его со стороны власти, что якобы и обусловило массовое участие евреев в революционном движении. Здесь уместно сделать некоторые пояснения.

По данным переписи 1897 года, в России проживало чуть более 5 миллионов евреев, а к 1917 году их уже насчитывалось 7 миллионов 250 тысяч, что составляло более 4 процентов населения. Эти цифры позволяют констатировать следующее. Во-первых, евреи в России являлись наиболее значительной частью мировой еврейской диаспоры; во-вторых, численность их росла быстрее, чем общая численность населения империи. Это, в свою очередь, опровергает ходульный тезис, гласящий, что «гнет и притеснения заставляли несчастных детей Израиля» массами покидать пределы ненавистного государства. Что же касается притеснений, то они, безусловно, были: ограничивалась свобода передвижения, существовала норма приема в учебные заведения, имелись некоторые ограничения на виды занятий и владения недвижимостью. Для жительства евреев было определено пятнадцать южных и западных губерний России. Эти районы по площади превосходили территорию Германии и Франции, вместе взятых. В этой «черте оседлости» концентрировалась основная часть русского еврейства.

Важно учитывать и другое: ограничения существовали и в отношении иных групп населения. Скажем, в XIX веке крестьянин не мог «просто так» покинуть свою деревню или село и перебраться на постоянное место жительства в другое место, например, в столицу. Действовали строгие административно-регламентирующие нормы, существовавшие столетия. Николай II ничего нового здесь не вводил, но именно в период его царствования начались социально-правовые преобразования. Либерализация общих условий жизни в империи коснулась всех без исключения, в том числе и евреев.

В подавляющем большинстве случаев авторы, увлеченные разоблачениями царизма, забывают упомянуть о «сущей безделице»: все эти административно-правовые правила и запреты касались не евреев как таковых, а лиц иудейского вероисповедания. Достаточно было перейти в лютеранство или православие, чтобы уравняться в гражданских правах с другими. В истории России встречаются имена евреев, сделавших блестящую государственную карьеру, начиная с президента Коммерц-коллегии барона (графа) П. Шафирова в первой половине XVIII века, до одного из сподвижников П. А. Столыпина, высокопоставленного чиновника Министерства внутренних дел при Николае II И. Гурлянда. Но и у тех, кто сохранял традиционную религиозную ориентацию, всегда, а особенно после государственно-законодательных преобразований 1905–1906 годов, имелась полная возможность для автономного культурно-духовного существования: отправлять религиозный культ, посещать национальные школы, читать свои книги и периодические издания, устраивать клубы, библиотеки и театры.

Важно подчеркнуть и еще одно существенное обстоятельство: ограничения и запреты фактически распространялись лишь на малоимущих. В то же время те, кто был богат, имели совершенно иные возможности. Евреи занимали лидирующие позиции среди российской деловой элиты, а в числе банкиров, биржевиков, руководителей крупнейших отечественных корпораций они явно преобладали. Эта часть российского еврейства никаких тягот и лишений не испытывала. Еврейские миллионеры не только были своими в мире большого бизнеса; они имели возможность общаться с самыми родовитыми и именитыми, получали государственные награды, чины, ордена, медали и даже возводились в дворянское достоинство.