Страница 99 из 104
Перед ним тут же, будто из-под земли, появился Милорд и внимательно навострил уши.
— Ему необходима публика, но подмигивать ей он может только в том случае, если она понимает, о чем идет речь. Следовательно, Дюпон знал, что нам известен мотив преступления. Рукопись Даниеля опубликовали в газетах два дня назад, и общественность уже ознакомилась с ней.
Вторая вспышка света пронизала тьму и озарила на сей раз другую область.
— Намеренно или невольно, но кто-то информирует Дюпона. Кто был тогда в курсе дел? Ясно, что не Кулонж и не его тетка: они в тот вечер впервые появились на сцене. Остаюсь я сам, Фушероль, Валери, Изабель и, естественно, Жан-Люк.
Круг все более сужался. Теперь, в борьбе за жизнь Изабели, Морис обязан настичь убийцу. Страх заставил его мобилизовать все свои духовные силы. Интуиция подсказывала ему, что решение загадки скрыто, в рукописи Даниеля и его собственному подсознанию требуется., лишь ничтожный толчок, как ответ будет найден. Эта идея побуждала его к лихорадочным размышлениям.
Облокотившись на письменный стол и обхватив голову руками, он снова и снова перечитывал фотокопию рукописи. Позвонил Фушероль, затем Валери. Хороших новостей ни у кого не было. Наоборот, они сами спрашивали его об Изабели. Морис опять углубился в чтение, внимательно изучая каждое слово, сравнивая, комбинируя, пересматривая абзац за абзацем, строчку за строчкой. Постепенно он убеждался, что стоит на правильном пути. Сознание этого успокаивало и возбуждало одновременно, точно ему оставалось лишь вспомнить некое слово, вертящееся на языке. Не хватало только мелочи, воспламеняющей искры, от которой пелена спадет с глаз. Стрелки часов под стеклянным колпаком откидывали минуты в прошлое. Кот заснул.
Звонок в дверь заставил животное вздрогнуть. Морис сразу вскочил. Полный надежды, поспешил он открывать, и сердце его застучало от страха и разочарования. Перед ним стоял Жан-Люк —один Жан-Люк.
Глава 14
— Я опросил всех наших друзей. Никто ее не видел.
С огорченным лицом Жан-Люк вертел в руках смятую шапку от дождевика и вытирал о коврик мокрые ботинки. Плачевный вид молодого человека, его неловкость, головной убор, с которым он не знал, что делать, врачебная сумка под мышкой, а вдобавок не-прекращающееся шарканье ботинок о коврик...
Сама собой напрашивалась ассоциация: приход Дюпона к Даниелю. Описание его было еще свежо в памяти Мориса:
«Гость тщательно вытирал ботинки о коврик. Его внешность совершенно не соответствовала представлению Даниеля. В первую минуту писатель даже засомневался, что стоящий перед ним человек и есть ожидаемый посетитель. Маленький, довольно хилый, под одной рукой он держал толстый черный портфель, а другой рукой прижимал к груди черную фетровую шляпу».
Теперь, как при цепной реакции, одна мысль порождала следующую. Приход Дюпона — уход Дюпона. А воспламеняющей искрой стала шляпа Жана-Люка.
— Входите! — произнес Морис и увлек юношу в кабинет.— Сейчас мне на ум пришло нечто крайне важное.
Казалось, будто воздух вокруг зарядился электричеством.
— Прочтите вот здесь, как Морэ описывал уход Дюпона.
Морис сунул рукопись Жану-Люку под нос и ткнул пальцем в нужную фразу.
«Тот поклонился и шагнул за порог.
— До свидания, месье Морэ.
Высокая немодная шляпа с широкими полями, в которой он казался еще меньше ростом, прикрывала теперь его лысину».
— «Прикрывала теперь его лысину»,— повторил Морис торжествующим тоном.— Соображаете,- что это значит? Выходит, Дюпон носил шляпу.
— Нуда,— отозвался Жан-Люк.
По лицу его было видно, что он не имеет ни малейшего понятия, куда клонит Морис.
— Когда Дюпон выходит из дому, никто и не подозревает, что у него громадная бугристая лысина.
— Вы намекаете, что, несмотря на портрет в. газетах, его на улице не узнают?
— Да, но еще труднее нарисовать его с лысиной, заметив на улице в шляпе. Это просто невозможно. Однако...
Морис замолчал, пораженный значением своего предположения.
— Однако,— продолжал он медленно,— Валери заявила, что встречала Дюпона только раз. По ее утверждению, он следил за ней именно на улице. Его лысину она могла набросать только в том случае, если видела Дюпона где-то в другом месте, причем без головного убора.
Жан-Люк смотрел на него изумленно, но все же скептически.
— Так вы полагаете, что мадемуазель Жубелии знает больше, чем говорила
— Да, она лгала.
— Но почему?.
— Из страха перед ним. Дюпон тоже грозил ей смертью.
Не повлиял ли он на дальнейшее ее поведение? Ведь потом она вполне могла снабжать Дюпона информацией. Шпионка из-за боязни? Вынужденная, но все же сообщница? Однако теперь вопрос стоял о жизни Изабели, поэтому Морис не делал Валери скидки пи на какие смягчающие обстоятельства..
— Она единственный человек, который может привести нас к Дюпону,— заявил Морис и положил руку на телефонную трубку.
В эту минуту телефон зазвонил сам. Валери? Нет, Фушероль.
— Мы нашли вашу дочь.
Морис опустился на стул и жестом предложил Жану-Люку взять параллельную трубку.
— Где она?
— В больнице.
— В больнице? Что... Каким образом? Она нездорова?
— Не волнуйтесь, все будет в порядке. Я говорил с врачом.
Жан-Люк вздохнул, и вздох его прозвучал как стон. Морис постепенно начал овладевать собой.
— Но что произошло? — спросил он.
— Она бросилась в Сену.
— Нет! Ее, наверное, столкнули!
— Обстоятельства выясняются. На счастье, поблизости оказался какой-то бродяга. Он ее вытащил.
— Да здравствует бродяга,—едва слышно прошептал Жан-Люк.
— Когда я смогу её увидеть?
— До завтрашнего утра нельзя. Сперва я сам с ней поговорю.
— В какой она больнице?
— Будьте благоразумны, Латель. Как только мы побеседуем, я сразу вам сообщу. И не пытайтесь ее разыскивать. Я распорядился не пускать к ней никаких посетителей.
— Но я имею право знать...
— То, что ваша дочь жива и здорова, да. Даю вам честное слово, что о ней .совсем не надо тревожиться и беспокоиться.
На этом разговор прервался. Жан-Люк сиял и плакал одновременно. Морис обстоятельно высморкался. Крепко спавший Милорд проснулся от такого звука и возмущенно мяукнул.
— Самое главное, что она здорова и находится в безопасности,— вымолвил Жан-Люк.
Морис еще не совсем успокоился. Если Изабель действительно хотела покончить с собой, то его вина удваивается.
Нет, из-за одной пощечины не бросаются в воду. Это наверняка попытка убийства.
Стрелка на весах его рассуждений качалась то туда, то сюда, указывая то на одно, то на другое. Попытка убийства — самоубийство... Но самоубийство, как известно, не повторяют. Он должен окружить ее любовью, отнестись к ней с добротой и снисходительностью, а может, даже извиниться в случае необходимости. Правда, попытка убийства могла повториться. А такого допустить нельзя. Надо ковать железа, пока оно горячо,—если потребуется, то и пожертвовав Валери.
— У нас совсем не осталось времени,— сказал Морис.— Я позвоню мадемуазель Жубелин и попрошу ее приехать. ,
— Не лучше ли оповестить полицию? — неуверенно предложил Жан-Люк.
— Нет, Валери я займусь сам.
Морис решился наконец выложить молодому человеку свое, мнение и побороться с судьбой, выбросив из головы все дружеские чувства вместе с любовными. Хватит уже становиться жертвой своих лучших порывов, постоянно попадая из-за них впросак. Похоже, его используют, как последнего дурня! Но раз дошло до того, что даже на дочь его напали, пусть теперь узнают его с другой стороны!
Он положил Жану-Люку руку на плечо и решительно заявил:
— Слушай внимательно, мой мальчик, она обязательно заговорит. Ты должен мне помочь...
Дождь прошел, расчистилось небо, и появилась луна, прикрытая легкой пеленой тумана. Гул мотора, нарушил тишину: проехало и скрылось в конце улицы Кошуа такси. Снова стало тихо.